проект будет реализован, «перемены и новизна станут образом жизни, каждый новый день будет приносить гораздо больше интересного, чем предыдущий, а сама жизнь, состоявшая из невзгод и неудач, заполнится приключениями и открытиями» (гл. IX). Картина нового мира, особенно вопросы власти и организации управления, прописаны кратко и туманно, на это были свои причины. Вряд ли Г. Уэллс имел в виду конкретные схемы будущего устройства обществ, государств и международных отношений — капиталократы Европы и Америки властвовали у себя уверенно, политфутуристика им была не нужна, да и если бы Г. Уэллс взялся конкретно прописать оргсхемы, это выглядело бы непрофессионально и несерьезно — не его амплуа. Замысел писателя был прост и в то же время весьма амбициозен: дать западной элите
общую идею и общую картину — идеология, цели мировой н
епролетарской революции и непролетарского всемирного порядка, а также
организационные основы реализации проекта — альтернативу пролетарской революции и коммунистическому/
социалистическому мироустройству. Потребность элит Запада в такой альтернативе, казалось, была велика. В мире развивались неприятные для капиталократии явления — Первая мировая закончилась, но с безопасностью в Европе возникало все больше вопросов, напряжение в европейской политике возрастало, идеология и практика Запада хромали, послевоенное урегулирование было ненадежным, экономическая и политическая обстановка и события, особенно во второй половине 30-х годов, развивались так, что правителям с их национальными менталитетами было не то что не до глобального, но даже не до регионального внешнеполитического мышления и проектов перемен. Правительства крупных европейских стран вели разговоры о союзах, заявляли о миролюбии, но исподволь готовились к новой войне (Лига Наций и Пакт Бриана-Келлога 1928 г. о неприменении силы в международных отношениях были не в счет, они ничего не изменили). Полмира принадлежало Великобритании с колониями, часть мира — Франции с ее колониями; агрессивные вожделения нацистской Германии стремительно возрастали; США набирали силу, но стояли как бы поодаль; Советский Союз строил социализм в отдельно взятой стране и в меру возможностей поддерживал своих единоверцев. На фоне общего экономического кризиса противостояние сил того времени стало выходить на мировой политико-идеологический уровень — преодолев послереволюционную разруху, СССР начинал подниматься и перешел в стадию развития, международное коммунистическое и антиколониальное движение росло, причем силы коммунизма, объективно гораздо более слабые, чем их противники, выглядели более пассионарными и харизматичными. У консервативных, самоуверенных, но все же встревоженных этой ситуацией элит Запада не было Большого проекта, адекватного коммунистическому. Г. Уэллс постарался исправить это.
Одна из новаций Г. Уэллса — вопрос о мировом порядке. Под мировым порядком в то время, как и сейчас, понималась главным образом система внешних связей суверенных государств. Такое понимание оставляло за скобками важнейшую составляющую миропорядка — жизнеустройство внутри государств и обществ, т. е. внутреннее устройство государств, развитие технологий и обществ, жизненный уклад, нормы и правила и пр. Г. Уэллс, прошедший путь в обществе снизу доверху и знавший, как вершатся и внутренние, и внешние дела, предложил капиталократии свой вариант мироустройства — идею постоянной мировой несиловой бескровной революции, охватывающей и мировой порядок, и жизнеустройство в каждой стране.
Согласно Г. Уэллсу, Заговор — это происходящая каждый день революция постоянных изменений, она должна происходить без классовых боев, кровопролития и разрухи и беспрерывно менять жизнь всех и каждого в каждой стране, на каждой территории. Свергать правительства и начинать гражданские войны не обязательно, если классы, сословия и общественные группы той или иной страны довольны своей жизнью и свободами, а власти — управляют делами в бесконфликтном режиме. Главным лозунгом Заговора, полагает Г. Уэллс, должна быть постоянная критика его участниками всего жалкого, глупого и недостойного в существовании людей и мира и непрекращающаяся работа по всеобъемлющей переделке всего сущего сверху донизу. Критика и перемены должны осуществляться как во время революции, так и после ее победы во всемирном масштабе и установления нового миропорядка, далее — вечно. Основы экономического строя могут слегка измениться, но позиции и интересы капиталовладельцев сохранятся. Мир будет единым, будет жить по единым правилам, поводов для войн не будет, поскольку — и это главное — суверенные государства, от которых исходит угроза войн, в таком мире будут просто не нужны.
Выстраивая облик будущего, Г. Уэллс, очевидно, стремился преодолеть возникшую после Октябрьской революции и установления советского строя опасную для Запада тенденцию разделения мира на две силы — мира капитализма и мира коммунизма, каждая из которых считала себя воплощением добра. Эти силы смотрели друг на друга как на воплощение зла и готовились к столкновению с противником. Замысел Г. Уэллса состоял в том, чтобы, переиначив идеи, лозунги и опыт Советского Союза и мирового коммунистического и социалистического движений, прописать идеологию и программу действий для создания тоже мирового, тоже радикально-революционного, тоже массового, но, главное, некоммунистического движения, отвечавшего чаяниям англосаксонских — и не только англосаксонских — элит. Ключевой пассаж, поясняющий замысел Заговора: «Это будет великое всемирное движение, по масштабу деятельности и активности равное социализму и коммунизму. Оно во многом займет место этих движений. Оно станет больше, чем они и, откровенно говоря, превратится в мировую религию. Эта большая и вроде бы рыхлая ассимилирующая масса движений, групп и обществ будет определенно и открыто пытаться охватить все население мира и превратиться в новое мировое сообщество» (гл. XIV). Даже если Революция Заговора будет применять силу, то в отличие от революции пролетарской такое применение силы, по Г. Уэллсу, будет изначально восприниматься на Западе как легитимное.
Кто займется всем этим, кто и как будет делать революцию, кто будет ее бенефициарием? Г. Уэллс не скрывает, кто, по его мнению, должен стать движущей силой Заговора и исполнителем и выгодополучателем мирового переустройства: «землевладельцы, организаторы промышленности, банкиры и т. д., которые контролируют существующую систему в ее нынешнем виде — ясно, что направляющие силы нового порядка в своем большинстве должны появиться из рядов именно этих классов, обладающих большим багажом опыта, традиций и методов… Есть банкиры… которые понимают, что банковское дело играет очень важную и интересную роль в мировых делах, они увлечены своей непростой работой и расположены к научным исследованиям возникновения, условий и возможностей своего дела. Такие люди естественным образом приходят в Открытый заговор» (гл. Х). Несколько позже (гл. XVI) он подчеркивает, что «Цели большого бизнеса должны привести его к Открытому заговору так же неизбежно, как это произойдет с любым другим творческим и широким движением». Зная ключевые для элитариев моменты — вопросы собственности, распределения произведенного продукта, денежного обращения — Г. Уэллс излагает их весьма кратко: если крупный банковский или иной капитал работает эффективно — ломать ничего не надо, пусть себе работает, нужно только организовать все так,
