По этой причине мир остается хрупким. Москва и Грозный видят будущее в совершенно противоположном свете. Разница только в том, что Кремль уже разыграл все свои карты. Территориальная целостность, которую он стремился защитить, в результате оказалась подорванной. Чечня – первая, но не последняя из республик, которые отделятся. Остальные, прежде всего Кавказ, вскоре осознают новые возможности, открывшиеся перед ними. Это только вопрос времени. Процесс будет сложнее и противоречивее, не все народы умеют воевать как чеченцы. Но это неизбежная тенденция. Предотвратить ее можно было бы, только если центр обзавелся бы наконец руководством, достойным называться таковым, способным изменить вектор развития, навести минимум порядка, дать минимум процветания. Все эти условия представляются сегодня мало выполнимыми.
Дело в том, что проигравшие в Чечне стали победителями в Москве. Они укрепились и пустили достаточно прочные корни, чтобы отразить нападение на их олигархическую цитадель. Они достаточно богаты, чтобы еще долго ни в чем не нуждаться. Когда в организме зарождается рак, то он высасывает из него все соки, ослабляет его и заставляет страдать. Но сама опухоль чувствует себя прекрасно, она развивается и выращивает метастазы. Нынешнее российское руководство является для России раковой опухолью. Она не отдает себе отчет, что погибнет вместе с огромным телом, к которому она присосалась. Даже не заметив, что именно она его и убила.
Но, возвращаясь к Чечне, разве можно считать все произошедшее несчастным случаем? Чеченская война именно то, чем кажется: грубый трюк (к тому же несработавший) в политической игре в российских верхах, предназначенный обмануть общественное мнение. Это не проступок, а суть метода, применявшегося Ельциным все годы у власти. Запад сделал его своим союзником. «Тайм» назвал его «Mister Wonderful» – «Господин Чудо». Пока он бомбил чеченцев, западные правительства принимали (с незначительными нюансами) официальный тезис о праве Кремля защищать территориальную целостность России. В иных случаях, в том числе в Европе в последние годы, территориальная целостность других стран (например Югославии) считалась святотатственным, нетерпимым нарушением прав человека. В чем же разница? В том, что Чечня меньше?
Борис Ельцин убеждал нас, что все чеченцы – бандиты. Ему вторил Михаил Барсуков, объяснивший по телевизору после позора Первомайского, что чеченцу практически невозможно быть никем иным. Строуб Тэл-ботт, бывший заместитель госсекретаря США (тот самый бывший московский корреспондент, которому клинтоновская администрация обязана львиной долей своей российской политики), будучи современным и прогрессивным деятелем, поправил российского президента:
«Не все чеченцы преступники». Российские СМИ кричали, настроившись на волну Грачева-«Мерседеса», что Дудаев нелегитимен, что он никого не представляет и вообще диктатор. Можно было бы возразить, что в бывшей советской Средней Азии непросто отыскать руководителя, получившего мандат на власть демократическим путем. Достаточно заехать в Ашхабад, чтобы своими глазами увидеть, что туркменский лидер Сапармурад Ниязов провозгласил себя президентом пожизненно.
Но дело не в этом. Запад не совершал ошибок, для него это тоже был сознательный выбор. Все начинается с той точки отсчета, которую Строуб Тэлботт навязал всему остальному миру с самого начала. Нужно поддерживать Ельцина, несмотря не все его недостатки, которые мы можем даже признать. Почему? Да потому что ему на смену придут националисты. Разве весь 1993 год не был потрачен на всепланетную раскрутку клоунской фигуры Владимира Жириновского? Я бы хотел спросить: что, разве в Вашингтоне на самом деле поверили в опасность Жириновского? Здесь тоже можно выбирать из двух вариантов. Если поверили (как я думаю), то остается мало надежд, что в ближайшие годы международная политика заметно улучшится. Это означало бы, что американское руководство позволило водить себя за нос людям вроде Бурбулиса, Шахрая, Сатарова и компании. Все хоть что-то соображающие люди отлично знают, что а) Жириновский никогда бы не выиграл выборы (что доказывает, что россияне не такие дураки, какими их иногда выставляют) и что б) Жириновский – просто воздушный шарик, искусно надутый Кремлем. Точнее, кое-что он придумал сам, а остальное накачали снаружи, чтобы напугать российских и американских детей.
Доказательства? Они, как всегда, приходят задним числом (не для тех, правда, которые все поняли заранее и не только не были услышаны, но и осмеяны). Но это неважно. Без голосов Жириновского нынешняя Конституция не прошла бы в декабре 1993 года. В какой-то момент Жириновский оказался единственным, кто рукоплескал вводу войск в Чечню. Без его помощи Ельцину по крайней мере два раза не удалось бы избежать импичмента. Благодаря жириновцам были приняты фальшивые бюджеты 1995 и 1996 годов. Как же можно считать оппозиционером такого верного помощника?
