Ознакомительная версия.
В эту чертову дюжину «доказателсьтв» вошли лишь те, что участвуют в «научном обороте». Мемуары Хильгера в виду своей вопиющей лживости практически не упоминаются в этом ряду, так же как воспоминания Болена и Херварта. Газетные публикации и фантазии биллетристов, представленные сочинаниями Вол-когонова, Роговина, Безыменского, Вульфсона, Радзинского, Черчилля, Резуна, Пронина, Бережкова, Семиряги и прочих в принципе не могут быть подтверждены или опровергнуты, поскольку принадлежат к сфере пропаганды, где отсутствуют критерии истины. Несколько особняком стоит работа Ингеборг Фляйшхауэр «Пакт. Гитлер, Сталин и инициатива германской дипломатии», которая сделала попытку документального исследования проблемы. Но достигнутый ею результат совершенно неубедителен, ибо сама методология исследования, примененная автором, базировалась на постулировании, не анализе фактов и документов.
Честно говоря, тема фальсификации «секретных протоколов» Молотова — Риббентропа столь обширна, что охватить ее всю в данном исследовании просто невозможно. Я охотно передаю эстафетную палочку честным исследователям, журналистам и читателям. В конце книги приведены координаты, по которым любой желающий может связаться с автором. Присылайте свои наблюдения, замечания, возражения, свидетельства, обнаруженные документы (а их обнаруживается все больше и больше). Возможно, совместными усилиями мы соберем материалы для еще одной книги разоблачений. В этом же заключительном обзоре я постараюсь бегло затронуть несколько новых вопросов и ознакомить с некоторыми приемами анализа фальшивок (многие из них подробно рассмотрены выше в контексте повествования). Иметь представление о способах разоблачения брехни будет полезно любому человеку, которого не устраивает ситуация, когда современные медиа тоннами льют помои на историю нашей страны. Мне не хочется быть зомби со стерилизованным и атомизированным сознанием. Надеюсь, в этом стремлении я не одинок.
Даже если бы фальсификаторы изловчились и придали яковлевско-волкогоновским «оригиналам» протоколов такой внешний вид, что комар носа не подточит, их подложность выявляется текстологически — для объяснения совершенно безумного географического ляпа с «кусочком Литвы» («треугольником Сувал-ки») пришлось даже фабриковать отдельный «секретный протокол» от 10 января 1941 г., который, ничего не объяснив, лишь увеличил и без того критическую массу грубых проколов.
Поскольку «секретные протоколы» очень трудно вписать в контекст предвоенной советской внешней политики, фальсификаторы пошли по самому простому пути — попытались задним числом привязать их содержание к имевшим место событиям. Мало того, что они неоднократно грубо ошиблись, как например с разделом Литвы, но создалась очень странная ситуация: даже самый беглый анализ открытых источников позволяет выявить то, что «секретные протоколы» дублируются реальными и НЕсекретными соглашениями. Эта ситуация рассмотрена в главах «Граница» и «Бессарабия». В первом случае объясняется происхождение демаркационной линии по Висле, соглашение о которой достигнуто на военных переговорах в Москве 20–21 сентября 1939 г.; во втором рассматривается запись беседы Шуленбурга с Молотовым, в которой упоминается осеннее соглашение по бессарабскому вопросу, якобы решенному в августовском «секретном протоколе». Как невозможно безупречно вписать в историю дипломатии фальшивку, так же нереально и бесследно вырезать из нее имевшие место соглашения. Даже если историки спрячут осенние договоренности 1939 г. по бессарабскому вопросу, невозможно уничтожить массу других документов, где они упоминаются.
Гораздо сложнее вопрос о том, кто же запустил в оборот фальшивые протоколы. Я склонен считать, что это было сделано американскими спецслужбами, а не английскими, хотя в течение нескольких веков именно британцы были признанными мастерами дипломатических и политических провокаций. Во-первых, в 1946 г. Британская империя находилась в стадии развала, и у Лондона были куда более серьезные проблемы, чем поиск поводов для развязывания Третьей мировой войны между Западом и СССР. Во-вторых, вброс фальшивки был осуществлен крайне неумело, даже топорно, что профессионал вряд ли допустит. Наконец, содержание «секретных протоколов» было настолько насыщено грубыми ляпами, прежде всего географического характера, что у меня не осталось никаких оснований подозревать SIS. Британские спецоперации отличает несравненно более высокий уровень профессионализма и даже некоторая утонченность. Янки же традиционно небрежны в лингвистике и географии.
