«Итак, Марксово пророческое доказательство и в радикальном, и в умеренном его вариантах — невозможно ни исправить, ни защитить» (с. 183).
Я привел здесь эту цитату не для того, чтобы каким-то образом комментировать, а для того, чтобы просто упомянуть о стиле этого автора. Для него крайне характерно использование менторского, поучающего тона, выражающего абсолютную самоуверенность и абсолютную некритичность, в том числе по отношению к своим положениям. Я не разу не встретил у Поппера сколько-нибудь серьезного самокритичного взгляда или признания собственной ограниченности. Этот автор пишет примерно так, как писал небезызвестный и, наверно, ненавистный и ему (не только нам) автор — Иосиф Сталин.
Этот поучающе-догматический тон пронизывает всю его работу. В отличие от Поппера, Маркс (да и последующие марксисты) были всегда весьма самокритичны, смело указывали на свои недоработки, незавершенность, открытость теории.
Ниже, подводя некоторые итоги и характеризуя работу Поппера в целом, я постараюсь показать, что это отнюдь не случайно.
А теперь давайте обратимся к одному из наиболее сложных вопросов — о социальной революции и насилии, которому Поппер уделяет немало внимания.
В марксистской доктрине есть два взаимосвязанных неясных момента, и оба они важны. Во-первых, это неопределенное, двусмысленное отношение к насилию, вытекающего из историцистского подхода к общественным явлениям. Во-вторых, марксисты очень неопределенно высказываются о «завоевании пролетариатом политической власти»… Эти две неясности марксистской доктрины я могу кратко назвать двусмысленностью в понимании насилия и двусмысленностью в понимании захвата власти. Обе они порождены не только историцистским подходом, но и марксистской теорией государства. Если государство по сути своей является тиранией какого-то класса, то, с одной стороны, насилие дозволено, а с другой — диктатуру буржуазии можно заменить только диктатурой пролетариата. В этом случае забота о формальной демократии просто теряет исторический смысл. Кроме того, по словам Ленина, «демократия есть… лишь один из этапов по дороге от феодализма к капитализму и от капитализма к коммунизму» (с. 183–184).
Слава богу, в дальнейшем Попперу хватает ума добавить к этой цитате еще ряд положений по поводу того, что марксисты считали применение насилия лишь крайним средством, которое можно использовать, только если не удастся победить в революции демократическим путем. Более того, он приводит положения Энгельса, которые показывают, что именно в этом состояла основная идея марксистов. Я бы хотел подчеркнуть этот тезис, поскольку только одна цитата, используемая Поппером, еще не говорит о сути позиции марксизма по этому вопросу. А суть как раз и состоит в том, что задачей для пролетариата и других революционных сил является борьба за максимально полное развитие демократии, поскольку даже в условиях существующего классового общества и господства буржуазии все-таки все больше и больше полномочий удается перераспределить в пользу граждан.
Более того, известны положения из работы «Гражданская война во Франции» Маркса и из ленинской работы «Государство и революция» о том, что последовательно и полностью проведенная в жизнь буржуазная демократия означала бы, по сути дела, первый шаг к демократии будущего общества и отмиранию государства. В этой связи я хотел бы подчеркнуть еще раз, что марксизм есть последовательный демократизму во всяком случае, в его научной версии (здесь мы затрагиваем вопрос о практике «реального социализма»).
Поппер очень тщательно анализирует тактические соображения Энгельса о возможности предоставить буржуазии первый шаг к использованию насилия против демократически победивших трудящихся. Мне не очень хочется входить в тщательную полемику с Поппером по этому вопросу, поскольку он от стратегических вопросов о важности демократии для пролетариата переходит здесь к проблемам тактики. Поппер утверждает: если пролетариат первым не начнет применять насилие, то в этом случае буржуазия наверняка победит, а так как пролетариат и его политические представители не хотят, чтобы буржуазия наверняка победила, они все-таки должны будут первыми использовать насилие против капитала. Поппер не принимает во внимание, что проблема здесь не в тактике и даже не в том, кто первым начнет стрелять. Вопрос в другом, — в том, что пролетариат не начнет стрелять первым или, во всяком случае, с теоретической точки зрения, с точки зрения доктрины марксизма, использование насилия первым для пролетариата не только не необходимо, но и вредно. Это связано с пониманием марксизмом диалектики демократии.
