Ознакомительная версия.
Гнилое кулачество
Несмотря на обилие источников, посвящённых анализу причин катастрофических военных неудач Красной Армии в период 1941-1942-гг., неудач, которые поставили под вопрос само существование СССР и его основных государствообразующих народов, коренная причина этих неудач так до сих пор и не выявлена.
При рассмотрении соотношения сил мы видим, что в 1941 г. на вооружении Красной Армии находилось 23 тысячи танков (в 4 раза больше, чем у Германии и в 2 раза больше, чем во всех остальных странах мира, вместе взятых), 30 тыс. боевых самолетов (в 3 раза больше, чем у Германии и в 1,5 раза больше, чем у остальных стран мира, вместе взятых).
По количеству автоматического стрелкового оружия в пехоте превосходство Красной Армии над армиями остального мира к июню 1941 г. было более чем абсолютным.
За период 1937–1941 гг. на вооружение Красной Армии поступило 1,5 млн. самозарядных винтовок АВС-36, СВТ-38 и СВТ-40 (В.Н. Шунков, “Оружие вермахта”, - Минск, “Харвест”, 1999, с.52). Ещё примерно 800 тыс. винтовок СВТ-40 было произведено с лета 1941 г. по лето 1942 г., когда их производство было прекращено.
С лета 1940 г. по июнь 1941 г. на вооружение Красной Армии поступило 100 тысяч пистолетов-пулемётов ППД-40.
Согласно предвоенным планам, к середине 1942 г. весь личный состав стрелковых дивизий Красной Армии должен был быть перевооружён самозарядными винтовками, а пистолеты-пулемёты должны были стать индивидуальным оружием младшего и среднего комсостава стрелковых подразделений в боевых действиях. Всего в СССР в 1941–1945 гг. было произведено 7 млн пистолетов-пулемётов ППД, ППШ и ППС.
А как обстояли дела в Германии? В 1933–1938 гг. в Германии не было даже экспериментальных образцов автоматических винтовок. В 1939–1941 гг. в распоряжении вермахта находилось несколько тысяч чешских автоматических винтовок ZН-29 (В.Н. Шунков, “Оружие вермахта”… - с. 57–60).
Только столкнувшись с массовым применением Красной Армией автоматических винтовок, вермахт потребовал от своей промышленности немедленно наладить массовое производство соответствующей продукции. Но сделать этого Германии так и не удалось. Всего с 1942-г. по май 1945 г. в Германии было произведено 600 тыс. автоматических винтовок G-41, G-43, FG-42, “Фолькштурмгевер” и в 1944–1945 гг. — 450 тыс. автоматов STG-44 с промежуточным патроном калибра 7,92 мм (В.Н. Шунков, “Оружие вермахта” — с.52).
Что касается пистолетов-пулеметов, то в период 1939–1945 гг. было произведено 1 млн. единиц их основных образцов типа МР-38 и МР-40, которые у нас больше известны под ошибочным наименованием “Шмайсер”. Общее производство пистолетов-пулеметов в Германии составило 1 млн. 200 тыс. (В.Н. Шунков, там же, с. 70–84).
Итак, сравним: в СССР произведено 2,5 млн. автоматических винтовок и 7 млн. пистолетов-пулемётов, а в Германии, соответственно, 1 млн. 50 тыс. и 1 млн. 200 тыс.
Таким образом развенчивается ещё один миф, созданный ветеранскими мемуарами, о якобы подавляющем превосходстве немцев в ручном автоматическом оружии в 1941–1942 гг.
На самом деле к 22 июня 1941 г. на вооружении Вермахта находилось немногим больше пистолетов-пулемётов, чем у Красной Армии, и в 1941–1942 гг., основным оружием у 95 % немецких пехотинцев была магазинная винтовка образца 1898 г. К-98 “Маузер”.
Только к началу 1945 г. количество немецких солдат-стрелков, вооружённых автоматическим оружием, составило 20 %.
В период же 1941–1942 гг. пистолетами-пулемётами были вооружены младшие офицеры и унтер-офицеры — командиры стрелковых подразделений.
Таким образом, политическое руководство СССР сделало всё от него зависящее для подготовки экономики и вооружённых сил к большой войне и вправе было рассчитывать на успех, снабдив вооружённые силы всем необходимым для её ведения. Поэтому лозунг советской военной доктрины второй половины 30-х годов “Война малой кровью на чужой территории” был не хвастовством, не декларацией, а базировался на прочной материальной основе.
Эта накопленная за предвоенное десятилетие материальная база сохранилась даже спустя три месяца после начала Великой Отечественной войны, в период формирования стрелковых дивизий военного времени.
