А спустя двадцать лет я работал главным редактором журнала «Сельская молодежь» и, как мне помнится, пребывал в очередной немилости властей. Именно тогда в журнале случилось событие неординарное. В редакцию был внедрен (или уже потом завербован) нашими бдительными органами литературный консультант, назовем его условно К. Задачи, поставленные перед К., были удивительно схожи — «доказать антисоветскую суть главного редактора журнала «Сельская молодежь» Олега Попцова, дочь которого, будучи студенткой МГУ, вышла замуж за англичанина Гая Кука, преподававшего в том же Московском университете, и собиралась после защиты диплома вместе с мужем уехать в Англию».
К. изобрел уникальный метод компрометации. Получая нескончаемое количество стихов от графоманов (в обязанности литературного консультанта входило отсеивание и сдерживание этого потока), он каждому автору сообщал о его немыслимой талантливости и о своем неубывающем желании непременно напечатать его стихи, которые, конечно же, достойны этого. Но есть одна загвоздка — главный редактор, антипатриот и антисоветчик, мешает наполнить журнал талантливой поэзией провинциальных самородков. Поэтому, писал К., нам надо объединить силы и убрать этого редактора. ЦК КПСС уже заметил гниль в журнале и нуждается в помощи молодых поэтов. Распознать, заклеймить и изгнать. К каждому письму К. прикладывал инструкцию о том, как следует писать письма в ЦК КПСС, как не оставлять на них отпечатков пальцев, как не писать их от руки (могут узнать почерк), а печатать не на своей машинке. Лучше писать от имени рабочего. Ни в коем случае не ругать органы КГБ, в ЦК этого не любят. Возмущаться упадничеством и очернительством, сквозящими в стихах, публикующихся на страницах журнала. К. обращал внимание своих протеже, что редактор отдела поэзии — еврей, и это не случайно. Каждому автору предлагалось написать по 3–4 письма и отправить их из разных мест. И письма пошли в ЦК КПСС, пошли потоком. Была создана комиссия ЦК, дабы разобраться и укрепить руководство журнала зрелыми партийными кадрами. Так получилось, что я вычислил и разгадал К. А спустя некоторое время ряд авторов, вовлеченных в эту страшную интригу, сами передали нам опусы К.
По прошествии времени эти истории вспоминаются даже как забавные. Поиски аналогий — неблагодарное занятие, потому как, обнаружив похожесть, мы часто впадаем в отчаяние, чувствуя бессмысленность собственных деяний. В этих сюжетах из эпох Хрущева и Брежнева есть чрезвычайный штрих. Человек, сокрушивший культ личности Сталина, по сути сотворивший немыслимое, предавший проклятию и запрету практику политического террора и доноса, удивительным образом использовал те же самые методы, выявляя неугодных и несогласных с его политикой.
И, может быть, ныне, спустя ещё пятнадцать лет, перечитывая так называемую «аналитическую» записку, подготовленную в глубинах президентской администрации, подготовленную на основании пачки писем сограждан, высказывающих свое недовольство освещением средствами массовой информации чеченских событий, я тотчас вспомнил бессмертную партийную практику «организации народного гнева». Язык тот же, и композиция та же.
«Вывод авторов писем, как правило, один, — пишет бдительный сотрудник аппарата. — Российские государственные электронные средства массовой информации либо не осознают меру своей ответственности перед обществом за политическое информирование граждан и их духовное самочувствие, либо утратили её (выделено мною. — О. П.)». По нормам 1937 года — это обвинение в государственном вредительстве. К докладной прикладываются цитаты из писем, должные обосновать обвинительный посыл автора записки.
«Руководство Российского телевидения превратило его в антироссийское, антирусское, антиправительственное и, в последнее время, антипрезидентское».
Все сказанное можно было бы счесть мелочью, опустить, если бы на наших глазах не рождалась методология создания президентского мнения по той или иной проблеме, тому или иному человеку. На записке справа в верхнем углу указан адресат: «Президенту Российской Федерации Ельцину Б. Н.». Вот он, большевизм, в котором мы по пояс, а кто-то и по горло. Главное — найти врага, а затем списать на него все наши беды, неудачи, нашу беспомощность, неспособность. Социологические исследования неумолимо свидетельствуют о снижении доверия к высшей власти. И нет ничего опаснее, если аппарат власти, зная, что власть поддерживают 10–12 процентов сограждан, продолжает опираться в анализе и выводах на эту остаточную категорию верноподданных, дабы подтвердить правильность всех неправильных решений. Это осмысленное либо неосмысленное уничтожение власти. Нельзя натопить дом искрами, когда погасло пламя.
