Ознакомительная версия.
Русская школа, которую мы помним в облике советской школы, сложилась в результате исканий и споров конца XIX века. Тогда русская культура сопротивлялась «импорту» западного капитализма, она вырабатывала свой тип школы. Первый учительский съезд в 1918 г. утвердил главный выбор — единая общеобразовательная школа. Оба признака очень важны.
«Двойная» школа исходит из представления о двойном обществе — «собственники» и «пролетарии». Это как две разные расы с разными типами культуры. Единая школа исходит из того, что есть единый «народ», дети которого равны как дети одной семьи. В единой школе они и воспитываются как говорящие на языке одной культуры. Реформаторы с начала 90-х годов поставили задачу сломать этот принцип единой школы. Их цель — разделить единую школу на два коридора — создать небольшую школу для элиты и большую — для фабрикации массы.
Наша общеобразовательная школа, включая вечерние школы и ПТУ, строилась на базе университетской, а не «мозаичной», культуры и всем давала целостный, дисциплинарный свод знаний. Советская школа вся была школой для элиты — все дети в этом смысле были кандидатами в элиту. Конечно, другие условия еще довольно сильно различались, сельская школа по ресурсам была беднее столичной, но тип образования и культуры для всех был единым. ПТУ и вечерние школы не были иным «коридором». В них учились по тем же учебникам и тем же программам — по своему строению это было то же самое знание.
Советский корпус инженеров в большой мере создан из людей, прошедших через ПТУ и техникумы. Два Главных конструктора, два академика, руководители космической программы — Королев и Глушко — в юности окончили ПТУ. Юрий Гагарин окончил ремесленное училище. Программа единой школы позволяла всем детям освоить культурное ядро своего народа.
Что дала России единая общеобразовательная школа? Не только позволила совершить скачок в развитии, стать мощной независимой державой, собрать из городков и сел неиссякаемые ресурсы Королевых и Гагариных. Школа помогла соединить тело народа, сформировать тип личности, реализующей общую силу.
Сейчас эту школу хотят сломать, и тут уж каждый должен сделать свой выбор — помогать ее уничтожению или противодействовать ему. Раскол принципиальный, от выбора зависит единство или разделение народа.
Силы и средства, стягивающие людей в народ, развиваются. Застой — гибель. Возникают новые системы, которые надо осваивать, если народ не желает быть стерт с лица земли (хотя бы в виде ассимиляции). Одной из таких систем с XVII века стала наука.
Почему этот вопрос для нас важен? В нашем нынешнем сознании есть фальшивая нота — принижать науку как вид «чужебесия», пришедшего с Запада. Это установка гибельна уже потому, что весь мир техники, без которого уже не сможет прокормиться русский народ, вырос из науки. Грустно слышать от русского, что, мол, танк Т-34 или «катюша» — это хорошо, а всякие там Эйнштейны — бесовщина. Это значит, что в уме его «прервалась цепь времен». И танк, и «катюша» — желуди на дубе науки. Если корней не станет ценить наш разум, то с нами можно делать все, что захотят.
Антинаучная позиция — вовсе не православная, она плод «религиозного невежества», часто простодушного. Наше счастье как раз в том, что Православие, заложившее основы нашей культуры, не было темным. Оно никогда не воевало с наукой, как это было у католиков. Западная церковь, слишком занявшись земными делами, боролась с наукой как с конкурентом. У нас как-то лучше умели примирять духовное и земное. Потому и не возникало у нас магии и алхимии, но и не было нужды запрещать научные книги.
Наука зародилась на Западе. Но это неважно. Глупо считаться — кто изобрел колесо, а кто приручил лошадь. Великие достижения быстро осваивались разумным человеком, а наука — одно из таких достижений. Укореняясь в других цивилизациях, западная наука становилась частью их культуры, не теряя при этом своего корня — научного метода. Русская наука питается соками родной культуры, и в то же время питает культуру. Сегодня наша наука есть сила, «образующая народ». Лишившись ее, обув лапти и запалив лучину, мы бы перестали быть русскими. А с наукой мы останемся русскими даже в лаптях — если придется собирать по крохам на новые лаборатории и заводы.
