Борьба за власть в КПРФ, прежде всего за лидерство, привела ее к нескольким расколам и даже к одному альтернативному съезду. Последнее обстоятельство заставило Зюганова обратиться к власти за помощью и убедить ее не признавать «раскольников». И помощь оказали. Ясно — не без учета сервильности лидера коммунистов. В Кремле его ценят за то, что он неизменно принимал сторону власти в ее противостоянии с народом. В 1991 году Зюганов заставил партию ратифицировать предательские беловежские соглашения. В октябре 1993-м уговаривал коммунистов не выступать против власти и в осажденном Белом доме не появился. В 1996 году добровольно сдал свою победу на президентских выборах в пользу Ельцина. Что ж, за все надо платить. Особенно за вспомоществование власти в деликатных партийных вопросах. Партию последние годы постоянно лихорадит. Ушли из ее руководства такие личности, Геннадий Селезнев, с КПРФ порвал отношения лидер НПСР Семигин. А уж «красные» губернаторы в ряды единороссов вливались неоднократно. Соответствующая проводилась и политика в «красном поясе», который теперь полностью исчез. Готовность этих народных избранников «лечь» под власть сразу же после избрания поражала даже видавших виды перевертышей. Примеров можно, в общем, приводить много.
Что собой представляет сейчас КПРФ в реальности? Если сравнить программные документы КПРФ последних съездов, с известными всем нам по учебникам программными документами большевиков периода революции и гражданской войны, то нынешние коммунисты не потянут даже на меньшевиков и эсеров. Кроме абстрактного обещания «восстановить» некие «социалистические идеалы» и «вернуть народу награбленные у него богатства» ничего революционного в этих документах КПРФ нет. Правда, в уже цитировавшемся труде Зюганова «На переломе» есть такой радикальный пассаж: «Люди должны понять, что выкорчевывание коррупции невозможно без ломки всей нынешней государственной машины, без наказания тысяч верных слуг и столпов рыночной демократии. Рано или поздно это придется сделать. КПРФ считает, что, чем раньше и решительнее, тем лучше». (Г.Зюганов. На переломе. С. 424.) Но неужели лидер КПРФ полагает, что слом нынешней государственной машины РФ возможно осуществить «мирным путем»? Это — иллюзия, тем более непростительная для стратега революционных перемен. А причина таких иллюзий все в той же размытой и рыхлой идеологии посткоммунизма.
В предвыборной платформы КПРФ говорили о намерении партии восстановить уже не Советскую власть, а некую «народно-патриотическую власть». Программа деприватизации и восстановления госсектора в РФ вполне могла быть принята на вооружение любой социалистической партией. Тем более что рядом с этими тезисами соседствовало обещание заботиться о… национальном предпринимательстве и защите иностранных инвестиций. Программа, в общем, и целом, разумная, но никак не коммунистическая. Закономерно задается вопрос в силу всего этого — а правомерно ли именовать КПРФ партией коммунистической?
Название партии — это своего рода ориентир в политическом лабиринте нынешней России и достаточно популярный бренд, особенно в предвыборный период. Думаю, что руководство КПРФ, взвесив все за и против, не пошло на переименование партии именно в силу этой причины, хотя и понимало, что на пропаганде традиционного коммунизма сейчас в России далеко не уйдешь. Рано или поздно неизбежная смена руководства в КПРФ приведет и к смене ее политических ориентиров. Сценарий возможных мутаций КПРФ частично описан выше. С большой долей вероятности можно сказать, что в ближайшее годы значительная часть закоренелых аппаратчиков «государственников» из КПРФ перейдет в «Единую Россию» или к Миронову в «Справедливую», хотя и тот и другой вариант Зюганов и Ко публично с негодованием отвергают. Но это отнюдь не означает, что такой политический симбиоз для КПРФ исключен. Во-первых, у значительной части депутатов от КПРФ серьезных идеологических разногласий с партией власти нет. К тому же и те, и другие — классические бюрократы. У них мировоззрение одинаковое. Во-вторых, все чаще работает принцип американского прагматизма — «если ты не можешь их победить, присоединись к ним». В новом парламентском большинстве, которое образуется в результате этого, будут действовать уже не соображения брака по расчету периода января-февраля 2000 года, а жесткая партийная дисциплина. Если раскол КПРФ примет общероссийские масштабы, то на местах в партию власти перейдут целые первичные организации КПРФ, а затем и региональные. Партия к тому же безнадежно стареет — молодежи в ней мало. А пенсионеры имеют тенденцию помирать.
Дальнейшее дробление пойдет на «ренегатов» и марксистов-ленинцев в отдельные группы. Все это уже было в РСДРП в начале ХХ века и потом пришлось долго собирать ее по частям. Зюгановцы несколько раз проводили чистки в КПРФ, апеллируя в оправдание этих акций то к трудам Ленина, то к заветам И.В. Сталина. В любом случае о бывших соратниках, в том числе о Геннадии Селезневе, говорят в тех же выражениях, что Сталин о Троцком, Каменеве и Зиновьеве. Какой выбор стоит сейчас перед партией? Поистине исторический. Народу России компартия должна предложить свой путь развития страны и свою программу защиты ее суверенитета от парового катка глобализации, осуществляемой США и трансконтинентальными корпорациями.
