В целом же миссия Джона нанесла вред делу сомалийского урегулирования. С него началась пагубная для ООН тенденция делать ставку на лидеров клановых группировок (военных вождей), исключая из переговорного процесса остальных политических, духовных и традиционных лидеров. Поскольку спецпосланник ООН большую часть визита посвятил переговорам с Фарахом Айдидом, среди большинства клановых фракций быстро распространилось мнение, что Айдид манипулирует Джона. Это привело к новой вспышке насилия[102]. Джеймс Джона не использовал как переговорный фактор местный этнополитический расклад. Сосредоточившись на переговорах с кланами хабр-гедир (Айдид) и абгал (Махди), он не встречался с лидерами других хавийя — кланов муросад и хавадле, которые занимали в целом более нейтральную позицию и могли стать посредническим звеном[103].
Однако одной из главных причин неприятия частью сомалийцев инициатив ООН многие специалисты также считают фигуру самого генерального секретаря Бутроса Бутроса Гали. Как отмечал бывший посол Сомали в Кении Хусейн Али Дуале, Гали как госминистр в предыдущие годы работал с Спадом Барре и контролировал финансовую и военную помощь Каира диктатору Сомали. Он был ключевой фигурой вместе с итальянцами на переговорах между Барре и оппозицией с тем, чтобы смягчить процесс передачи власти. Он никогда не рассматривался сомалийцами как нейтральный игрок, а скорее, как тот, кто хочет реализовать политические интересы своей страны, используя ресурс ООН[104]. Таково также, например, мнение профессора Йоркского университета (Канада) Сайда Шейха Мохаммеда[105] и посла США в Сомали в 1992-1993 годах Роберта Оукли[106]. Большинство сомалийцев были убеждены, что Египет руководствуется в отношении Сомали «политикой Нила». В Каире всегда опасались, что Эфиопия может «закрыть» реку, и в качестве противовеса старались держать Судан и Сомали в сфере своего влияния.[107]
20 января 1992 года Временный Поверенный в делах постоянного представительства Сомали при ООН обратился с письмом к председателю Совета Безопасности ООН, в котором призывал помочь остановить боевые действия в стране. 23 января 1992 года Совбез ООН ввел эмбарго на поставки вооружений в Сомали (резолюция 733).
В феврале 1992 года зять Сиада Барре генерал «Морган» захватил порт Кисмайо. Его отряды насчитывали несколько тысяч сторонников свергнутого президента. К концу апреля отряды «Моргана» оказались всего в 30 км к западу от Могадишо[108]. Здесь развернулось сражение, в котором победу одержали подразделения Сомалийской освободительной армии (СОА) под общим командованием генерала Айдида. СОА составили вооруженные отряды четырех движений: ОСК/Айдид, СПД, СДД и Национальное движение Южного Сомали (НДЮС). НДЮС представляло семью кланов дир и контролировало территорию между Могадишо и портом Мерка и часть провинции Бакол. Генерал «Морган» был отброшен на северо-запад к Байдоа, но вскоре был выбит и оттуда. 28 апреля отряды СОА взяли город Гарбахарре, где последние месяцы находилась штаб-квартира Сиада Барре[109]. 29 апреля 1992 года Сиад Барре получил временное убежище в Кении. Он дал слово кенийскому руководству вскоре покинуть страну. 17 мая он вылетел в Нигерию, где и скончался 2 января 1995 года от сердечного приступа.
Войска СОА развивали наступление. 15 мая после полуторачасового боя они выбили отряды генерала «Моргана» из Кисмайо[110]. Ситуация сложилась двусмысленная. Учитывая то, что Айдид теперь контролировал большую часть территории страны, он де-факто стал президентом республики, но де-юре им оставался Али Махди, который контролировал только небольшой анклав в Могадишо.
Именно отвлечение основных сил из Могадишо на южный и западный фронты заставило Айдида снизить активность в Могадишо и начать соблюдать условия перемирия. Это впервые за несколько месяцев позволило в начале мая ООН и Международному Красному Кресту доставить продовольствие в столицу. По заявлению одного из руководителей отделения Африки Международного Красного Креста Тони Бердженера: «Сомалийцам требовалось, по крайней мере, 70 тысяч тонн продовольствия в месяц. Но… самую крупную операцию по поставкам продовольствия удалось осуществить в июне 1992 г. — 20 тысяч тонн»[111].
