Такова объективность Тарле — крупнейшего историка, занятого историческими личностями. Она связана не с пороками его индивидуального метода, а со специфическими особенностями собственно исторической объективности.
Тарле был объективен как историк, занимающийся личностями и их вкладом в историю. Но он не занимался элитами.
В Одессе говорят: «Почувствуйте разницу». Те, кто не чувствует различия, не должны заниматься элитами.
Начав заниматься элитами, ты должен противопоставить историческому и историко-политическому описанию нечто принципиально другое. Все идеологическое должно быть изъято. Я бы сказал — убито. Вступая на эту стезю, ты как бы должен убить в себе другие модусы собственной интеллектуально-духовной личности. Ты должен убить в себе не только идеолога и даже историка. Это было бы еще полбеды. Но ты должен убить в себе еще и морального критика. А также критика, дающего правовую оценку всему тому, что делает исследуемая тобою фигура, передвигаясь по элитной доске.
Люди, занятые другими профессиями, негодуют: «Мы де, мол, применяем по отношению к объекту общепринятые средства интеллектуальной атаки — моральные, идеологические, гуманистические, правовые. Тут появляется Кургинян со своей теорией элит и начинает обсуждать тот же объект с помощью метода, который элиминирует подобного рода средства. Все погружается в имморализацию, деидеологизацию, дегуманизацию и выводится за правовые рамки. В результате нам труднее атаковать объект. А значит…» Здесь оппонент делает многозначительную паузу и потом говорит: «А значит, Кургиняну это заказали те, кого мы атакуем!»
Я лишь вкратце остановлюсь на двух (как мне кажется, не ключевых, но существенных) ошибках, которые постоянно делают мои оппоненты.
Первая — логическая. Она в самом этом «а значит»… Ничто в таких случаях ничего не «значит». Даже если мой метод убивает чьи-то построения, то это не «значит», что я использую метод потому, что хочу эти построения убить. Я использую этот метод только для получения определенных знаний, и ни для чего больше.
Вторая из этих (повторяю, существенных, но не ключевых) ошибок связана уже не с логикой, а с психологией: «Поскольку мы уже установили, что он убивает наш благородный труд, то в чем его мотив? Мотив поиска истины исключен. Тогда ради чего он так надрывается? Убийство нашего благородного труда предполагает наличие у него низменного и злого мотива. Ясно ведь, каковы такие мотивы. Это корысть или исполнение директив злых сил, с которыми мы благородно боремся».
Вы никогда не читали работ, в которых доказывается, что «Тихий Дон» — это соцзаказ Сталина, а «Капитал» Маркса — это заказ высоких чинов британской разведки? Если вам такие работы нравятся, не надо мучиться над чтением утомительных выкладок, производимых мною — признаюсь с прискорбием — всего лишь в поисках истины. Если же вам такие идиотские измышления все же не нравятся, то задайтесь вопросом: почему авторы всех этих шизоинсинуаций считают себя свободными от принципа бумеранга? Если миром управляет заказ и все исследователи не ищут истину, а корыстно тот или иной заказ выполняют, то где гарантия, что они, критики этих исследований, не являются столь же корыстными исполнителями заказа, но соседних сил? Чуете, каков будет градус шизофрении при тотальном применении данного метода?
Если бы в результате каких-то обвинений в мой адрес страдала только моя репутация, то я вряд ли стал бы стрелять из пушек по воробьям. Взялся за описание элит — жди множественных инсинуаций. Но шизофренизация сознания (она же — гиперконспирология) — это вам не частные обвинения в адрес какого-то исследователя. Это препятствие на пути исследования вообще. И бороться с этим препятствием мой долг интеллектуала и гражданина. Я для того и занимаюсь элитами, чтобы конспирологи не сводили людей с ума, не превращали нацию, ее думающую и обеспокоенную часть, в сообщество параноиков.
И потому я попытаюсь показать, как интерпретаторы моих изысканий в сфере прикладной теории элит, применяя свой порочный метод, постепенно формируют в своем сознании (и, что хуже, в сознании своего читателя) некий синдром, граничащий с потерей всяческой адекватности.
Предположим, что я, как исследователь элиты, решил заняться анализом нашумевшей статьи «Нельзя допустить, чтобы воины превратились в торговцев», которую написал директор ФСКН В. Черкесов. Предположим далее, что кто-то атакует В. Черкесова и хочет представить его как демона. Тут вылезаю я со своей «элитной трансформацией» и заявляю: «Ребята, чтобы что-то понять, надо избавиться от демонизации и рассмотреть Черкесова как фигуру на элитной доске».
