Кургинян: Хорошо. Давайте назовем это нормальным. Значит, государственное ядро экономики — это нормально, государственное планирование — это нормально, выравнивание социального неравенства — это нормально, расстреливание взяточников на стадионах с показом по телевизору — это нормально. Если это все так нормально…
Урнов: …это Вы не перечисляли…
Кургинян: …то почему это нельзя каким-то образом учесть? Я не говорю, заимствовать, но хотя бы уважительно учесть?
Урнов: Сергей Ервандович, Вы не перечисляли это в Вашем коротком списке.
Кургинян: Хорошо, я как ошибся, а Вы меня поправили. Я чувствую себя учеником младших классов. Краснею, бледнею…
Урнов: Вот и слава богу. Правильно.
Кургинян: Но, все-таки, продолжаю. Знаете? Продолжаю.
Урнов: Пожалуйста.
Кургинян: Я еще, кстати, хочу сказать, что стихотворение, в котором было «дело крепче, когда под ним струится кровь» — это стихотворение Некрасова «Поэт и гражданин», и оно начинается строчками:
Не может сын глядеть спокойно
На горе матери родной,
Не будет гражданин достойный
К отчизне холоден душой,
Ему нет горше укоризны…
Иди в огонь за честь отчизны,
За убежденье, за любовь…
Иди и гибни безупречно.
Умрешь не даром: дело прочно,
Когда под ним струится кровь…
Там очень красивые строчки.
Сванидзе: Сергей Ервандович…
Урнов: Грандиозно, только непонятно к чему.
Сванидзе: Секундочку. Сейчас в какой связи Вы призываете идти на смерть за отчизну?
Кургинян: Я сказал это в одной связи, что когда мы говорим о том, в чем нормальный путь развития, то, может быть, он заключается в том, что мы со страшным интересом смотрим на опыт другой, не повторившей наших ошибок, цивилизации, ушедшей, и любя свою цивилизацию, хотим с интересом понять, что же мы можем учесть? И что же именно, за что нам надо каяться? Может быть за то, что мы не поступили как та цивилизация и, хотя бы частично, потеряли лицо. Может быть за это?
Сванидзе: Спасибо. Сергей Ервандович, теперь Вам слово. Прошу Вас. Ваш тезис, Ваш свидетель.
Кургинян: Пожалуйста, доказательство № 18.
Материалы по делу.
Из статьи Александра Кокшарова «Гегемония без фанатизма»: «Всего пять лет назад среди десяти крупнейших банков мира по рыночной капитализации доминировали американские и европейские, а сейчас в пятерке крупнейших три китайских банка, включая ICBC. Кроме того, Китаю принадлежат крупнейшие в мире финансовые госкорпорации — суверенные фонды. Валютные резервы Китая достигли 2,46 трлн. долларов».
А. Кокшаров. Гегемония без фанатизма. «Эксперт» № 12. 29.03.2010
Если Ху Цзентау называет это социализмом с китайской спецификой, то да здравствует социализм. Доказательство № 19.
[иллюстрация отсутствует]
Вот это капитализация рыночная крупнейших банков. Три из пяти этих банков — китайские. Никому присниться это не могло. Присниться, что три по капитализации крупнейших банка будут китайские. Пожалуйста, следующее доказательство № 20.
[иллюстрация отсутствует]
А вот это доля в суверенных инвестфондах. № 21. Китайская самая большая.
[иллюстрация отсутствует]
А вот это две вещи: золотовалютные резервы и профицит внешней торговли. Профицит чуть-чуть исчез в связи с кризисом, а золотовалютные резервы растут колом наверх. И, фактически, делают Китай основным хозяином финансовых ресурсов мира. Теперь, пожалуйста, № 22.
(На экране не показано)
Вот так ведет себя промышленное и сельскохозяйственное производство Соединенных Штатов, а вот так ведет себя производство Китая. К вопросу о том, что будет потом. № 23.
[иллюстрация отсутствует]
Сталь, нефть. Вот так растет Китай. № 24.
[иллюстрация отсутствует]
Уголь и электроэнергия. Китай вводит сейчас объектов электроэнергии в год больше, чем мы за 20. И, наконец, из статьи американского китаеведа Джанин Эрзамус: «Чтобы получить доступ к ресурсам, Китай использует особую заинтересованность африканских стран в объектах инфраструктуры. Это открывает Пекину двери во многие страны, испытывающие нужду в такого рода объектах. ООН признала, что приход Китая в Африку привел там к инфраструктурной революции».
