в глазах российских властей.
На Севере Москва пытается контролировать Северный морской путь. Действительно, при движении судов этим маршрутом можно добиться очень значительного выигрыша во времени. Например, расстояние по морю из Роттердама в Токио при движении Северным морским путем составляет 14 100 км, тогда как маршрут через Суэцкий канал составляет 21 100 км.
Россия в настоящее время обязывает любое судно, идущее северным маршрутом, располагать соответствующим разрешением и идти лишь в сопровождении российского ледокола, что стоит очень больших денег. Но вскоре там будет разрешено плавать всем судам с усиленным форштевнем. Россия, кроме того, предъявила морские претензии на Северный Ледовитый океан, утверждая свой суверенитет на континентальном шельфе, богатом углеводородами. Комиссия ООН между тем ответила, что данные, предоставленные Москвой, не были достаточны для того, чтобы рассматривать указанные зоны Северного Ледовитого океана в качестве части российского континентального шельфа, и рекомендовала дополнительное изучение. На самом деле российские претензии сталкиваются с требованиями других государств, в особенности европейских.
Глава VI. Контрастное военно-морское положение Европы
Сегодня, в любом случае, политическая воля к активности на морях кажется все более и более слабой ввиду отсутствия политического видения и финансовых вложений. В пораженной кризисом Европе редки государства, полные решимости поддерживать свои морские амбиции. Две державы решительно утверждают свое положение в первом ряду, разумеется, не суммарным водоизмещением своих ВМС, а разнообразием своих инструментов и умениями своих экипажей. За Францией и Великобританией на Западе следуют итальянские, немецкие и испанские ВМС, проходящие серьезную реконструкцию, а на Востоке российский флот, переживающий очевидное возрождение.
В Великобритании пересмотр бюджета, решение о котором приняло правительство Дэвида Кэмерона, привел к прямым последствиям. Еще до вступления в силу такого сокращения бюджетных ассигнований, Великобритания должна была изменить свои военно-морские планы: если изначально она намеревалась закупить двенадцать эскадренных миноносцев типа «Daring» (тип 45) взамен эскадренных миноносцев типа 42 (тип «Sheffield» — Прим. перев.), то теперь было принято решение заказать только шесть. Затем британское правительство отсрочило замену своего флагманского корабля, авианосца «Ark Royal» (тип «Invincible»), исключенного из состава флота 11 марта 2011 года, который временно, с грехом пополам, заменили в его символической функции десантно-вертолетным кораблем-доком «Albion». Корабль, предназначенный для того, чтобы действительно его заменить в исполнении воздушно-морских (авианосных) функций не будет введен в строй до 2018 года. Речь идет об авианосце «Prince of Wales», который, вопреки тому, что рассматривалось изначально, не будет оснащен катапультами, которые есть у французских и американских авианосцев.
Следовательно, самолетами, которые заменят «Harrier» не смогут быть F-35C, предназначенные для взлета с помощью катапульт, но это будут, вероятно, F-35B, самолеты с коротким взлетом и вертикальной посадкой. В дополнение к четырем атомным подводным лодкам типа «Vanguard» с баллистическими ракетами, Великобритания намеревается приобрести в общей сложности семь новых атомных ударных (многоцелевых) подводных лодок типа «Astute»; две из них уже сегодня в строю, при пяти еще находящихся в строю атомных подводных лодках типа «Trafalgar».
Также тринадцать новых фрегатов типа 26 призваны, начиная с 2021 года, постепенно заменить тринадцать фрегатов типа 23, находящихся в настоящее время в строю. Для Франции в соответствии с указаниями, определенными в «Белой книге об обороне и безопасности государства» за 2013 год предусматривается, что военно-морские силы должны сохранить свои задачи сдерживания и боя. Для этого они должны располагать, что вовсе не неожиданно, «четырьмя атомными подводными лодками с баллистическими ракетами, шестью многоцелевыми атомными подводными лодками, одним авианосцем, пятнадцатью фрегатами первого ранга, пятнадцатью сторожевыми кораблями, шестью малыми патрульными фрегатами, тремя универсальными десантными кораблями-вертолетоносцами, морскими патрульными самолетами, а также значительным количеством мин и минно-тральных сил, предназначенных для защиты подступов к нашим берегам и для использования в операциях за пределами наших территориальных вод».