Есть два пути. Первый провозглашает радикальное крыло в КПРФ. Это — революционный путь борьбы за Россию социалистическую, а в случае успеха — перенос этой борьбы на все СНГ и восстановление СССР. Но в условиях глобального доминирования США — этот вариант столь же нереален, как и опасен. Пока что, как говорится, революционная ситуация для этого не созрела.
Второй путь — это путь национального согласия, не исключающий даже восстановления Советской власти, но путь не коммунистический, а лево-патриотический, что-то вроде левого голлизма. Голлизм, правда, правый, принес успех де Голлю, выступавшему за восстановление величия Франции. И он-таки его восстановил. В современных условиях — это более надежный путь и способ предотвратить поглощение России и использование ее ресурсов глобалистами. Отсюда выбор для нынешней КПРФ. Либо стать в полном смысле этого слова коммунистической партией, что чревато дальнейшей маргинализацией, если не репрессиями, либо отказаться от этого пути и стать массовой левой партией национального возрождения и социальной справедливости, которая возглавит борьбу за создание русского национального государства. Как ни парадоксально, в КПРФ существует совершенно реальный потенциал и для первого, и для второго варианта партийного строительства.
Показательно в этом плане появление рядом с лидерами КПРФ полковника спецназа ГРУ Владимира Квачкова, которого обвиняли в организации покушения на Чубайса на некоторых теледебатах. В ходе одного из них Квачков даже высказался за «православный социализм». Уже после оправдания Квачкова по делу о Чубайсе судом присяжных, он вновь попал в весьма скандальную историю. 23 декабря полковника задержали сотрудники ФСБ России. Если судить по постановлению следователя ФСБ, Квачков проходит теперь подозреваемым по делу, возбужденному по ч. 1 ст. 205.1 (содействие террористической деятельности) и ч. 1 ст. 30 и ст. 279 (покушение на организацию вооруженного мятежа) УК РФ. Ходатайство следственного управления ФСБ России об аресте Владимира Квачкова рассматривалось судом в закрытом режиме, однако некоторые подробности дела все равно стали известны. Так, со слов самого господина Квачкова, а ему удалось пообщаться с журналистами в перерыве между заседаниями, выходило, что в основу его преследования легли показания лидера тольяттинского отделения «Народного ополчения имени Минина и Пожарского» Петра Галкина, который был задержан ФСБ еще этим летом, но затем освобожден из-под стражи и якобы согласился сотрудничать со следствием. Господин Галкин рассказал, что по заданию Владимира Квачкова в Тольятти, Самаре, Владимире и других городах из патриотически настроенных молодых людей и попавших под сокращение в результате реформы вооруженных сил армейских офицеров создавались боевые группы ополченцев, которые по сигналу из штаба «Народного ополчения», возглавляемого полковником Квачковым, должны были захватить и разоружить расположенные в этих регионах воинские части, а затем отправиться в вооруженный поход на Москву, «присоединяя к себе все новые и новые отряды восставших». Ну, прямо как во времена Минина и Пожарского. Причем, как сообщил Петр Галкин, военных предполагалось разоружить мирным путем, агитируя их перейти на свою сторону. Для этого, по данным ФСБ, весной-летом 2010 года находившийся под подпиской о невыезде Владимир Квачков (тогда он был подсудимым по делу о покушении на Анатолия Чубайса) посетил Кострому, Ярославль, Нижний Новгород, Самару, Тулу и Рязань, где, встречаясь с военными, вел среди них антиправительственную пропаганду. Начать же мятеж, по версии следствия, «народные дружины» планировали с Владимира, где и действовала группа Галкина, однако там он был задержан. Сам Владимир Квачков утверждает, что никакого заговора не было. По его словам, ребята во главе с Галкиным просто съездили в лес потренироваться в стрельбе из арбалета, который был приобретен ими на вполне законных основаниях, но их задержали. Потом, утверждает полковник Квачков, тот же Галкин посетил съезд ополченцев в Сызрани, на котором тайком сделал аудиозаписи, которые и получила ФСБ. («КоммерсантЪ» № 240 (4540), 25.12.2010). История еще более фантастическая, чем псевдопокушение на Чубайса. Не хватало только заявления о том, что Квачков принял Дмитрия Медведева за Лжедмитрия. Тогда все встанет на свои места. Квачков, может быть, и впрямь тренировался в стрельбе из арбалета и только. В заговор офицеров мне что-то не верится. Откуда в Эрефии возьмутся новые декабристы? Но раз в ФСБ всерьез заговорили о намерении Квачкова организовать вооруженный мятеж, это свидетельствует о том, что в сегодняшней России такой поворот событий вовсе не исключен. И власти по понятным причинам его панически боятся. Ведь обещал же Зюганов наказать «тысячи верных слуг и столпов рыночной демократии». Только вот Зюганов ли поведет русский народ «на бой кровавый, святой и правый»?