Так, 20-го августа 1941 г. трое выпускников Военной Академии им. М.В. Фрунзе, Герои Советского Союза полковник К.И. Провалов, подполковники А.И. Петраковский и Д.И. Зиновьев были вызваны в управление по командному и начальствующему составу наркомата обороны. В разговоре с ними начальник управления генерал-майор А.Д. Румянцев сказал, что они направляются в Сталинскую (Донецкую) область, где возглавят формируемые на её территории 383, 393 и 395-ю стрелковые дивизии. При этом было подчёркнуто следующее: “Проследите, чтобы военкоматы предоставили обученный приписной состав: красноармейцы, отделенные командиры, помкомвзвода и старшины — все, — подчёркиваю, — все должны быть назначены из числа тех, кто в Красной Армии отслужил самое большое три года назад. Командный состав получите кадровый”
Далее о самом формировании своей 383-й стрелковой дивизии Провалов рассказывает следующее: “Дивизия была сформирована за 35 дней. Среди красноармейцев коммунисты и комсомольцы составляли 10 %. Нас хорошо одели, снабдили продовольствием. На всех были шинели и сапоги. Но самое главное — хорошо вооружили. В стрелковые полки выдали по 54 станковых пулемёта. Всего в дивизии их было 162. Зенитный дивизион получил двенадцать 37-мм зенитных автоматических пушек. Артиллерия была в заводской смазке и упаковке. 80 % личного состава выполнили стрельбы из личного оружия на “хорошо” и “отлично””. (К.И. Провалов, “В огне передовых линий”, М., Воениздат, 1981, с. 3–4, 12–13).
Особенно характерно наличие в стрелковой дивизии, формируемой в сентябре 1941 г., зенитного дивизиона. В 1942–1945 гг. в Красной Армии зенитные батареи (подчёркиваю, батареи, а не дивизионы) имелись только в гвардейских стрелковых дивизиях, а обычные стрелковые дивизии обходились зенитно-пулемётными ротами.
Кроме того, что дивизия была хорошо вооружена и имела прекрасно обученный красноармейский состав, двое из трёх командиров её стрелковых полков имели боевой опыт первых двух месяцев Великой Отечественной войны. Сам командир дивизии полковник Провалов, кроме академии, имел опыт боёв на КВЖД в 1929 г., а в 1938 — на озере Хасан. 22 июня 1941 г. в составе группы выпускников академии находился на Яворовском полигоне под Львовом, где готовились показные тактические учения. После начала войны вплоть до 30 июня исполнял обязанности начальника штаба одного из стрелковых корпусов, оборонявшегося на львовском направлении. Затем был отозван в академию для сдачи выпускных экзаменов.
Как же проходили бои дивизии в Донбассе? И как ею управляло командование 18-ой армии, в которую дивизия входила, и как управляло армией командование Южного фронта с учётом того, что обороняемый фронтом Донбасс давал в 1941 г. 60 % каменного угля и 50 % стали СССР и, следовательно, обладание им решало судьбу войны между СССР и Германией?
13-го октября 1941 г. дивизия занимает полосу обороны шириной в 50 км (что в 2–3 раза превышало максимальные уставные требования) и 14-го октября вступает в бой с группировкой противника в составе 4-ой немецкой горнострелковой дивизии и итальянской кавалерийской дивизией “Чезаре” (“Цезарь”). В этот день 383-я дивизия полностью уничтожает в огневом мешке полк “Королевских мушкетёров” итальянской дивизии.
Этот рубеж дивизия удерживала 5 дней, уничтожив 3000 немцев и итальянцев и, в свою очередь, потеряв 1500 человек убитыми. Всё это при полном господстве немцев в воздухе. Она могла его удерживать и дальше, но 18-го октября получила приказ из штаба армии об отходе. По этому поводу Провалов недоумевал: “Ширина обороны на новом рубеже была ничуть не меньше, чем на первом, и я откровенно не понимал смысла этого отхода”. (Там же, с. 21–22, 40).
В результате отхода 18-ой армии по приказу командующего Южным фронтом генерал-полковника Черевиченко 19-го октября дивизия заняла оборону на окраине города Сталино (Донецк), находящегося в центре Донбасса. Весь день 19-го октября дивизия ведёт ожесточённый бой на окраине города, отбивая атаки противника. Поздно вечером командир дивизии получает по телефону от начальника штаба 18-ой армии генерал-майора Леоновича устный приказ в ночь с 19-го на 20-е октября оставить Сталино. В ответ Провалов отказывается выполнять этот устный приказ и требует письменного распоряжения. Спустя 20 минут с ним по телефону связывается командующий армии генерал-майор Колпакчи: “С чем ты не соглашаешься, Провалов?” “Необходимо дать бой за город!” “А силы?” “Пока есть. Да и не могу я оставить город без боя!” Трубка долго молчала. Потом командующий согласился”. (Там же. с. 56–57).
После этого разговора дивизия весь день 20-го октября продолжала вести уличные бои в Сталино и покинула город в ночь с 20-го на 21-е октября и только потому, что отошли, подчиняясь приказам, соседние дивизии.
Ознакомительная версия.
