Важнейший импульс к насилию при коллективизации шел от наиболее угнетаемой части крестьянской массы. Крестьянин из черноземного района заявлял:
“Всю свою жизнь я прожил в батраках. Октябрьская революция дала мне землю, год от года я получал кредиты, я получил старенькую лошадь, но я не мог обработать землю, мои дети оборваны и голодны, мне не удается поправить дела в моем хозяйстве несмотря на помощь Советской власти. Я думаю, что у меня есть только один выход: вступить в колхоз”.
Линн Виола писала:
“Хотя коллективизацию начал и вдохновлял центр, в большой степени она стала серией как бы специально подобранных политиками ответов на широкие инициативы областных и районных комитетов парии и правительственных органов. Коллективизация и коллективные хозяйства приняли формы, которые определили не столько Сталин и центральные власти, сколько недисциплинированные и безответственные действия сельских властей; экспериментаторство колхозного руководства оставалось выражением их сущности и реалий отсталой деревни”.
Виола точно выделила основные внутренние движущие силы. Но ее объяснение несколько односторонне. Она упускает из виду общую линию, постоянно проводимую Сталиным и большевистской партией. Партия определила генеральную линию, и на этой основе основным и вспомогательным кадрам было разрешено экспериментировать. Результаты по основным кадрам должны были в дальнейшем служить для повышения уровня новых директоров, для поправок и корректировок в их подготовке.
Виола продолжает:
“Государство управляет циркулярами, оно правит декретами, но у него нет ни организационной инфраструктуры, ни соответствующего персонала, чтобы навязать свою волю или обеспечить точное проведение своей политики сельской администрацией... Корни сталинской системы в деревне состоят не в расширении контроля со стороны государства, а в самом отсутствии такого контроля и приказной системы администрирования, что в свою очередь определило важнейший инструмент управления на селе”.
Этот вывод, сделанный после внимательного изучения действительных успехов коллективизации, требует некоторых комментариев.
Тезис о “коммунистическом тоталитаризме”, усиленный упоминанием о “всеохватной партийной бюрократии”, не имеет реального соответствия с Советской властью при Сталине. Это лишь лозунг, показывающий буржуазную ненависть к реальному социализму. В 1929-1933 годах Советское государство не имело технических средств, персонала требуемой квалификации или коммунистических вождей для управления коллективизацией планово-приказным способом: разговоры о том государстве, как о всемогущем и тоталитарном, - чистый абсурд.
В деревне самые важные побуждения в колхозном движении шли от наиболее угнетенных крестьян. Партия готовила и вызывала коллективизацию, коммунисты из городов руководили ею, но сам по себе гигантский переворот в привычках и традициях крестьян был бы невозможен, если бы беднейшие крестьяне не были убеждены в его необходимости. Суждения Виолы относительно того, что “репрессии стали главным инструментом власти”, не отвечают действительности. Важным инструментом была мобилизация, повышение сознательности, образование и организация крестьянских масс. Эта созидательная работа, конечно, требовала “репрессий”, принуждения, так как и было на самом деле и не могло не быть за исключением случаев жестоких классовых схваток с привычками и людьми старого режима.
Все антикоммунисты, будь они фашистами или троцкистами, утверждают, что Сталин был представителем всемогущей бюрократии, которая душила страну. Это совершенно противоречит истине. Для того чтобы провести свою революционную линию, руководство большевиков часто обращалось к революционным силам для того, чтобы обойти части бюрократического аппарата.
“Революция не проходила по обычным административным каналам; напротив, партия напрямую обращалась к партийному строю и важнейшим отрядам рабочего класса и других городских кадров в обход сельских управляющих. Массовый призыв рабочих и обход бюрократии служили в качестве политики прорыва для закладки новой системы”.
