Вторым израильским эмиссаром была Голда Меир, которая выступила на заседании Генеральной Ассамблеи ООН с эмоциональной речью в поддержку позиции Израиля: «Было сделано удобное разделение, – сказала Меир, – на арабские страны в одностороннем порядке распространялись удобные “права войны (право воевать)”, а Израиль – в одностороннем порядке должен был нести ответственность поддержания мира. Но военные действия – это не улица с односторонним движением. Стоит ли затем удивляться, что народ, действующий в таких чудовищных обстоятельствах, в конце концов должен был озаботиться тем, чтобы попытаться защитить свою жизнь от опасности постоянной войны, ведущейся против него со всех сторон?»[100] На этом заседании ГА ООН было принято решение об уходе Израиля из Синая, Шарм-эль-Шейха и Газы, о создании буферной зоны ООН на египетско-израильской границе и гарантии свободы навигации по проливам.
Для реализации требований Генассамблеи канадский политик Лестер Пирсон предложил создать специальные миротворческие силы ООН. 5 ноября 1956 г. Генеральная Ассамблея ООН проголосовала за создание чрезвычайных сил ООН, которые должны были разделить воюющие стороны. Генеральная Ассамблея поручила Генеральному секретарю ООН Дагу Хаммаршельду реализовать эту идею, обеспечить переброску войск и их размещение в зоне конфликта. Одновременно перед Хаммаршельдом стояла задача убедить руководство Египта разрешить размещение этих войск на своей территории. Обе задачи были им успешно решены; уже 6 ноября вступило в силу соглашение о перемирии, а 15 ноября в зоне канала были размещены первые подразделения сил ООН. Это была первая миротворческая операция Организации Объединенных Наций.
Угроза международной изоляции и глобальной войны вынудили Великобританию и Францию заверить о готовности вывести свои войска из Египта. Усилилось давление администрации США, угрожавшей санкциями, чтобы Израиль оставил захваченные земли. При этом Эйзенхауэр подчеркивал, что отступление Израиля с Синая не подразумевает права Египта на новое перекрытие Тиранского пролива для израильских судов и что если Египет нарушит условия перемирия, то это должно повлечь жесткую реакцию объединенных наций. Администрация Эйзенхауэра оказывала сильное давление на правительство Бен-Гуриона, чтобы Израиль ушел из Синая сразу после Суэцкой кампании. 7 ноября 1956 г. президент обратился к Бен-Гуриону с нотой о необходимости соблюдать резолюцию ООН и уйти с египетской территории. На следующий день в ответном письме израильский премьер заверил Эйзенхауэра, что Израиль готов отвести свои войска из Египта, отметив, однако, что хотя основная цель военной операции на Синае была достигнута – разгром федаинских группировок, Израиль обращается к ООН с просьбой оказать давление на Египет, чтобы последний отменил состояние войны, прекратил блокаду и бойкот[101].
22 декабря английские и французские войска ушли из Порт-Саида, дав Израилю время увести все захваченное вооружение. Однако Бен-Гурион продолжал оттягивать эвакуацию израильских войск с Синая, несмотря на неоднократные призывы и резолюции ГА ООН. Израильский премьер-министр рассчитывал получить от США гарантии безопасности в обмен на вывод войск – прежде всего отказ Египта от присутствия в Газе – и международных гарантий израильскому доступу в Акабский залив. Американская сторона согласилась только на обеспечение свободы навигации для Израиля по Тиранскому проливу.
Решение правительства Бен-Гуриона об отступлении с захваченных территорий было нелегким. Его оспаривали левые партии, выступившие против сотрудничества с Британией и Францией в рамках операции «Кадеш». Правая оппозиция во главе с партией Херут также выступила против, обвинив главу правительства в пораженчестве[102]. Выступая в Кнессете, тогдашний министр иностранных дел Г. Меир и премьер-министр Д. Бен-Гурион объявили о необходимости уйти с Синая. Израиль не мог себе позволить потерять поддержку Америки. «Того, чего нужно бояться, следует бояться», – изрек тогда Бен-Гурион[103]. Даян и его сторонники резко сопротивлялись уходу израильтян с Синайского полуострова в обмен на международные гарантии. Когда стало понятно, что уход неизбежен, Даян попытался убедить Бен-Гуриона передать Синай Египту, а не войскам ООН, чтобы вынудить египтян дать гарантии свободы судоходства и спокойствия на границах. Он вторично проводил эту линию после 1967 г в вопросе мирного урегулирования с Египтом[104].
