«Рыскающая пуля»
По данным Хьюмса, Сайберта и О'Нейла, вскрытие трупа началось примерно в 20 час. 15 мин.
Из показаний патологоанатома Босуэлла о вскрытии на заседании СКРУ в сентябре 1977 года: «Вначале адмирал Беркли сказал, что они (видимо, имеется в виду далласская полиция. — Прим. авт.) схватили Освальда и что им нужна была пуля, чтобы возбудить против него дело. Первое, что нам было приказано сделать, — это найти пулю. Изучив рентгенограммы, мы поняли, что это было невозможно. В теле были осколки, но не пуля. Эту информацию обсудили Хьюмс и адмирал Беркли. Тогда Беркли дал разрешение произвести полное вскрытие, что мы и сделали».
Из меморандума агентов ФБР Сайберта и О'Нейла от 26 ноября 1963 года: «Доктор Хьюмс заявил в начале вскрытия, что, по его мнению, пуля все еще находилась в теле президента и могла быть извлечена лишь в результате полного вскрытия, которое он предложил сделать. Адмирал Гэллоуэй разрешил ему это».
Не будем придираться к расхождению о том, кто давал разрешение о полном вскрытии — адмирал Беркли или адмирал Гэллоуэй. (Жаклин Кеннеди просила сделать «легкое» или «неполное» вскрытие. Ей обещали это. Предполагалось, что вскрытие будет коротким и не займет более одного — полутора часов.) Важнее определенное противоречие в двух заявлениях относительно пули. Если рентгеновские снимки показали ее отсутствие в теле президента (Босуэлл), то почему же Хьюмс до принятия решения о полном вскрытии придерживался мнения, что пуля все еще находилась в теле покойного (Сайберт и О'Нейл)?
Так или иначе, но, согласно официальным данным, никакой пули из тела президента извлечено не было.
Единственная пуля в далласском преступлении была найдена в Парклэндском госпитале на носилках.
Но есть подозрения, что одна пуля была все же извлечена из трупа. Вот уже почти двадцать лет ведет частное расследование преступления века юрист Гарольд Уэйсберг. Он живет в том же городке близ Балтимора, где служили Сайберт и О'Нейл. Уэйсберг принадлежит к числу серьезных независимых расследователей, объекты его изучения — секретная служба, ФБР и ЦРУ. Осенью 1981 года на пресс-конференции в Вашингтоне он утверждал, что ФБР располагает пулей, вынутой во время вскрытия из тела президента. По словам Уэйсберга, ФБР уничтожило взятые для анализа пробы металла этой пули.
Во время вскрытия или сразу же после него агенты ФБР Сайберт и О'Нейл составили расписку, которую они датировали 22 ноября, и вручили начальнику национальный академии ВМС капитану Стоуверу: «Настоящим документом подтверждаем получение разящего снаряда (missile), удаленного (removed) капитаном Джеймсом Хьюмсом в датированный день». Судя по всему, расписка перешла к адмиралу Беркли, который 26 ноября вместе с другими документами вскрытия сдал ее начальнику исследовательского отдела секретной службы Роберту Боуку. Последний составил общую расписку на все полученные документы, обозначив процитированную расписку Сайберта и О'Нейла как «расписку от ФБР на разящий снаряд, извлеченный (recovered) во время осмотра тела». На вопросы Лифтона, что за «разящий снаряд»[14] был удален или извлечен Хьюмсом, ФБР отвечает, что речь шла о двух маленьких осколках, которые были удалены Хьюмсом с поверхности разрушенной коры головного мозга при осмотре. Лифтон не верит в подобное объяснение: он опирается на пунктуальность Сайберта и О'Нейла, которые не преминули бы написать в расписке, что речь шла о двух маленьких осколках. Нет, судя по всему, вообще никакой расписки на эти осколки, так как ФБР отказывается показать таковую.
Интересную гипотезу о возможности того, что в теле находилась пуля, высказал далласский врач Кемп Кларк, участвовавший в попытках спасти жизнь президента в Парклэндском госпитале. По мнению Кларка, пуля вошла в горло президента спереди, «повернула вниз и, застряв в его груди, не вышла». Собственно говоря, эту точку зрения разделяют и некоторые коллеги Кларка, видевшие рану на горле. Упоминавшийся выше доктор Перри сказал об этой ране следующее: «…пуля ударила его спереди, когда президент сидел лицом к стрелявшему». Доктор Роберт Мак-Клеланд заявил, что у раны на горле был «вид обычной входной пулевой раны». Доктор Чарльз Карико назвал ее «маленькой входной раной». Далласский доктор Дж. Эйкин высказал свое особое мнение, что эту входную рану под кадыком оставила пуля, выпущенная с близкого расстояния из пистолета. Доктор Роналд Джонс описал ее как «маленькое отверстие в передней части шеи, которое можно охарактеризовать как входную пулевую рану». Военные же врачи доказывали, что рана в горле была выходной.[15]
Но если правы далласские врачи и если на спине, как утверждает официальный протокол о вскрытии, нет выходных ран, то пуля действительно могла «засесть» где-то в теле. И не ее ли хотел искать Хьюмс, предпринимая полное вскрытие?