Что тогда говорится? Что я защищаю Черкесова от справедливых обвинений.
Но тут же находятся люди, для которых Черкесов — заведомый ангел. А что? Борец с силами абсолютного зла — это ангел! Опять я вылезаю с этой самой «элитной трансформацией» и ору: «Не ангел, слышите? Не демон, но и не ангел, а элитная величина!»
Тогда обижаются сторонники Черкесова. Им нужно превратить его в ангела, а я мешаю.
Да еще я начинаю исследовать отставку Генерального прокурора РФ В. Устинова. Ну, неймется мне, и все тут. И опять мне нужна та же «элитная трансформация». Я ведь когда начал исследовать? Сразу по горячим следам, когда Устинова демонизировали так, что дальше некуда. Я что тогда сказал? Я сказал: «Устинов — не демон! Не демон он, понимаете? А элитная величина!» Противники Устинова возмущены: «Как это так — не демон, когда мы точно знаем, что демон!» Я отвечаю: «Нет демонов в элитных композициях! Забудьте о них! Есть только элитные величины». Тогда начинаются разговоры о том, что мне Устинов «отмывку» заказал.
Но потом Устинов удерживает элитные позиции. Появляются охотники его хвалить. Да и элитная война требует этого. Очередные страстные воспеватели провозглашают, что Устинов — ангел. И тут опять я с этой самой «элитной трансформацией». Талдычу: «Не демон, но и не ангел». Те слышат, что «не ангел» — и обижаются. Тогда оказывается, что мне это заказали противники Устинова.
Но на этом все не завершается! Я же и дальше что-то пишу. В книге «Слабость силы» возникает, например, А. Суриков. Скажете — не Генеральный прокурор и не глава Госнаркоконтроля. Не спорю. Но все-таки какая-то элитная величина. Элитные игры — это шахматы. Там важен не только формат фигуры, но и позиции, и многое другое.
Короче, стал я рассматривать Сурикова. Что значит — рассматривать? Это значит осуществлять все ту же «элитную трансформацию». То есть в очередной раз освобождать, так сказать, персонажа от всех (да, именно всех) качеств, к которым так пристрастно относятся и враги, и апологеты. Ибо мне для работы (аналитики элитной игры) нужен не демон и не ангел, не герой и не негодяй. И даже вообще не личность. А некое «число»… индикатор… лакмусовая бумажка… меченый атом, наконец… Я предлагаю читателю присмотреться к тому, что маркирует собой появление данного персонажа в тех или иных средствах массовой информации в том или ином качестве. То есть я демифологизирую (и даже деперсонализирую) Сурикова, поскольку в этом суть метода.
А кто-то уже выбрал Сурикова на роль демона. Сразу же вопль: «Ах, ты говоришь, что не демон! Значит, ты отмываешь такого-то и такого-то негодяя — ясное дело, за такие-то и такие-то деньги!»
Но кто-то уже выбрал Сурикова на роль ангела (есть целый «клуб любителей Сурикова»). И он обижается тоже.
Теперь представьте, что я осуществил «элитную трансформацию» (демифологизацию, деперсонализацию) по отношению к десяти-двенадцати элитным персонажам, фигурирующим в моей аналитике элитной игры. А чье-то сознание, обуреваемое желанием приписать всему этому заказные мотивации, осуществляет «сборку». Тогда оно, сознание это несчастное, попадает — причем тютелька в тютельку — в точку под названием «шизофрения». Потому что получается, что все скопом заказали мне друг на друга сразу все типы взаимоисключающих деяний. Я по их заказу сразу на всех клевещу. И одновременно всех отмываю. Сначала отмываю, потом клевещу. Потом снова отмываю, потом снова клевещу. А они мне платят и платят… О, этот золотой сон постсоветского гиперконспирологического разума! Какое чудовище ты рождаешь!
Мультипликация обвинений в мой адрес превращается сначала в маниакальный синдром. Потом синдром распухает. Потом он перекидывается на мир. Потому что я и иностранные фигуры так же описываю. Распухая, он превращается в гиперманию «кургинизации» человечества. Уже нет ни мира, ни героев. Есть один глобальный художник, который рисует все сразу. Прямо какая-то София в мужском обличий. Или демиург? Так маниакальный пузырь (фирменное творение целого ряда конспирологов, включая тех, которые почему-то называют себя моими «интеллектуальными внуками») наконец лопается.