Если американцы не поверили сказке о Жириновском как «потенциальной альтернативе Ельцину», то остается только обвинить их в цинизме и соучастии в обмане. И в том, и в другом случае радоваться нечему. Говорить, что Ельцину «нет альтернативы» и что, как бы там ни было, надо ставить на него; признавать, что в силу обстоятельств необходимо довериться человеку, который, не задумываясь, отдает приказ о массовой бойне, отказывается брать на себя ответственность, лжет на публике и даже в присутствии президента США – все это значит, что мы стали жертвой чудовищного смешения понятий.
Ошибки, не имеющей оправдания, тем более что она давно уже была очевидной. Этот Ельцин ни для кого не был сюрпризом. Американцев по крайней мере, в отличие от россиян, он не должен был удивить. В любом случае неприемлемо, что одновременно Запад осуждал жестокость сербов в Боснии и молчал о крови, проливаемой Ельциным в Чечне на том основании, что он – хороший демократ и последовательный антикоммунист. Это называется лицемерием с точки зрения морали. И глупостью с точки зрения стратегии.
Остается только кое-что добавить для тех, кто прочтут эти строки через несколько лет. Сейчас – начало 1997 года. Ельцин по-прежнему президентствует. В августе 1996 года Сеульский суд приговорил к смертной казни бывшего президента Южной Кореи Чон Ду Хвана и к двадцати двум с половиной годам тюрьмы его преемника Ро Дэ У. Первого обвиняли в том, что он приказал расправиться с представителями оппозиции в городе Кванджу 17 лет назад, в 1980 году. По официальным данным, тогда погибло 193 человека. Второй обвиняемый тогда защищал первого и сменил его на посту президента. В то время Чон Ду Хван, хороший друг США, был объявлен национальным героем, а демонстрантов Кванджу в репортажах свободной американской печати называли не иначе, как «коммунистическими повстанцами». Сегодня жертвы стали мучениками демократии, и законный суд Кореи решил, что Чон Ду Хван заслуживает повешения.
У меня есть предчувствие, что понадобится намного меньше 17 лет, чтобы, несмотря ни на что, законный российский суд свободно определил, кто виноват в расстреле Белого дома в октябре 1993 года и страшном истреблении российских граждан в Чечне. Точнее, я надеюсь, что будет так. Это означало бы, что от России еще что-то сохранилось. В противном случае не останется ничего иного, как в самом деле сказать «Прощай, Россия!» А у Запада тогда будет над чем поломать голову. Его проблемы будут столь же колоссальными, как и огромное пространство, лишенное идей и планов и полное несметных богатств, оставленных на разграбление всех.
Что всегда удивляло меня на протяжении почти семнадцати лет наблюдения за советской и российской политикой, так это наивность иностранных комментаторов. Пишу это, вполне сознавая, что на протяжении ряда лет я сам был невольной жертвой такой же наивности. Сразу оговорюсь, что речь идет не просто о незнании. Порой наивность бывает следствием более или менее раздутого высокомерия, претенциозного желания подходить к реальной действительности с мерками и правилами, чуждыми этой действительности, или вовсе не собираясь их принимать. В этом смысле высокомерная наивность далеко не безобидна. Если же такую наивность-высокомерие проявляют журналисты, политические обозреватели, дипломаты, в общем те, кто в силу своей профессии должны информировать других, особенно когда этим другим приходится принимать решения, она становится прямо-таки общественно опасной.
Хотелось бы, чтобы эти заметки сыграли роль маленького пособия по защите от глупых журналистов. Не потому, что журналисты в общей массе такие уж дураки. Ими тоже управляет основной закон профессора Чиполлы, по которому средняя плотность дураков постоянна в любом достаточно многочисленном человеческом конгломерате. Но факт таков, что журналисты – категория особенно «опасная»: и потому, что сами они подвержены опасности, и потому, что являются источником опасности для других (ибо влияют одновременно на множество других индивидов). Пусть заслуживают благодарности те из них, кто компетентен и смел, но можно себе представить, какой вред приносят наивные, самонадеянные и глупые. Что бывает, когда люди берутся описывать (изучать, истолковывать российскую политику, применяя категории политики американской, итальянской, немецкой, французской и т. д.)? Возьмем, к примеру, политические события определенной фазы российской истории, фазы, последовавшей сразу же за президентскими выборами июня – июля 1996 года. Выбор здесь не важен, важен метод, важна структура политики. Те, кто следил за событиями по западным газетам, помнят, конечно, что в них рассказывалось об окружавшей Ельцина группе «плохих» генералов – министре обороны Павле Грачеве, руководителе охраны Ельцина Александре Коржакове, шефе службы безопасности Михаиле Барсукове, Олеге Сосковцу (правда, Сосковец не генерал, а первый заместитель премьер-министра по вопросам военной промышленности). Это была «партия войны» (точное определение, потому что именно она вместе с Ельциным решала вопрос о вооруженном вмешательстве в Чечне). Историк Илья Левин называет ее еще «партией лакеев», как если бы главной проблемой было как подать чай Борису Ельцину. Мы знаем, что «плохие» по указу Ельцина были отстранены от власти между первым и вторым туром президентских выборов и что вытеснивших их «хороших» возглавил Анатолий Чубайс, ставший затем главой администрации президента. Предполагалось – и не без основания, – что «партия войны» занималась преступной деятельностью, а также всячески способствовала разложению общества и отдельных личностей.
