25 января 1954 г. Президиум ЦК принял постановление о подъеме целинных и залежных земель как основном средстве резкого увеличения сбора зерновых[17]. Для всех инициатором перемены курса выступила ВАСХНИЛ, которая в тот же день, якобы самостоятельно, выдвинула как собственное, научно обоснованное предложение о необходимости всемерно использовать целинные и залежные земли как один из способов подъема аграрного сектора. Затем эта идея была подхвачена и развита еще на трех совещаниях, проведенных ЦК КПСС и СМ СССР, иными словами, Хрущевым, в конце января — начале февраля — работников МТС, совхозов, передовиков сельского хозяйства. На каждом из них с «большим» докладом выступал Никита Сергеевич, «обкатывал» необычную идею, настойчиво внедряя ее в умы всех, причастных к аграрному сектору. И уже довольно скоро она была доведена до всеобщего сведения.
11 февраля газеты опубликовали традиционное, утвержденное еще 6 февраля Президиумом ЦК[18], «Обращение ЦК к избирателям» в связи с предстоявшими через месяц выборами в ВС СССР. В нем, помимо изложения всего того, о чем говорил на августовской сессии Маленков, появилось и такое положение: «У нас еще очень много недостатков в работе МТС, колхозов и совхозов, много неиспользованных резервов. Достаточно, например, сказать, что только за счет освоения целинных и залежных земель в восточных, юго-восточных и других районах страны — а эта работа партией и правительством уже начата — мы имеем возможность увеличить посевные площади под зерновые культуры на несколько миллионов гектаров».
Менее чем через две недели, 23 февраля, открылся второй за полугодие Пленум ЦК, посвященный вопросам сельского хозяйства. Именно он, а не сентябрьский, стал поворотным для судеб нового экономического курса, утвердив как наиболее приемлемый для страны экстенсивный путь развития. Было предложено — в обязательном, беспрекословном порядке — решать все проблемы сельского хозяйства самым простым способом: расширением любой ценою посевных площадей в Северном Казахстане и Южной Сибири. Пленум окончательно похоронил надежды на планомерный и всесторонний вывод аграрного сектора из глубокого кризиса. Программа действий не предусматривала развития инфраструктуры, строительства жилья, и была рассчитана, как и в годы первой пятилетки, лишь на энтузиазм. Только на этот раз — не всего населения Советского Союза, а лишь наиболее мобильной его части — молодежи.
Вслед за тем вся мощь пропаганды, широко используя возможности прозы, поэзии, драматургии, киноискусства, начала усиленно внедрять в умы советских людей дух романтики, освоения новых земель, дух первопроходцев. Он должен был возместить заведомые, да еще и на многие годы, неудобства, нехватку всего, что, несомненно, должно было быть понятно всем участникам пленума.
И все же новый курс не был еще полностью и окончательно отвергнут благодаря казавшимся непривычными, ибо за годы «холодной войны» о них успели подзабыть, успехам Кремля на международной арене.
Еще летом 1953 г. удалось нормализовать положение на Балканах, в районе Черного моря. В июне были возобновлены нормальные дипломатические отношения — возвращение послов — с Югославией, в июле — с Грецией, и тогда же объявлено о прекращении продолжавшегося почти десятилетие жесткого давления на Турцию. «Правительства Армянской ССР и Грузинской ССР, — сообщалось в заявлении МИД СССР, — сочли возможным отказаться от своих территориальных претензий к Турции. Что же касается вопроса о Проливах, то Советское правительство пересмотрело свое прежнее мнение по этому вопросу»[19]. Последняя фраза означала, что Москва отныне больше не будет требовать пересмотра условий конвенции Монтрё. Столь же очевидным выражением доброй воли стало и направление в Великобританию с официальным визитом, по случаю коронации Елизаветы II, крейсера «Свердлов».
