В вопросе путей достижения мира партия «Наш дом Израиль» придерживается принципа «Железной стены», сформулированного Жаботинским. Эта идея формулируется четко и ясно: единственный способ достичь мира с арабами — это железная стена, иными словами — наличие в Эрец Исраэль такой еврейской силы, перед которой не устоит ни одна арабская сила, и это превосходство должно быть очевидно всем арабам. Идея «железной стены» в разных вариациях принята огромным большинством израильтян, включая деятелей организации «Мир сегодня». Лишь совсем маргинальные группировки — наследницы ископаемого «Союза мира» верят в возможность достижения мира как плода доброй воли арабов. Огромное большинство народа прекрасно осознает, что мы живем в полностью враждебном нам окружении, что мы находимся на переднем крае борьбы против исламского экстремизма. Мало кто верит в возможность создания здесь ситуации, при которой наши соседи проникнутся к нам симпатией. Стало быть, утрата обществом боевого духа объясняется не тем, что все уверовали, что противник больше не задается целью уничтожить наше государство, а совсем иной причиной: полной утратой доверия народа к своему руководству, ощущением, переросшим в уверенность, что наши вожди не имеют понятия, куда они нас ведут. Народ утратил уверенность.
Мы — и это касается всех политических партий Израиля — не разъяснили людям четко и ясно, какой нам видится конечная цель — то, к чему мы должны прийти, чтобы полностью урегулировать конфликт. Годами народу внушали, что никакие переговоры с ООП, то есть с террористами, вестись не будут, а потом вдруг, в одночасье террористы из ООП превратились в достойного партнера, с которым можно и должно достичь мира. Лавирование, полная утрата лидерами внятного политического курса, окончательно запутало народ.
Наш мирный договор с Египтом создал опаснейший прецедент: все, что было завоевано ценой крови наших воинов в правой войне с врагом, стремившимся нас уничтожить, было единым махом перечеркнуто и отдано противнику до последней пяди. Теперь на этот прецедент ссылается Сирия. Она ставит условием заключения мира с Израилем возвращение ей Голанских высот в границах 4 июня 1967 года, то есть до самого берега озера Кинерет. Точно так же мы поступили и при нашем отходе из Ливана — мы отступили даже не к границам 1948 года, а к линии, очерченной соглашениями 20-х годов между Англией и Францией о разделе их подмандатных территорий.
Соответственно, палестинцы, хотя они никогда и не имели собственного независимого государства, настаивают на том, чтобы им в рамках будущего мирного договора было отдано все, что когда-то было отвоевано нами даже не у них, а у Египта и Иордании. Иными словами, они требуют уступки им всех территорий в границах 4 июня 1967 года, а нам трудно, после египетского прецедента, что-либо возразить.
Можно было бы попытаться понять стремление Менахема Бегина отдать египтянам все в пределах границ 1967 года (за исключением сектора Газы) в надежде переломить ситуацию бесконечной войны, совершить поворот в сознании арабского мира в сторону мира с нами. Но беда в том, что на самом деле мы руководствовались тогда просто стремлением заключить договор как можно скорее, «не стоя за ценой». Что и завело нас в заведомо проигрышное положение.
В этом виноваты и левые, и правые наши политики. Левые не использовали возможностей в корне изменить ситуацию в Эрец Исраэль. В 1967 году в Иорданию из Иудеи и Самарии бежали сотни тысяч арабов. Правительство во главе с Леви Эшколем, Моше Даяном и Игалем Алоном по окончании войны милостиво впустило всех их обратно. В 1970 году, во время «черного сентября», Голда Меир и Моше Даян всячески помогали королю Иордании Хусейну, хотя именно в этот момент сложились все условия для превращения этой страны в подлинно палестинское государство.[15]
Правые, в свою очередь, допустили стратегическую ошибку, упорно твердя «нет» любым попыткам достижения мира, не предлагая никаких конструктивных планов. Если бы Бегин довел до конца осуществление идеи палестинской автономии, реализация которой была оговорена Кемп-девидскими соглашениями, наша ситуация сейчас была бы куда лучше.
