Соперничество между Бузом и Гусининым нередко ставило меня в сложную ситуацию, при которой действуя по указанию одного, я невольно вступал в противодействие другому. Обстановка складывалась таким образом, что министр считал меня сторонником подсиживающего его заместителя, а у того наоборот складывалось противоположное убеждение. Лавировать между ними было невозможно, поэтому пришлось каждое указание Буза согласовывать с министром и действовать согласно его воле. Это дало трещину в моих отношениях с Бузом.
Осенью 1973 г. в Грозном прогремел ряд мелких взрывов, создавших только шумовой эффект. На рассвете был взорван памятник покорителю Чечни генералу Ермолову. Причем на ограждении памятника преступник оставил надпись антирусского содержания. Выехавший со мною на данное происшествие Буз А.Ф. склонился к версии о причастности к преступлению националистов. Поручил сконцентрировать все внимание на поисках недовольных Ермоловым чеченцах. Мое же суждение о намеренном оставлении ложного следа для возбуждения античеченской истерии оказалось достаточным для устранения от организации раскрытия данного преступления. Через 7-8 месяцев преступник был установлен и арестован. Им оказался инженер русской национальности. Несмотря на это Буз продолжал считать меня националистом, хотя фактически я всегда руководствовался здравым смыслом и только интересами службы.
Мое упорство в отстаивании собственной позиции без оглядки на национальную принадлежность подозреваемых в преступлении не раз позволяло руководству министерства усомниться в беспристрастном следовании служебным интересам. Так, например, в небольшой речушке на окраине г. Грозного было обнаружено тело молоденькой девушки с признаками насильственной смерти. Потерпевшей оказалась кассир угольной базы, директором которой был ингуш. При обсуждении мероприятий по раскрытию преступления поступило поддержанное Бузом предложение о задержании директора базы в качестве подозреваемого и отработке в камере предварительного заключения. Сообщив, что знаю его как примерного семьянина и добропорядочного человека, я попытался возразить. Одновременно предложил дождаться результатов работы по другим версиям, в том числе о возможной причастности к убийству родственников самой потерпевшей. Буз отклонил мое предложение, намекнув на стремление оградить ингуша. Директора базы посадили, но через 3 суток освободили. У братьев потерпевшей были обнаружены принадлежавшая ей сумочка с ключами и туфли, в которых она ушла с работы в день убийства. После задержания они признались в убийстве. До этого министр и его заместитель имели неосторожность упрекнуть меня в самоустранении от участия в отработке директора базы только по тому, что как и он я был ингушом.
Ярлык националиста наклеивался руководством МВД по всякому мелочному случаю. Так, во время проводившейся комплексной инспекторской проверки министерства за 1974 г. поступила информация о блокировании сотрудниками Малгобекского ГОВД особо-опасного преступника, находившегося более 10 лет на нелегальном положении, совершившего за это время ряд тяжких преступлений. Прибыв с министром к месту проводившейся операции мы оказались очевидцами умелых действий начальника ГОВД Могушкова Шамсудина Хусейновича. Оказавший вооруженное сопротивление опасный преступник был уничтожен. Докладывая руководителю московской бригады о результатах операции я охарактеризовал проявленные Могушковым Ш.Х. оперативные, тактические и организаторские способности. Внес предложение о его представлении к правительственной награде. Министр согласился, но тут же указал на то, что когда вопрос касался принятия такого же решения в отношении начальника русской национальности, я придерживался другой точки зрения. Такой факт действительно имел место. Дело касалось уважаемого мною начальника Гудермесского ГОВД подполковника Панфилова Тимофея, но в том случае именно вследствие неумелых действий сотрудников милиции нелегалу удалось ранить милиционера и уйти безнаказанным. Пришлось еще раз напомнить об этом, но неприятный от разговора осадок остался. В 1975 г. Могушков был заслуженно выдвинут на должность заместителя министра внутренних дел республики. Ему первому из ингушей присвоено высокое звание «Заслуженный работник МВД СССР». В 1993-1995 г.г. полковник Могушков Ш.Х. работал заместителем начальника управления налоговой полиции по Республике Ингушетия.