Людо МАРТЕНС, из книги «Запрещённый Сталин» (Продолжение следует)
ПИВОВАРЫ ИЗ ЛАРЦА ОДИНАКОВЫ С ЛИЦА
Когда читаешь о нынешнем бесновании «пивоваров», как не вспомнить телепередачу 20 декабря 2009 года «Сталин с нами» на канале НТВ, которая, естественно, привлекла тогда к себе максимум внимания. Вот уж где прилюдно бесновались «пивовары», вызывая омерзение зрителей! Как их не понять? Авторитет Сталина растёт с каждым годом, особенно среди молодёжи. Осознание того, куда завела нас либеральная «помойка», укрепляет уверенность: будущее за социализмом, в этом спасение. Страна без героев, без авторитетов, без веры в завтрашний день, без идеалов, без свободы слова, погрязшая в коррупции, беззаконии – со всем этим не может и не должен смириться великий народ. Понимая это, апологеты «помойки» испытывают дикий страх перед будущим – отсюда их злоба, бешеная ненависть ко всему, что связано с именем Сталина. Бесконечно устраиваемые ими «дискуссии» с заранее запрограммированным итогом никого уже не могут обмануть.
Конечно, и 20 декабря 2009 г. никто не сомневался в том, что на передаче будет царить атмосфера нетерпимости, злобы, либерального словоблудия, элементарной невоспитанности и т.п. Но не могли же сталинисты, а это, прежде всего, сторонники Советской власти, не принять вызова. И правильно сделали. Вся страна увидела, какими клоунами выглядела тройка одинаковых с лица, они, стоя, даже опирались на то, что могло сойти за ограждение цирковой арены. Интересно, они потом смотрели в записи, как выглядели на экране? Ни знаний, ни аргументов, мало-мальски стоящих, ни культуры общения, ни даже юмора. Они напоминали начётчика, который, прочитав только «Краткий курс истории ВКПБ(б)», шпарит цитатами, считая себя знатоком марксизма-ленинизма. Всё время ясно было видно: в них столько злобы оттого, что они боятся. Боятся своего страха. Боже! Как все эти чубайсы, сванидзе, пивоваровы…. боятся, несмотря на внешнюю самоуверенность и браваду!
А уж Парфёнов вообще уморил всю страну. Амок! Глаза вылезли из орбит, выпучены, орал так, что рот достиг размеров и форм незабвенного мистера Питкина. Хотелось крикнуть «Фас!». Все вспомнили достопамятного министра пропаганды Третьего рейха.
Трое из ларца одинаковых с лица заявили, что не хотят жить, как жили мы. Еще бы! Тогда пришлось бы работать, за пустое словоблудие никто бы денег не платил. Им не понять, как это кто-то не хотел бы жить на Рублёвке. Не понять пивоварам, что у людей есть элементарная брезгливость. Вся жизнь, все идеалы у одинаковых с лица начинаются «от пуза». Многие, очень многие молодые люди, пивовар, не хотят жить как пивовары. Они уважают себя, знают, что жизнь дается один раз, и прожить её хотят достойно. Бесноватые не хотят жить так, как жили мы, а мы не хотим жить так, как живут они.
Нельзя достойно жить в стране, где нарушены промышленность, сельское хозяйство и армия теряет боеспособность, где стоит вопрос о продовольственной безопасности страны, где у многих пенсионеров после оплаты квитанций ЖКХ не остается денег на питание, по дорогам страны бродят миллионы голодных детей, которых насилуют, пытают, убивают и которые кончают самоубийством или пополняют ряды малолетних преступников. А при Сталине даже во время войны в детских садах и детских домах дети не умирали от голода, хотя, естественно, не ели и пирожных. Сразу же после войны быстро покончили с беспризорностью: оставшихся сиротами детей распределили в детские дома, в суворовские и нахимовские училища… Безграмотных не было. Страшный неурожай 1947 года (после такой войны!) не помешал отмене продовольственных карточек на несколько лет раньше, чем в Великобритании. Скажете: сейчас в магазинах есть всё. Но по какой цене? И какого качества? Нас просто травят. Вы что, Пивоваров, хочется спросить, не смотрите своё же телевидение: каждое воскресенье с экрана вещают, что нам продают залежалую колбасу и рыбу, протирая их растительным маслом, а начинающих разлагаться цыплят, обработав, продают за свежих. После отмены карточек в магазинах при Сталине очень быстро появилось всё. Мне жаль наших либералов, которые не знают вкуса «Докторской» и «Любительской» колбас, выпускавшихся при Сталине. Не знают вкуса настоящего «Гвардейского» шоколада. Кофе был настоящим, молотым или в зернах. А какое было благоухание, какие ароматы в кофейнях, чайных и булочных! А конфеты? Ассортимент, может быть, был не столь велик, но продукты были доброкачественными, не было массовых отравлений детей в школах, лагерях, детских садах, на новогодних ёлках.
