Эти цели были достигнуты к 1927-1928 годам. Дэвис писал:
“Между 1922 и 1926 годами Новая Экономическая Политика в общем и целом имела потрясающий успех... Продукция крестьянских хозяйств в 1926 году сравнялась с объемами сельского хозяйства до революции, включая и продукцию помещичьих хозяйств.
Производство зерна примерно сравнялось с довоенным уровнем, а производство картофеля превышало этот уровень на 75 процентов... Поголовье скота в 1928 году превысило уровень 1914 года на 7-10 процентов по крупному рогатому скоту и свиньям... Соотношение необходимой посевной площади к объему выпускаемой сельскохозяйственной продукции в 1928 году было ниже, чем 1913, - хороший усредненный показатель сельскохозяйственного прогресса”.
Социалистическая революция принесла многие выгоды крестьянам. Безземельным были розданы наделы. Слишком большие семьи смогли разделиться.
В 1927 году в стране было от 24 до 25 миллионов крестьянских семей против 19,5 миллиона в 1917. Численность семей изменилась с 6,1 до 5,3 человек на одну семью.
Прямые налоги и арендная плата были значительно ниже, чем при старом режиме. Крестьяне удерживали и потребляли большую долю своих урожаев. “В 1926/27 годах объемы поставок зерна для городов, армии, промышленности и на экспорт составили только 10 миллионов тонн, тогда как в 1909-1913 годах в среднем поступало 18,8 миллиона тонн”.
В то время, когда большевики поощряли крестьян создавать разного рода кооперативы, и были созданы первые экспериментальные колхозы.
Вопрос был в определении того, как в дальнейшем привести крестьян к социализму, хотя и сам график движения к новому строю был еще неясен. Однако в целом к 1927 году на селе уже существовали некоторые элементы социализма, хотя преимущественным был единоличный труд на собственном наделе. В 1927 году 38 процентов крестьян были организованы в потребительские кооперативы, но руководили там зажиточные крестьяне. Эти кооперативы получали 50 процентов сельскохозяйственных субсидий, остальное вкладывалось в частные землевладения, в основном в кулацкие.
Слабость партии на селе. Должно быть очевидно, что в начале социалистического строительства партия большевиков имела слабые позиции на селе.
В 1917 году на всю Россию было 16 700 крестьян-большевиков. В ходе следующего четырехлетия Гражданской войны большое число молодых крестьян вступило в партию, возглавив крестьянские массы. В 1921 году уже было 185 300 крестьян-большевиков. Но в основном это были сыновья крестьян, призванные в Красную Армию. В мирное время политические идеи этих молодых бойцов должны были пройти испытания. Ленин организовал первую контрольную чистку, как необходимое продолжение кампании массового набора в партию. Проводилась проверка членов партии на минимальное соответствие званию “коммунист”. Из общего числа 200 тысяч крестьян-членов партии было исключено 44,7 процента.
1 октября 1928 года из общего числа 1 360 000 членов и кандидатов в члены партии 198 тысяч (или 14,5 процента) составляли крестьяне или сельскохозяйственные работники по их бывшей профессии. На селе было по одному члену партии на каждые 420 жителей и 20 700 партийных ячеек, одна на четыре деревни. Эти небольшие числа приобретали особое значение при их сравнении с количеством “кадров” царского режима, православной и других церквей того времени, а таковых на селе было 60 тысяч!
Сельская молодежь составляла величайший резерв партии. В 1928 году в Комсомоле состоял миллион молодых крестьян. Солдаты, служившие в Красной Армии во время Гражданской войны, а также 180 тысяч крестьянских сыновей, ежегодно пополнявших армию, где они получали коммунистическое воспитание, были в целом сторонниками нового строя.
Характер русского крестьянина. Здесь была проблема, с которой столкнулись большевики.
По существу деревней все еще управляли привилегированные классы и царская и православная идеология. Крестьянские массы продолжали пребывать в отсталости, в работе использовались в основном деревянные инструменты. Кулаки зачастую захватывали власть в кооперативах, кредитных фондах и даже сельских Советах. Со времен Столыпина в деревне господствовали взгляды буржуазных сельскохозяйственных специалистов. Они продолжали оказывать большое влияние на сторонников современного частного сельскохозяйственного производства. Девяносто процентов земли продолжало обрабатываться в соответствии с традиционной общинной деревенской системой, в которой верховодили зажиточные крестьяне.