премьер-министр Шамир, с порога отвергший т. н. «иорданскую опцию» и тайные Лондонские соглашения, заключенные Шимоном Пересом и королем Хусейном[16], тоже не предложил никакой альтернативы. Уже тогда было очевидно, что тот, кто отвергает иорданскую опцию, в конце-концов заполучит опцию ООПовскую. Затем все то же повторилось на Мадридской мирной конференции и на переговорах в Вашингтоне[17]: мы делали шаг вперед и тут же откатывались на два шага назад. Если бы мы пошли в Мадриде до конца и провели бы всеобщие выборы на «территориях», авантюры Осло попросту не было бы. Правый лагерь допустил ошибку, полагая, что время работает на нас, и вел безынициативную и откровенно ретроградскую внешнюю политику.
Следует отметить, что правый лагерь на протяжении своей истории постоянно сотрясал воздух громкими, даже вызывающими лозунгами, но лишь в исключительных случаях эти декларации выдерживали испытание действительностью. Я рекомендую правому лагерю, к которому отношу партию НДИ и самого себя, усвоить принцип, сформулированный в свое время Бисмарком: «стальной кулак в лайковой перчатке». Проще говоря: поменьше воинственных заявлений и больше активности в делах.
Большая часть израильского общества признает, что мы предлагали арабам максимум возможного, и наши предложения были отвергнуты. Нетаниягу сделал сирийцам очень щедрое предложение, Барак предложил Арафату практически все, о чем палестинцы могли мечтать: отдача почти ста процентов требуемых ими территорий, раздел нашей столицы — Иерусалима, даже «творческий» подход в вопросе права на возвращение палестинских беженцев. Но ответом палестинцев был террор и сотни убитых израильтян. Мы должны признать, что со своей стороны сделали все, что могли, и теперь очередь арабов продемонстрировать свою волю к миру и готовность идти ради него на уступки. А пока такого доказательства не последовало, Израилю следует сосредоточиться на своих внутренних проблемах. Это очень важное, очень нужное решение, к которому должны прийти все мы — народ Израиля. Это зависит от воли руководителей всех политических партий, от их способности встать выше сиюминутной выгоды, отказаться от соблазна заработать пару лишних электоральных баллов и одобрительных хлопков на международной арене.
Все политическое руководство страны должно сплотиться вокруг четкой и ясной декларации: мы предложили другой стороне все, что только могли, и если наши оппоненты не готовы к установлению мира на этой основе, то мы прекращаем любые попытки и инициативы со своей стороны. Больше предложенного до сих пор мы уже не предложим, и в этом вопросе нет различия между правыми и левыми политиками Израиля.
Предлагая сосредоточиться на решении наших внутренних проблем, я не имею в виду отказ от ведения разумной и активной внешней политики. В 50-е и 60-е годы, когда население Израиля было вдвое меньше нынешнего, а его ВНП был меньше вчетверо, мы проявляли гораздо большую активность на Ближневосточной арене. Мы активно вмешивались в события в Йемене, в Курдистане, в Судане, в Турции, в Эфиопии. У нас было налажено разностороннее и плодотворное сотрудничество с Ираном. А в последние два десятилетия эта активность была практически свернута.
Нам надо выбрать: либо мы идем на заключение соглашения любой ценой, как это стремился сделать Барак, то есть полностью уступаем арабам Иудею, Самарию и Иерусалим, или принимаем осознанное решение о временном прекращении переговоров и сосредоточиваем усилия на поиске возможно более широкого национального консенсуса, на сплачивании всего народа вокруг четкого плана решения проблемы. Лишь после выработки такого консенсуса можно будет вернуться за стол переговоров при том, что все, как в Израиле, так и за его пределами, будут знать, чего же, собственно, мы хотим и каковы, с нашей точки зрения, пределы допустимого.
Мира следует достигать с позиции силы, а не с позиции слабости. Пока мы не почувствуем, что идем к миру с позиции силы, лучше прекратить попытки достижения мира. Ведь оппонент жалеть нас не будет, он полностью использует нашу слабость, что, соответственно, приведет к заключению невыносимого для нас и не устойчивого для обеих сторон мира.
Итак, план, к выработке которого мы должны стремиться, обязан включать три стадии: 1) полное уничтожение инфраструктуры террора и военное разрешение конфликта с палестинцами; 2) значительное улучшение экономического положения жителей Иудеи, Самарии и сектора Газы; 3) политическое урегулирование.
Любая попытка «срезать угол», проскочить через какую бы то ни было из этих стадий и сразу перейти к политическому урегулированию — обречена на провал, который, в конечном счете, может обернуться неотвратимой угрозой самому существованию нас и нашей страны.