Чеченский конфликт вскрыл ещё одну проблему. Неумение работать со средствами массовой информации в чрезвычайных условиях, когда военную операцию, подготовка которой велась в строгой секретности, проводят закрытые структуры, а таковыми всегда являлись армия и войска МВД. Профессиональная задача этих структур — скрыть сущность замысла и, уж тем более, потери при его осуществлении. Задача СМИ обратная — рассказать об операции, придать детали гласности. Поэтому для стыковки нестыкуемого и вводится цензура на время проведения боевых операций или каких-то иных чрезвычайных ситуаций, не подлежащих широкой огласке. А если вы не желаете устанавливать цензуру и хотите сохранить хорошую мину при плохой игре, не запятнать демократического фрака в глазах мировой общественности, относитесь спокойно к издержкам, которые будут обязательно между открытостью и закрытостью. Информация из федеральных войск на нуле. Генералитет исторгал неприязнь к журналистам, а Дудаев был открыт. И в его положении другой тактики быть не могло. Дудаев работал в пределах агрессивной дезинформации — устрашая, преувеличивая, преуменьшая, — это очевидно. Дезинформацией Дудаев как бы добавлял себе сил, и многие средства массовой информации попались на этот крючок. Ничего удивительного, война на своей территории случается не каждый день. А правительственные информационные службы продолжали работать в усеченном режиме (либо безнадежно запаздывающие сведения, либо вообще никаких). А информационное поле не может оставаться пустым, на то оно и поле, его засевать надо.
Мы живем в мире стереотипов. За годы тоталитарного режима сложилась четкая модель пропагандистской обработки в связи с политическими событиями, пятилетками, съездами партии… Когда нынешние чиновники с сожалением говорят об отсутствии информационной подготовки общества к чеченским событиям, я непременно вспоминаю пропагандистские авралы прошлых лет, которые не поднимали авторитет КПСС, как этого хотели высокие партийные деятели, а, наоборот, уничтожали его.
Главной заслугой демократического периода жизни России, проявившейся особенно во время чеченских событий, является тот факт, что россиян не захлестнула мутная волна шовинизма, не начались чеченские погромы. Вот в чем наше завоевание. Вот что следует оберегать как зеницу ока. И не дай Бог, чтобы растревоженная душа молодых солдат, прошедших через эту мясорубку, вспенилась ненавистью и обуреваемые жаждой отмщения эти ребята стали вершить самосуд, вернувшись к себе домой. Уже наметанным взглядом выискивать чеченцев на улице или базаре.
О какой информационной обработке нации идет речь? Говорить о том, что действия Дудаева преступны, что он совершал насилие? У обывателя правомерен вопрос: почему об этом власть не говорила раньше? Может быть, потому, что пришлось бы назвать тех, кто был связан с рынком оружия в городе Грозном здесь, в Москве? А на оружейных заводах по всей России, в Министерстве обороны, Росвооружении? Или этого не было?
Как мимо Центробанка и Министерства финансов мог пройти необъятный вал фальшивых денег, куда и к кому ведут нити фальшивых чеченских авизо? А что, в России нет банков, которые связаны с наркобизнесом? А вдруг эти банки, по странному совпадению, являются партнерами правительства и об их крутом бизнесе Министерство финансов даже не предполагает? Иначе говоря, чеченский криминальный узел не замыкается границами Чечни. Странным образом бездействовало руководство МВД, на глазах которого созревала в течение трех лет открытая криминальная зона. Наверняка пришлось бы коснуться и нефтяного бизнеса, который порой бывает черен, как сама нефть.
И я очень сомневаюсь, что предчеченский информационный зондаж облегчил бы разрешение конфликта. Речь идет не о запредельной территории, а о части России. Вот в чем вопрос.
Что же касается американцев, «Бури в пустыне», или Гаити, или Гранады… Это, как говорят в Одессе, две большие разницы. Война на территории другого государства обостряет патриотические чувства, если вы отстаиваете интересы своей страны. А если воюете на территории твоего собственного отечества (применительно к Америке, например, в штате Алабама или Айова), то никакие пропагандистские акции не принесут результата. Гибнут граждане твоей страны, родственники твоих родственников, знакомые твоих знакомых, а вместе с ними гибнешь ты, так как лишь формально живешь в другом городе, от имени которого вершится война.