Злейшими “врагами” большевиков были крайняя нищета и невежество, которыми характеризовалась крестьянская масса. Было относительно просто одолеть царя и помещиков. Но как победить варварство, суеверие и умственную отсталость? Гражданская война полностью разрушила деревню, за десять лет советского строя были внедрены начала массовой культуры и коммунистического управления. Но традиционные характеристики крестьянства оставались все теми же, настолько же важными, как и всегда.
Доктор Эмиль Джозеф Диллон жил в России с 1877 по 1914 год. Профессор нес-кольких русских университетов, он был также и главным редактором русской газеты. Он побывал во всех частях империи. Знал министров, знать, бюрократов и поколение добившихся успеха революционеров. Его свидетельство о русском крестьянстве подтверждает некоторые выводы.
Сначала он описывает материальную нищету, в которой пребывало большинство крестьян:
“Русский крестьянин... ложится спать в шесть, даже в пять часов зимой, потому что он не может себе позволить купить керосин для освещения. Не может позволить себе и мяса, яиц, масла, молока, зачастую и капусты и живет на черном хлебе и картошке. Живет, вы спросите? Он помирает от недостатка этих продуктов”.
Затем Диллон пишет о культурной и политической отсталости крестьянства:
“Сельское население... было средневековым в своих основах, азиатским в своих стремлениях и доисторическим во взглядах на жизнь. Крестьяне верили, что японцы победили в Маньчжурской войне, приняв форму микробов, попадая в обувь русских солдат, кусая их за ноги и вызывая тем самым их смерть. Когда в округе случалась эпидемия, они часто убивали докторов за “отравление колодцев и распространение мора”. Они все еще с удовольствием сжигали ведьм, выкапывали мертвых, чтобы прогнать привидение, раздевали догола неверных жен на морозе, запрягали их в телеги и заставляли возить по деревне... И когда единственное, что сдерживало эту громаду в относительном порядке, внезапно исчезло, последствия для общества оказались катастрофическими.... Многие поколения между этими людьми и анархией стояла хрупкая перегородка, основанная на их примитивной вере в Бога и Царя, но, начиная с Маньчжурской кампании, она быстро улетучилась”.
Новое классовое разделение. После стихийного развития рынка, в 1927 году 7 процентов всего крестьянства, то есть 2,7 миллиона крестьян, снова были безземельными. Каждый год четверть миллиона бедняков теряло свою землю. Более того, безземельных теперь уже не принимали в традиционную деревенскую общину. В 1927 году было еще и 27 миллионов крестьян, не имевших ни лошади, ни телеги. Все эти беднейшие крестьяне составляли 35 процентов крестьянского населения.
Крестьяне-середняки составляли большинство: от 51 до 53 процентов. Но и они работали еще с примитивными инструментами. В 1929 году 60 процентов семей на Украине не имело никаких механизмов; 71 процент семей Северного Кавказа, 87 процентов на Нижней Волге и 92,5 процента в Центрально-Черноземном районе были в таком же положении. Это были районы производства зерна.
В целом по Советскому Союзу от 5 до 7 процентов крестьян преуспевали в обогащении: это были кулаки. По переписи 1927 года 3,2 процента семей имели в среднем 2,3 головы тяглового скота и 2,5 коровы; средние цифры для всех крестьян составляли 1 и 1,1 соответственно. 950 тысяч семей (3,8 процента) нанимались в батраки или арендовали средства производства.
Кто правил на рынке зерна? Поставки зерна на рынок должны быть гарантированными, чтобы обеспечить питание быстро растущим городам и чтобы страна смогла провести индустриализацию. С тех пор, как большинство крестьян больше не эксплуатировались землевладельцами, большую часть своего зерна они потребляли сами. Объемы продаж сельхозпродукции были на уровне только 73 процентов от объемов 1913 года.
Но источники поступления товарного зерна также сильно изменились. Перед революцией 72 процента зерна поступало от крупных эксплуататоров, помещиков и кулаков. С другой стороны, в 1926 году бедняки и середняки производили 74 процента рыночного зерна. На самом деле они потребляли 89 процентов своей продукции, отдавая только 11 процентов на продажу. Большие социалистические предприятия, колхозы и совхозы, давали всего 1,7 процента валового производства зерна и 6 процентов товарной пшеницы. Но они продавали 47,2 процента своей продукции, почти половину урожая.