Почему наша наука была не «чужебесием», а порождением нашей земли — как Пушкин, какие бы там капельки крови у него ни находили? Суть научного метода в том, что человек отделяет себя от мира. Он — субъект, исследователь, а мир — объект. Такое разделение давало ученому силу («свободу познания»). На Западе научный метод «победил культуру», и такое отношение к миру из науки перешло в мировоззрение. У нас так не случилось. Русские ученые, используя научный метод, продолжали видеть мир как Космос — дом, в который вселен и за который отвечает человек. Это очень важное отличие во взгляде на мироздание.
По-иному строила наша наука и образ человека. Дарвин взял из культуры «дикого капитализма» идею борьбы за существование (в мире людей!) и перенес в Природу. Потом возникла идеология социал-дарвинизм — как пишут на Западе, «особенно зверская форма оправдания социального порядка — под лозунгом выживание наиболее способных». В России дарвинизм был освоен как научная теория, но социал-дарвинизм был отвергнут, культура его не приняла.
Так что наука сама по себе вовсе не подрывает культуру и мораль, а взаимодействует с ними. Когда человек клянет науку, якобы разрушающую мораль и религию, он, сам того не желая, наносит удар по всей русской культуре — своим настроем. Но этот настрой помогает тем, кто сегодня без шума нашу науку уничтожает. Мы много говорим об упадке нашей промышленности, армии, флота. О науке вскользь: ах, мало финансируют. Да нет, устраняют с лица земли. А ведь возродить промышленность легче, чем науку. Это — вещь хрупкая и непонятная. Многие страны вкладывают огромные деньги, чтобы вырастить свою науку — не получается. Почему-то ни за какие деньги ее не купишь. В России наука расцвела замечательно. А может погибнуть. Будут потом строить новые лаборатории, давать звания академикам и нанимать лаборантов с хорошим окладом — а дух не вернется.
Некоторые делают упор на том, что наука была советской — мол, порождение ненавистного строя. Это плод незнания. Трудно назвать что-либо советское, в чем русский дух раскрылся бы так полно, как в науке (пожалуй, еще в армии). Здесь взросли семена, посеянные за двести лет до этого. Именно в XX веке сложился, что называется, русский научный стиль — необычный взгляд и подход, что с блеском проявился у Менделеева, Вернадского, Вавилова. В советское время он был воспринят массой рядовых ученых. Как жаль, что мы мало об этом знаем. Спросите студента: в чем суть русского стиля? Вряд ли ответит. А как же наши ученые, имея в сотни раз меньше средств, чем их американские коллеги, позволили обеспечить военный паритет с Западом? Ведь как-то надо это себе объяснить. Они боялись Сталина и потому оригинальные находки из них сыпались, как из рога изобилия? Так не бывает.
Сегодня мы должны болеть душой за нашу науку даже не ради приносимых ею благ, а потому, что она стала одним из жизненно необходимых духовных корней России.
Армия — собирательница народа
23 февраля справляли День защитника отечества, день армии. Хороший повод подумать. Армия — это не просто «силовая структура», это особая ипостась народа, который ее породил. В ней отражены его главные черты. Старики, пережившие войну, чувствовали свою армию, но плохо знали ее сущность, «это мы не проходили». Сейчас, когда цель военной реформы — изменение сущности прежней российской армии, ликвидация безграмотности стала срочной задачей. Что изменится в России, если заменить одну из ипостасей народа? Ведь это и будет главным результатом реформы.
Жизнь народа опирается на большие системы (промышленность, армия, школа, ЖКХ и пр.). Сложившись в зависимости от природной среды, культуры и наличных ресурсов, они становятся матрицами, на которых воспроизводится народ. Вместе эти матрицы «держат» страну. Складываясь исторически, а не по учебнику, они обладают большой инерцией, так что замена их на другие, пусть даже в чем-то лучшие, может повести к тяжелым потерям.
В России за 300 лет сложился свой тип армии, отличный от западных армий с их традицией наемничества. Само слово «солдат» происходит от латинского «soldado», что значило «нанятый за плату». В России же были воины, потом стрельцы, а уж потом наше войско модернизировали по европейским стандартам, переняли и термины. Но суть сохранилась, наши солдаты не были наемниками, а несли свой крест — или как рекруты из крестьянской общины, или набранные по всеобщей воинской повинности. Наша армия была успешна в отечественных войнах, наемная — в войнах колониальных и карательных.
Ознакомительная версия.