Однако, уступив американской позиции, израильская сторона все-таки получила некоторую «компенсацию» в виде непрямой гарантии безопасности Израиля: вскоре после отвода войск Даллес публично уверил Бен-Гуриона в том, что США признают право Израиля на существование и что они будут «защищать его в случае, если атака со стороны Советского Союза будет ему угрожать»[105].
Суэцкий кризис серьезно изменил соотношения сил на Ближнем Востоке. Основным результатом стало ослабление Франции и Великобритании. Насер, выстоявший против агрессии трех держав, стал признанным лидером арабского мира. Это означало все большую вовлеченность Насера в арабские дела. Теперь для египетского президента наиболее существенную роль играли два вопроса – арабское единство и палестинская проблема. Как справедливо подчеркивала российский эксперт И. Звягельская, Насер понимал тесную взаимосвязь этих вопросов и в этих условиях заговорил не о палестинских беженцах, а об освобождении Палестины. Он превратил сдерживание Израиля в общеарабское дело[106].
Государственный архив Израиля рассекретил некоторые документы, связанные с Суэцким кризисом 1956–1957 гг. Согласно обнародованным данным, между премьер-министром Израиля тех лет Моше Шаретом и президентом Египта Гамалем Абдель Насером шли переговоры о мирном решении конфликта, предполагавшем свободный проход израильских судов через Суэцкий канал и помилование агентов «Моссад», арестованных по «делу Лавона». Документы, опубликованные 10 апреля 2013 г., свидетельствуют, что в декабре 1956 г., в разгар Суэцкого кризиса, Насер обратился к Шарету с предложениями мирного решения конфликта. В ответном письме Шарет приветствовал мирные намерения Насера и его желание улучшить ситуацию и снять напряженность. Более того, Шарет просил Насера сделать дополнительные шаги на пути мирного урегулирования конфликта, которые предполагали свободный проход израильских судов через Суэцкий канал и исключение смертного приговора для членов террористической сети «Моссад», арестованных в Каире по «делу Лавона». В своем ответном послании президент Египта выразил удовлетворение, что израильский лидер понимает и ценит усилия, предпринимаемые египетской стороной во имя мира, а также надежду на то, что египетские мирные инициативы будут поддержаны идентичными усилиями со стороны Израиля[107]. Очевидно, безрезультатность этой инициативы была еще одним историческим примером упущенной возможности преодолеть двустороннюю враждебность, усугубление которой через десять лет привело к новой войне и поражению арабских противников Израиля, прежде всего – самого Египта.
По свидетельству близких к Эйзенхауэру советников, в годы после своего президентства тот несколько раз признавался, что во время войны 1956 г. допустил ошибку. В августе 1967 г. в разговоре со своим бывшим советником Максом Фишером Эйзенхауэр признался, что ему не следовало давить на Израиль, чтобы тот ушел из Синая[108]. В своих мемуарах Р. Никсон, в ту пору вице-президент в администрации Эйзенхауэра, также подтвердил, что тот считал свои решения по Суэцкому кризису ошибкой, несмотря на то что США сохранили дружеские отношения с Британией, Францией и Израилем[109].
1.3. Израиль и США в 1957–1961 гг.
Выборы 1956 г. принесли новый успех 66-летнему Эйзенхауэру, и он снова занял свой кабинет в Белом доме. Дальнейшие события, проходившие в ближневосточном регионе в 1957–1961 гг., привели к серьезным переоценкам американцами своих приоритетов в политике на Ближнем Востоке. В начале 1950-х гг. американская позиция в отношении Израиля, как уже отмечалось, была весьма сдержанной. США не были уверены в надежности Израиля как союзника, и даже в перспективах его выживания, тем более что стоявшие у власти левые сионисты рассматривались частью правящих кругов США как «почти коммунисты», а Госдеп и министерство обороны выступали за приоритет построения союзнических отношений с арабскими странами. Если в начале 1950-х гг. опорой американских интересов считались умеренные националистические арабские государства, а Израиль расценивался администрацией США как серьезное препятствие этим интересам на Ближнем Востоке, то в годы второго президентского срока Эйзенхауэра еврейское государство уже выступало в качестве важного стратегического противовеса растущей силе арабского национализма[110].