В конце 1953 г, получили, наконец, отклик и настойчивые призывы Кремля к главам трех западных великих держав о проведении саммита для разрешения всех накопившихся острых проблем. Эйзенхауэр, Черчилль и Ланьел встретились в начале декабря на Бермудах, чтобы выработать совместную позицию по отношению к советской инициативе. Они обсудили, прежде всего, собственные вопросы: о взаимодействии Европейского оборонительного сообщества с НАТО, о судьбе Суэцкого канала в связи с революцией в Египте, о положении в Корее. 8 декабря, в день закрытия конференции, Эйзенхауэр выступил с заявлением от имени всех участников встречи. Он объявил, в частности, о согласии США, Великобритании, Франции на Совещание министров иностранных дел четырех держав в Берлине, возможно, подготовительное перед четырехсторонней встречей на высшем уровне. Кроме того, заявил Эйзенхауэр и о не менее значимом — о готовности Соединенных Штатов и Великобритании обсудить с Советским Союзом вопросы ограничения ядерного оружия[20].
Запланированное берлинское совещание проходило с 25 января по 18 февраля 1954 г. На нем обсуждались также выдвинутые Молотовым предложения об обеспечении безопасности в Европе, заключении государственных договоров с Германией и Австрией, созыве конференции пяти стран — с участием Китая — для разрешения положения в Корее и Индокитае. Благодаря активной поддержке Идена и представителя Франции Бидо советской дипломатии удалось достичь определенных успехов. Не разрешив ни одной из рассматривавшихся проблем, совещание все же пришло к твердому решению о новой встрече глав дипломатических ведомств четырех стран — спустя два месяца, в Женеве.
Стремясь закрепить достигнутое, Москва попыталась форсировать события, предопределив результаты Женевской конференции. 26 марта было опубликовано заявление о предоставлении суверенитета ГДР. Мотивировалось такое решение следующим образом: «Несмотря на усилия Советского Союза на недавно состоявшемся берлинском совещании министров иностранных дел четырех держав, не было предпринято каких-либо шагов для восстановления национального единства Германии и заключения мирного договора». Тем самым Запад заставляли принять дилемму: либо воссоединение Германии, либо признание де-юре факта существования двух германских государств. А 31 марта Молотов принял послов США Ч. Болена, Великобритании — У. Хэйтера, Франции — Л. Жокса и вручил им ноты аналогичного содержания, содержавшие поистине сенсационное предложение Кремля. «Совершенно очевидно, — говорилось в документах, — что Организация Североатлантического договора могла бы при соответствующих условиях утратить свой агрессивный характер в том случае, если бы ее участниками стали все великие державы, входившие в антигитлеровскую коалицию. В соответствии с этим, руководствуясь неизменными принципами своей миролюбивой политики и стремясь к уменьшению напряженности в международных отношениях, Советское правительство выражает готовность рассмотретьсовместно с заинтересованными правительствами вопрос об участии СССР в Североатлантическом договоре(выделено мною. — Ю. Ж. )»[21].
Разумеется, если бы три великие западные державы ответили согласием на такое предложение Советского Союза, да еще они вместе договорились бы об ограничении ядерного оружия и прекращении гонки вооружений, то новый курс непременно бы победил. «Ястребам» в узком руководстве пришлось бы сойти с политической сцены. Во внутренней политике страны утвердился бы тот самый курс, сущность которого 12 марта, на предвыборной встрече еще раз выразил Маленков.
Он вновь напомнил о приоритетах в экономике: «Наша страна обладает теперь мощной тяжелой индустрией, которую мы и впредь будем неустанно развивать как основу, обеспечивающую непрерывный рост и развитие всего народного хозяйства, как надежный оплот обороны страны. Но теперь, пользуясь плодами и результатами индустриализации, наша партия поставила задачу: в течение двух-трех лет добиться крутого подъема производства предметов народного потребления».
Вслед за тем Маленков откровенно полемично проявил ранее не выражавшееся им принципиальное несогласие с постановлением только что завершившегося пленума. «Всем нам, — сказал он, — советским людям, всему нашему народу надо хорошо осознать, что главным, решающим условием дальнейшего подъема и всестороннего развития народного хозяйства является всемерное повышение производительности труда — в промышленности, на транспорте, в сельском хозяйстве(выделено мною. — Ю. Ж.)… Проблема организации труда, то есть планомерного и наиболее целесообразного использования общественного труда как внутри предприятий, так и в масштабе всего государства, будет приобретать тем большее значение, чем дальше мы будем продвигаться по пути укрепления материально-технической базы и роста производительных сил страны».