В-третьих, практически во всех пропагандистских и политических акциях, в которых фигурируют фальшивые протоколы, торчат американские уши: Альфред Зайдль признался, что получил скандальные фотокопии от американской разведки, впервые слив был осуществлен через американскую провинциальную газету, впервые официально опубликованы они в издании Госдепартамента США, микрофильмы фон Леша переданы ФРГ тем же госдепом. Черчилль, в чьи уста было вложено официальное объявление холодной войны, произнес свою знаменитую Фултонскую речь в США в присутствии американского президента, да и сам антикоммунист № 1, чья мать являлась американкой, всегда считался в Великобритании лидером проамериканского лобби. Первое издание протоколов и сопутствующих им документов на русском языке осуществлено в 1983 г. так же в США. При этом совершенно очевидно, что перевод был осуществлен нерусским человеком, и не с немецкого, а именно с английского текста, хотя формально автором перевода считается беглый советский диссидент Фельштинский. Главная заслуга в признании «секретных протоколов» по копии, а также честь отыскания их «оригинала» принадлежит американскому агенту влияния Александру Яковлеву, который вполне обоснованно обвинялся в связях с ЦРУ, что в свое время послужило причиной его опалы на закате перестройки. Заслуга США в культивировании сепаратистских движений в СССР, прежде всего в Прибалтике, достаточно очевидна.
Стоит подробнее остановиться на методологии исследования фальшивок, потому как этим делом занимаются очень немногие, а те, кто должен делать это по долгу службы, прежде всего архивисты, историки и журналисты, часто занимаются всего прямо противоположным — фабрикуют, обосновывают и пропагандируют ложь. Даже если прямых улик фальсификатор не оставляет, совокупность косвенных улик порой достигает критической массы. Всякий фальшивый документ, как бы безупречно он ни был выполнен, имеет «маячки», сигнализирующие о подлоге.
Например, представьте себе, что историки предъявили найденный в каком-нибудь секретном архиве сенсационный документ — договор между Лениным и кайзером Вильгельмом II, где первый обязуется совершить революцию и заключись сепаратный мир с Германией, а второй обещает профинансировать указанные мероприятия. Все выполнено просто безупречно, но текст отпечатан на машинке Lexicon 80 фирмы Olivetti. В данном случае это прямое доказательство подлога, потому что Lexicon 80 была создана известным дизайнером Ниццоли только в 1948 г. Если же текст отпечатан на американской машинке Sholes & Glidden Type Writer выпуска 1874 г., то теоретически такое было возможно, но только теоретически, ибо первые модели печатных машинок, не имеющие переключения регистров, к XX веку давно вышли из употребления. И объяснить такой факт можно лишь тем, что фальсификаторы использовали для изготовления подделки первый попавшийся под руку старый аппарат, упуская из виду, что в 1917 г. он уже был музейным раритетом. Вопросов не возникнет лишь в случае, если пресловутый договор отпечатан на немецкой машинке Erika Naumann или современной ей модели.
Можно найти «маячки», сигнализирующие о подложности документа, даже не видя листа с машинописью. Например, в «записке Смирнова — Подцероба» странная запись: «Письмо тов. Ст. Гитлеру от 21.VIII. 1939 г. (подлинник). Что же здесь странного? Обозначение месяца латинскими цифрами нехарактерно для советского делопроизводства того времени, тем более, что в том же акте месяц всегда пишется по-русски. Нехарактерным употребление латиницы было потому, что пишущие машинки отличаются от современных компьютеров отсутствием возможности переключения языковой раскладки клавиатуры посредством нажатия клавиш Alt+Shift. Поэтому если в русский документ требовалось вписать что-то латиницей, то использовались две пишущие машинки — с русским и латинским шрифтом.
Да, существовали и многоклавиатурные пишущие машинки, фактически представляющие собой две или более печатающих машинок, поставленных рядом и соединенных так, что каретка способна переезжать с одной машинки на другую. Но из-за громоздкости они использовались крайне редко. Так с какой стати в выполненном машинописью „акте Смирнова — Подцероба“ присутствует несколько латинских символов? Вероятно, набор этого текста осуществлялся впервые для публикации в газете „Известия“ от 28 декабря 1989 г. с рукописи, а коль автор употребил латиницу, то и наборщик добросовестно воспроизвел ее, благо он пользовался фотонаборным аппаратом, позволяющим легко это сделать.
Ознакомительная версия.