Имеется интересное свидетельство: несмотря на то что Хьюмс не нашел целой пули, тем не менее поиски его не были совершенно безрезультатными.
Еще в интервью «Ньюс сан» флотский унтер-офицер первого класса Дэвид сообщил, что после вскрытия трупа Кеннеди по указанию секретной службы он подготовил машинописный отчет о том, что видел и слышал в секционном зале и морге. Ему объясняли, что это делается для создания как можно более полного «официального описания вскрытия». Из трупа Кеннеди, написал Дэвид, были извлечены «четыре больших кусочка металла». Они имели «зазубренные края подобно шрапнели». Если сложить все четыре осколка вместе, то их было больше, чем на одну, но меньше, чем на две пули. Дэвид был в недоумении, поскольку его отчет, предназначавшийся для «официального описания», не заинтересовал ни комиссию Уоррена, ни другие органы и не увидел света. Четыре кусочка металла исчезли, как призраки, патологоанатомы, делавшие вскрытие, утверждают, что таковых вообще не было. Но принимать на веру их слова — штука рискованная, как убедится вскоре читатель.
Несмотря на строжайшие предупреждения, один из патологоанатомов проговорился о странном эпизоде в секционном зале бетесдовского госпиталя, проливающем свет на обстановку происходившего там вскрытия. 24 февраля 1967 года подполковник Финк давал показания в Новом Орлеане на процессе по делу Клея Шоу, обвиненного окружным прокурором Гаррисоном в заговоре с целью убийства президента Кеннеди. Одному из авторов довелось присутствовать на процессе, вызвавшем огромный резонанс не только в США, но и во всем мире. Приведем отрывки из стенограммы судебного заседания, в ходе которого заместитель окружного прокурора Элвин Осер допрашивал Финка.
Осер: Вы были соавтором заключения о вскрытии, не правда ли, доктор?
Финк: Минуточку. Я был вызван в качестве консультанта с целью осмотреть раны; это не означало, что я руководил «шоу» (show — спектакль. — Прим. авт.).
Осер: Руководил «шоу» доктор Хьюмс?
Финк: Я слышал, как доктор Хьюмс задал вслух вопрос: «Кто здесь главный?» И я услышал, как армейский генерал — я не помню его фамилии — заявил: «Я главный». Вы должны понять, что в тех обстоятельствах там были представители правопорядка, военные разных рангов и нам необходимо было координировать операцию согласно приказам.
Осер: Но вы были одним из трех профессиональных патологоанатомов, стоявших у анатомического стола?
Финк: Да.
Осер: Был ли армейский генерал профессиональным патологоанатомом?
Финк: Нет.
Осер: Был ли он медиком?
Финк: Нет, по моим данным, не был.
Прервем этот диалог и посмотрим на его продолжение на следующий день, 25 февраля.
Осер: Не вспомнили ли вы фамилию армейского генерала, который, по вашим словам, приказал доктору Хьюмсу не обсуждать ни с кем заключения о вскрытии.
Финк: Это был не генерал, а адмирал.
Осер: Как была фамилия адмирала?
Финк: Который предупредил, чтобы мы не обсуждали результатов вскрытия?
Осер: Да.
Финк: Это был адмирал Кении,[16] там было несколько адмиралов, осуществлявших руководство.
Нужно заметить, что это был единственный случай, когда патологоанатом, участвовавший во вскрытии покойного президента, подвергся нелицеприятному допросу за всю 20-летнюю историю преступления века. Не исключено, что после первого дня его показаний Финк получил хорошенькую взбучку из Вашингтона за то, что он раскрыл сам факт присутствия в секционном зале армейского генерала. Окажись Хьюмс и Босуэлл, как и Финк, в качестве свидетелей на суде и перед такими представителями обвинения, которые в отличие от комиссии Уоррена стремились бы установить объективные факты, а не замазать истину, то им пришлось бы также нелегко.