Весной 1974г. меня, как исполнявшего обязанности начальника ОУР и Буза А.Ф., исполнявшего обязанности министра, вызвали к заместителю министра внутренних дел СССР Шумилину Б.Т. на заслушивание по проблемам борьбы с преступлениями в сфере бытовых отношений. Учитывая важность предстоящего отчета я собрал все статистические данные и подготовил для Буза обстоятельный доклад. По непонятной причине в его выступлении прозвучали только общие сведения о динамике и раскрываемости бытовых преступлений, распространенности огнестрельного оружия. Доклад завершил указанием на сложность оперативной обстановки в связи со специфичностью национальных особенностей, о которых лучше расскажет прибывший с ним исполняющий обязанности начальника уголовного розыска – представитель коренной национальности. Меня пригласили к трибуне, хотя изначально мое выступление не планировалось. Отказавшись подтвердить несостоятельные доводы Буза о специфичности национальных особенностей в сфере бытовых отношений, я доложил статистику, согласно которой нерусскими, в том числе чеченцами, ингушами, армянами и др. было совершено менее одной третьей части всех преступлений на бытовой почве. Данное выступление окончательно испортило взаимоотношения с Бузом, хотя корректность в общении сохранилась.
В конце 1973 г. на должность начальника отдела уголовного розыска республики был назначен начальник Ленинского РОВД г.Ульяновска Дунаев Андрей Федорович (в середине 80-х годов начальник УВД Вологодской области, в 1990-1993г.г. заместитель министра, министр внутренних дел Российской Федерации). Он оказался хорошим управленцем, блестящим организатором с высокоразвитым чувством ответственности и исключительно доброжелательным человеком. Между нами сразу сложилось взаимопонимание, переросшее в тесную семейную дружбу. Так получилось, что Дунаев больше ориентировался на Буза, а министр, в связи с этим, проникся доверием ко мне.
В начале 1974г. МВД СССР определило, что первостепенной и главной задачей милиции является профилактика преступлений. Разработавшего программу этой деятельности начальника организационно-инспекторского управления МВД СССР генерала Лекаря министр внутренних дел страны Николай Анисимович Щелоков окрестил в своем выступлении «отцом профилактики». Щелоков подчеркнул, что одобренный Центральным Комитетом партии и Советским Правительством курс на профилактику преступлений позволит значительно увеличить численность в стране участковых инспекторов милиции и сотрудников инспекций по делам несовершеннолетних, появится дополнительное количество автомобильного транспорта и средств связи, а главное – исполнительная власть выделит и обеспечит содержание требуемого количества помещений под опорные пункты правопорядка, которые навечно будут закреплены за органами внутренних дел. Все так и произошло. Только количество участковых инспекторов увеличилось в стране на 40 тысяч единиц.
В после брежневский период, в угоду Ю.В. Андропову средства массовой информации изощренно пропагандировали версии о нечистоплотности Н.А. Щелокова, злоупотреблении им близостью к Брежневу Л.И. и т.п. Вряд ли тот, кто работал в бытность Николая Анисимовича министром внутренних дел СССР, окажется способным воспринять как действительность такую обывательщину. Мне посчастливилось присутствовать на выступлениях Щелокова Н.А. при его посещении в 1970 г. Заводского РОВД г.Грозного, во время стабилизации в 1973г. обстановки в Чечено-Ингушской Республике, на двух, с его участием совещаниях в МВД СССР. Сложилось очень лестное представление как о человеке с громадным кругозором, государственном мыслителе, прекрасном эрудите – способном без заготовленного текста последовательно, с четкими формулировками дать глубокую оценку происходящим событиям, подвести итоги обсуждениям, обозначить главные направления работы органов внутренних дел в целом и служб в частности. Подписывавшиеся им приказы и ежегодные директивы об основных направлениях борьбы с преступностью были кратки, лаконичны и легко доступны для понимания. По его инициативе ЦК КПСС принял постановление о всемерном содействии органам внутренних дел, популяризации их деятельности, повышении должностных окладов сотрудникам милиции, приравнении их в правах к военнослужащим и работникам КГБ, получавшим надбавки к специальным званиям. Именно это и вызвало противостояние со всесильным председателем КГБ СССР Ю.В. Андроповым, ревностно воспринявшим повышение статуса работника милиции. Именно поэтому пятым отделам КГБ было поручено собирать на сотрудников милиции компрометирующие сведения. В спорах с Андроповым Щелоков указывал на тщетность таких усилий, которые было бы лучше направить на предупреждение участившихся провалов в деятельности разведслужбы органов безопасности. Именно за это, придя к власти, Андропов и посчитался с Щелоковым. Твердо убежден, что если б после смерти Л.И. Брежнева к власти пришел не тяжело больной Ю.В. Андропов, а находившийся в расцвете сил энергичный Н.А. Щелоков, страна не была бы приведена к разрухе Горбачевского периода, развалу Союза ССР.