24 апреля 1992 года Совет безопасности ООН принял резолюцию о размещении в стране 50 невооруженных наблюдателей для контроля за соблюдением соглашения о прекращении огня. Операция получила название ЮНОСОМ-I (UNOSOM-I United Nations Operation in Somali) К этому времени общее число беженцев внутри страны и за ее пределами, по разным данным, достигало 1-2 млн. человек[112]. Треть из 4,5 миллиона населения Сомали находились на грани голодной смерти[113]. Всего в течение 1991-1992 гг. война, бандитизм и голод стали причиной гибели 240-280 тысяч сомалийцев[114]. 28 апреля алжирский дипломат Мохаммед Сахнун был назначен спецпредставителем ООН в Сомали. Сахнун попытался наладить переговорный процесс, работая с советами старейшин и гражданскими организациями, а не только с лидерами клановых группировок. Однако 26 октября 1992 г. Мохаммед Сахнун подал в отставку. Он постоянно критиковал руководство гуманитарных агентств ООН за медлительность в действиях. В своем письме он обвинил их в задержках поставок продовольствия и увеличение смертности мирного населения. Его сменил иракский дипломат Исмат Киттани.
Прибытие офицеров ООН никак не изменило ситуацию. 28 августа 1992 года Совет Безопасности ООН принял решении об увеличении контингента ООН до 3 500 человек (резолюция 775). Четыре вооруженные группировки СОА подписали соглашение, позволяющее прибытие войск ООН для защиты гуманитарных конвоев и охраны международного порта Могадишо. В августе эти группировки сформировали новое политическое движение — Сомалийский национальный альянс, который стал теперь называться СНА/ОСК. Председателем стал Мохаммед Фарах Айдид.
Первым в Могадишо в сентябре 1992 г. прибыл пакистанский батальон (500 человек). Однако обстановка быстро ухудшалась. Клановая милиция и никому не подконтрольные банды нападали на конвои, грабили склады ООН и офисы международных гуманитарных организаций, убивали их сотрудников. В пунктах раздачи продовольствия офисы Международного Красного Креста и других гуманитарных организаций отдавали за свою охрану отрядам Айдида более 10% продовольствия. Продолжались ожесточенные бои между группировками. В этих условия все попытки голубых касок сохранять строгий нейтралитет провалились. Их втянули в войну.
Генерал Айдид потребовал вывода пакистанского батальона и высылки ряда высокопоставленных чиновников ООН. Затем его боевики начали обстреливать из артиллерийских орудий международный аэропорт — главную базу ЮНОСОМ. Отряды группировки Али Махди, названные теперь Сомалийский альянс спасения (САС), обстреляли корабли с гуманитарной помощью, пытавшиеся войти в морской порт. 13 ноября пакистанские войска впервые ответили огнем на частые пулеметные и минометные обстрелы со стороны боевиков[115].
3 декабря 1992 г. Совет Безопасности ООН единогласно принял резолюцию 794, в которой санкционировал применение силы для поддержки гуманитарных операций в Сомали. Таким образом, Совбез отказался от обычной практики запроса согласия сомалийских военных вождей — фактических властителей страны — на свои действия. Единое командование Объединенной оперативной группировкой ЮНИТАФ (United Task Force UNITAF) международной коалиции взяли на себя США. Президент Джордж Буш объявил о начале операции «Возрождение надежды». Однако он обозначил четкие рамки и задачи: «открыть маршруты снабжения… подготовить плацдарм для размещения контингента ООН. Мы не останемся ни один день больше, чем это будет крайне необходимо»[116].
Интересны аналитические выкладки американских экспертов, которые склонили Белый дом и Пентагон в пользу интервенции:
• Сомали имеет благоприятный ландшафт для войск вторжения. Бесплодные плато страны дают мало возможности для укрытия партизанских отрядов. Отсутствие лесов предполагает хорошую воздушную разведку.
• Потенциально враждебные силы представляют собой сборище плохо обученных банд, ни разу не продемонстрировавших умение проводить широкомасштабные операции. Их экипировка — автоматы и гранатометы — не идет ни в какое сравнение с тяжелой артиллерией, танками и современными самолетами, которыми обладают, например, сербские войска в Боснии-Герцеговине.
• У враждебных сил нет великой объединяющей идеи. Группировки сражаются за возможность грабить и взимать налоги с гуманитарной помощи безо всякой серьезной стратегической цели в сравнении с так называемыми «этническими чистками» в Боснии[117].