Китай начинает брать под контроль один континент за другим. Вот представление о том, что такое Китай и чему здесь стоит и учится, и заимствовать, и смотреть на это с завистью, доброжелательством и, одновременно, с чувством некоей горечи.
А теперь я хотел бы, чтобы мою позицию подтвердил или опроверг Юрий Вульфович Бялый, специалист по Китаю, который этим тоже 20 лет занимается.
Юрий Бялый, политолог, вице-президент по научной работе Международного общественного фонда «Экспериментальный Творческий Центр»: Прежде всего, о том, что именно происходит в Китае с социализмом. Если брать исторические аналогии, то до недавних пор в Китае была мобилизационная социалистическая модель. Когда они ликвидировали самые острые дефициты и вышли на более или менее устойчивое развитие с применением достаточно гибких рыночных методов, они начали переходить к тому, что у них называется «сяокан», то есть к каким-то вариантам по-разному называемых обществ достатка. Они очень сильно выравнивают…
Панцов: Какого достатка?
Бялый: Малого достатка.
Панцов: Они переводят как «средне-зажиточные».
Бялый: «Средняя зажиточность», «малый достаток» — переводы разные. Но вот об этом речь идет.
Кургинян: Это еще не всеобщее процветание.
Бялый: До всеобщего процветания они будут идти далеко, не скоро. Но сразу хочу подчеркнуть, что равнять по потребительскому обществу это невозможно. Стандарты «хорошего» в Китае никогда не будут, как по цивилизационным, социокультурным причинам, такими как на Западе, так и по тем причинам, что они прекрасно понимают, что эти стандарты, если их принять, если начать к ним тянуться — это надо рваться. И главное — не нужно. Китайцу, даже олигарху, это не нужно. Он не понимает, зачем. И слава богу, что не понимает.
Кургинян: Слава богу — для мира. Слава богу — для мира.
Бялый: На это мы тоже должны равняться. Потому, что если бы китайцы предъявили и реализовали претензии на уровень жизни…
Сванидзе: Время.
Бялый: …в американском смысле слова — такой, как у американцев, то мир бы грохнулся лет через 20. Ресурсов на это в мире нет. А то, что они считают развитием социализма, — это: первое, очень сложная и достаточно широкая, но в 2007 году на последнем съезде поставленная как твердая задача система расширения социальных льгот и гарантий, социальная защита. Она уже была. Предприятия…
Сванидзе: Завершайте.
Бялый: Что такое акционерные предприятия в Китае? Это предприятия, которые формально акционерные, реально целиком и полностью управляются государством. Реально — это обязаловка, потому что если предприниматель на серьезном предприятии не вступит в партию, то черта с два у него будут шансы развивать предприятие.
Сванидзе: Спасибо.
Бялый: Потому что без контроля там ничего быть не может.
Сванидзе: Спасибо.
Бялый: Вот такой там либерализм.
Сванидзе: Прошу Вас, Леонид Михайлович.
Бялый: Я прошу прощения. И называется это уже давно — причем Рамо названо, не китайцами — пекинский консенсус, в противовес либерализму. Отчетливый противовес.
Сванидзе: Спасибо. Спасибо. Прошу Вас, Леонид Михайлович. Ваши вопросы.
Бялый: Есть вашингтонский, а есть пекинский. Это принципиально разные, диаметрально разные.
Сванидзе: Юрий Вульфович, все, спасибо.
Млечин: Я готов Марку Урнову уступить возможность задать вопрос, чтобы дать возможность моим людям побольше высказаться. Если Вы не возражаете.
Кургинян: Замечательно. Как я могу возражать.
Урнов: Я бы скорее адресовался к Сергею Ервандовичу. Скажите, пожалуйста, вот Вы только сейчас говорили о том, как Китай идет в экспансию в Азию, Африку. Там происходят революции — он действительно идет туда. Но как только мы начинаем говорить о России — такое впечатление, что он сюда как-то вот идти не хочет. Как такое противоречие может быть? Есть территории, близко лежащие, но почему-то Китай несет в Африку, а не к нам? И почему тогда отсутствует в Вашей логике эта опасность, и почему с этим, экспансирующим во все остальные регионы, кроме нашей, надо дружить, не подозревая, что ему может захотеться и к нам пойти?