Для марксизма демократия — это развитие формальных механизмов, которые тем не менее позволяют частично использовать реальные политические механизмы на пользу пролетариата. Поэтому, если пролетариату удается демократическим путем изменять общественные отношения, то он это будет делать до последнего. Другое дело, что в этих условиях весьма вероятно, что буржуазия пойдет на применение насильственных мер. Но как показал опыт, в большинстве случаев пролетариат первым не стреляет. Если даже оставить в стороне старые споры по поводу того, кто начал первым гражданскую войну — большевики или контрреволюционные силы, включая «демократические» страны Антанты, и посмотреть на новейший опыт, то события в Чили показывают, что именно поддерживаемые «демократическими» Соединенными Штатами фашистские силы пошли на антигосударственный переворот тогда, когда силы социализма стали побеждать и развиваться вполне демократическим путем. Это классический пример, демонстрирующий реальную диалектику демократии и борьбы за социализм; здесь хорошо видно, как действуют силы, защищающие капитал, и как — трудящихся.
В этой связи не могу не отметить любопытную деталь из авторского «Послесловия для российского читателя». Поппер упоминает о том, что многое в его личных взглядах изменилось после того, как была расстреляна демонстрация левых, в которой он участвовал (или собирался участвовать?). При этом он не упоминает — кем, почему и как она была расстреляна. Этот тезис он использует только для того, чтобы показать опасность привлечения людей к акциям, которые могут привести к жертвам. Но ведь Поппер прекрасно знает, что в мирные демонстрации рабочих первыми стреляли представители власти: вспомним расстрел демонстрации 9 января 1905 г. в России, расстрелы многочисленных демонстраций рабочих, в том числе в Западной Европе, и, наконец, ельцинский расстрел Парламента в 1993 г. Этот опыт многогранен и достаточно убедителен, и не случайно поэтому сам Поппер пытается его попросту проигнорировать.
Не могу не процитировать большой отрывок с семью признаками демократии, которые Поппер использует для критики марксистской теории.
«(1) Демократию нельзя сводить к власти большинства, хотя институт общих выборов является наиболее важным ее элементом. Ведь большинство может править и тираническими методами. (Большинство людей, рост которых меньше б футов, может решить, что меньшинство людей ростом выше б футов должно платить все налоги.) При демократии власть правящих сил должна быть ограничена. Критерий демократии состоит в следующем: при демократии народ может сместить правительство без кровопролития. Таким образом, если те, кто обладает властью, не охраняют социальные институты, обеспечивающие меньшинству возможность производить мирные изменения, то их правление является тиранией.
(2) Необходимо различать всего две формы правительств, а именно — правительства, имеющие упомянутые в первом пункте институты демократии, и все остальные, т. е. тирании.
(3) Истинно демократическая конституция должна исключать только один тип существующей системы — те изменения, которые могли бы представлять опасность для ее демократического характера.
(4) При демократии полная правовая защита меньшинства не должна распространяться на тех, кто нарушает закон, и особенно на тех, кто подстрекает других к насильственному свержению демократии.
(5) Политика формирования институтов защиты демократии всегда должна проводиться в предположении, что возможны скрытые антидемократические тенденции как среди правящих, так и среди подчиненных.
(6) Если разрушается демократия, то нарушаются все права. Если при этом за подчиненными и сохраняются какие-то экономические преимущества, то они сохраняются только из милости.
(7) Демократия обеспечивает прекрасное „поле сражения“ для любой разумной реформы, поскольку она допускает проведение реформ без применения насилия. Однако, если при проведении каждого „сражения“ на этом поле боя не придается первостепенного значения сохранению демократии, то скрытые антидемократические тенденции, которые всегда имеют место (и которые апеллируют к тем, кто страдает под гнетом цивилизации, как я выразился в главе 10), могут привести к падению демократии. Если этот принцип еще не понят, то нужно бороться за его ясное понимание» (с. 187–188).
