Ознакомительная версия.
Характерно, что американской стороной было озвучено несколько версий катастрофы «Курска». Основной из них стало столкновение российского крейсера с подлодкой США, что привело к самопроизвольному взрыву учебной торпеды мощностью в 100 кг тротила (стандарт для всех учебных торпед наших ВМС) и пожару, от которого через 135 секунд, согласно «записям» подлодок «Мемфис» и «Толедо» ВМФ США, взорвалась торпеда 65–76, уничтожившая «Курск». Эту версию, с «подтверждающей» ссылкой на безвестных «сейсмологов в Хибинах», почему-то безоговорочно приняли и тогдашний министр обороны И. Сергеев, и вице-премьер по ВПК И. Клебанов (председатель госкомиссии по расследованию причин гибели «Курска»), и генпрокурор В. Устинов.
Однако американская версия не только противоречит реалиям ВМФ России, исключающим взрывы БЧ наших торпед вследствие механического удара и пожара, но также объективным записям сейсмологов Норвегии и Канады, дающим совершенно иную последовательность взрывов и величину первого из них (0,001–0,003 секунды вместо 135 секунд, и 300 кг тротилового эквивалента вместо 100). Видимо, для пущего «драйва» американцы снабдили свою версию прямой клеветой в наш адрес, которую также подхватили «комиссары» Клебанова, не имеющие понятия ни о КЭПТОРе, ни о его диверсионном варианте в чужих водах, — что причиной взрыва торпеды 65–76 с мощностью БЧ в 2000 кг тротила в своем ТА является «неблагоприятное сочетание конструктивной ненадежности лодки и торпеды, усугубленные в эксплуатации низкой квалификацией личного состава 1-го отсека лодки».
А это — уже прямое глумление над памятью моряков «Курска». Следует добавить, что взрыв 2000 кг тротила в ТА нашего ракетоносца создал в 1-м отсеке давление выше его предела прочности (120 ати), которое через открытые люки между отсеками заполнило внутреннее пространство лодки со скоростью звука (с падением давления до 15–20 ати в «глухом» 9-м отсеке), после чего началось истечение газовоздушной смеси через носовую пробоину с падением давления во всех отсеках до 12 ати (давление воды на глубине 108 м). При этом весь экипаж погиб от компрессионной комы в течение менее чем 1 секунды, тела погибших в 1–8 отсеках были деструктурированы струями газов взрыва при росте давления, а их фрагменты были вынесены через пробоину в носу при выравнивании давления с окружающей средой (А. Краснов, газета «Жизнь», 2001, № 7, стр.5). В «непроточном», «глухом» 9-м отсеке тела погибших остались, но были кремированы возникшим там пожаром в первые 26 секунд после взрыва, задолго до прихода туда воды, которая через пробоину в носу и люки отсеков шла не менее 180 секунд. В 9-м отсеке оказался весь воздух лодки, сжатый до давления 12 ата, в результате чего его температура повысилась до 450 °C, а это — температура самовоспламенения всего, что горит на воздухе (в т. ч. и человеческих тел). Тела при давлении 12 ата кремировались приблизительно в 12 раз быстрее, чем в крематории, где на сжигание одного тела в одежде от его загрузки в печь до выгрузки пепла в урну отводится при давлении 1 ати 5 минут (300 секунд).
Исходя из этого, «подъем и опознание тел экипажа», произведенные в октябре 2000 года, вызывают серьезные подозрения в мистификации. Во всяком случае, объективная и независимая генетическая экспертиза ДНК «опознанных» моряков с ДНК их родственников не проводилась. Помимо желания «освоить» выделенные на эту операцию 30 млн. долларов, здесь могла присутствовать и попытка скрыть истинную причину гибели «Курска», названную выше. И если поведение американской стороны в этой ситуации вполне можно объяснить ее интересами, то чем объясняется поведение стороны российской, явно закрывшей глаза на все «следы», оставленные американцами и их пособниками в этой диверсии?
Еще раз перечислим эти «следы». Попытка скрыть применение КЭПТОРов их самоуничтожением завершилась фактическим доказательством применения этой системы против «Курска» — на дне в квадрате стрельб остались «хвосты» двух торпед МК-48, поскольку разработчики диверсии не знали азов применения военной техники в реальных условиях (напомним, что хвостовые части фугасных мин и авиабомб нередко остаются целыми после их взрыва — это хорошо известно всем мальчишкам послевоенного времени, которые на полях былых сражений частенько находили стабилизаторы взорвавшихся мин и авиабомб, но, видимо, неизвестно кабинетным стратегам из ЦРУ и военно-морской разведки США, территорию которых всерьез ни разу не бомбили). Далее, российскими ВМС была замечена и идентифицирована как британская дизельная подлодка, исполнявшая функции корабля-наводчика КЭПТОРов. При этом капитан данной подлодки настолько торопился покинуть квадрат катастрофы, что, «сматывая удочки», оставил на дне ограждение винтов своей субмарины. Наконец, объективная последовательность взрывов, записанная сейсмологами Канады и Норвегии, наряду с истинными характеристиками российских торпед, начисто опровергают все иные «легенды прикрытия», заранее подготовленные американской стороной.