Эти два больших европейских флота, хотя отнюдь и не избежавшие последствий бюджетных сокращений, кажется, сумеют поддержать уровень своих амбиций, даже если с одного берега Ла-Манша казалось бы предпочтительным без задержки рассмотреть начало строительства второго авианосца, чтобы на другом берегу подготовить незамедлительную замену для «Ark Royal».
Необходимые инвестиции должны, очевидно, продолжиться. В любом случае, совместные учения этих двух военно-морских сил, в особенности недавние маневры «Corsican Lion», были очевидным успехом, позволившим улучшить оперативное взаимодействие и обмен опытом. Стратегические инициативы этих двух стран, даже если их интересы далеко не всегда совпадают, кажется, иногда образовывают что-то вроде стратегической симметрии.
В своем недавнем исследовании «Royal United Service Institute» сообщил, что британский кабинет министров хотел бы найти новую военную базу в Персидском заливе. Это решение означало бы пересмотр Великобританией своей позиции со времени ее ухода из Персидского залива в 1971 года. Эта позиция состояла в том, чтобы исключить любое постоянное размещение к востоку от Суэцкого канала. Расположившись на территории Султаната Омана, как об этом стало известно «RUSI», Великобритания априори заняла бы позицию, симметричную французской позиции в этом регионе, так как Франция с 2009 года располагает военно-морской базой в Абу-Даби, напротив Ирана. Эта база находится под управлением адмирала, командующего морской зоной Индийского океана.
Эта случайная симметрия не могла бы означать, тем не менее, постоянной идентичности взглядов или интересов. Эта параллельная эволюция следует, образно говоря, за перемещением стратегического центра тяжести мира от континентальных глубин Европы к индийскому бассейну.
Военно-морское положение Европы оказывается, как это ни парадоксально, в любом случае контрастным. С одной стороны, Россия проводит свою военно-морскую политику, но располагает все еще ограниченными средствами. С другой стороны, Европейский союз обладает отнюдь не незначительными военно-морскими силами, но прячется за риторикой «soft power», чтобы отказываться от применения силы.
Военно-морские средства, важные для разнообразной Европы
Несмотря на распространение и многообразие технологических «ноу-хау» и опыта, которым они владеют, европейские флоты подчиняются политике, конечная цель которой существенно отличаются у разных европейских государств. Действительно, европейская политика в области безопасности и обороны столь же мало согласована, как и размытое понятие «soft power», за которым она укрывается. В действительности Европейский союз никогда и не планировался для того, чтобы применять силу. «Голубая книга о море», в которой господствует риторика длительного развития, впрочем, ни в одном месте не упоминает о военно-морском потенциале его членов.
Широкомасштабный и многообещающий проект Средиземноморского союза, ввиду отсутствия воли и достаточных средств, фактически не принес результатов, на которые рассчитывали. В значительной степени этому способствовали политические разногласия. Если рассматривать коммерческие потоки, которые входят и выходят из Европы, можно только констатировать уменьшение морских перевозок из Северной Атлантики к Тихому океану. Из этого следует очевидный упадок европейских портов. Роттердам, который был первым по грузообороту портом в мире в 1980 году, стал в 2005 году уже только пятым.
Также и французский торговый флот занимал в 1970 году восьмое место среди стран мира, а сегодня, с 200 зарегистрированными судами, он только на 29 месте. Судовладельцы, впрочем, в заботе об экономии сделали прагматичный выбор регистрировать свои суда