(«Завтра», 2001, 31 июля, № 35)
* * *
Еще раз следует повторить, что «лихие 90-е» в России, в особенности «черный октябрь» 1993 года — тема для отдельной большой работы, которую необходимо провести совершенно под иным углом зрения, чем тот, который выбран авторами при подготовке данного издания.
Но для того, чтобы наш читатель мог представить себе, как могут и должны соединяться между собой представленные выше разрозненные кусочки мозаики, или «элементы пазла», приведем здесь еще один небольшой текст, ранее не публиковавшийся.
В 1992 году на экраны страны вышел фильм Станислава Говорухина «Россия, которую мы потеряли». Он открывался кадрами полуразрушенной колокольни, вокруг которой с мерзким граем кружит стая воронья. Затем следовали разнообразные кадры кинохроники дореволюционной России, после чего давались воспоминания 90-летней старушки о том, как хорошо жила её семья до революции: «четыре коровы, пять лошадей да жеребец, мяса кадки стояли солёного, хлеба у нас конца-краю не было!»
А потом, оказывается, пришла советская власть — «И начали рвать! И начали сшибать!» За 18 лет до того, в художественном фильме «Черный принц» (1973), один — якобы отрицательный — персонаж из «бывших» уже на всю страну высказывал ту же мысль: «Но тут пришёл гегемон (пролетариат. — авт.), и всё пошло прахом». Но та сытая идиллия «кулацкого рая», которую показал в своём фильме Станислав Говорухин, имела множество иных измерений. Например, в столице воюющей Российской империи, переименованной в Петроград, не было недостатка не то что в хлебе — его не было ни в устрицах, ни в икре, ни в шампанском. А вот собственного производства машин и станков в ней практически не было и не предполагалось — высокие технологии того времени были монополизированы Европой и США. Поэтому сталинскому Советскому Союзу для простого выживания требовалось за десять лет пробежать тот путь, который западные державы прошли за сто с лишним лет — иначе бы его смяли (и едва не смяли во Второй мировой войне).
Фильм Говорухина, сделанный по всем канонам пропаганды, то есть идеологической рекламы, утверждал, что советская эпоха была эпохой разрушения исторической России — эпохой, которая только извратила и затормозила быстрое и поступательное развитие страны. Приводились в фильме и данные известного демографического исследования Дмитрия Менделеева, согласно которому население Российской империи в границах 1904 года с 70 млн. человек в 1861 году увеличилось к 1897 году до 125 млн., а к 2050 году должно было достигнуть 800 млн. человек.
Хорошо известны аналогичные прогнозы — уже не принадлежавшие создателю Периодической системы химических элементов — и относительно экономического развития нашей страны. России, опять же, «при сохранении существующих темпов роста», уже к середине XX века предрекали выход на первое место в мире по объёму ВВП.
То есть эти прогнозы исходили из предпосылки постоянного, непрерывного линейного или даже экспоненциального развития, — предпосылки, которая никогда и нигде не подтверждалась в действительности. Более того, она принципиально невозможна с точки зрения теории больших систем (теории хаоса). И чем более длительными, чем более значимыми оказываются периоды роста и усиления подобных больших систем, тем более глубокими и масштабными, почти катастрофическими, становятся и кризисы, которые они переживают.
Если сопоставить между собой два «золотых тридцатилетия» отечественной истории: 1883–1913 годов и 1957–1987 годов, то между ними «неожиданно» (неожиданно для нынешних «идейных» и «непримиримых» противников) обнаружится немало общего.
Один из главных российских «реформаторов»-рыночников, Е. Т. Гайдар, ныне уже покойный, со ссылкой на известного голландского экономиста А. Мэдиссона утверждал, что среднегодовой рост ВВП Российской империи за указанный выше период (1883–1913) составлял 3,72 %, а ВВП Советского Союза за 1957–1987 годы, согласно официальной статистике, увеличивался в среднем на 4,35 % ежегодно.
Ознакомительная версия.
