Был оглашен и новый состав ЦК КПСС. Известный, американский советолог Джерри Хаф позже писал: «Среди членов Центрального комитета более трети — 54 из 133 — и более половины кандидатов — 76 из 122 — были избраны впервые. Во многих случаях можно увидеть, что эти люди были ранее связаны с Хрущевым. Более 45 процентов из вновь избранных работали на Украине, были на Сталинградском фронте, работали в Москве под непосредственным руководством Хрущева».
В заключение заседания Хрущев сказал: «Товарищи! Все вопросы, которые стояли на повестке дня XX партийного съезда, исчерпаны. Разрешите объявить XX съезд Коммунистической партии Советского Союза закрытым». Впервые в истории партии основной докладчик сам открывал и сам закрывал съезд партии. Фактически же Хрущев закрывал для объективного изучения почти тридцатилетний период, предшествовавший его приходу к власти. Вскоре этот период был объявлен «периодом культа личности» и стал изображаться как самое беспросветное время в советской истории.
Несмотря на то что в конце доклада Хрущев говорил о том, что «у Сталина несомненно были большие заслуги перед партией, перед рабочим классом и перед международным рабочим движением», все остальное содержание доклада характеризовало Сталина как маниакального тирана и некомпетентного правителя. Такое изображение Сталина игнорировало исторический контекст описываемых событий и было откровенно лживым.
Встав на путь очернения Сталина, Хрущев подменил историческую правду мифическим вымыслом. Как и во всяком мифе, в докладе отражались многие реальные события, но им были даны искаженные объяснения, не имевшие ничего общего ни с исторической правдой, ни с законами общественного развития. Осуждая культ личности Сталина, Хрущев в то же время постоянно прибегал к использованию мифологизированных представлений, сложившихся в сознании советских людей. По сути, Хрущев лишь перевернул мифологизированные черты, приписываемые Сталину восторженным общественным мнением, превратив его из полубога в дьявольское существо.
Использовал Хрущев мифологизированные представления и для характеристики тех, кто принадлежал к первым поколениям партийцев и кто до сих пор составлял большинство в Президиуме ЦК. К тому времени несколько поколений советских людей были воспитаны на безграничном уважении к «старым большевикам», которое во многом опиралось на мифологизированные представления о дореволюционной подпольной работе и Гражданской войне. Поэтому, когда персонаж повести Аркадия Гайдара «Судьба барабанщика» пожелал, чтобы юный Сергей Щербачев доверился уголовнику, сбежавшему из лагеря, он уверял, что тот — «старый партизан-чапаевец», «политкаторжанин», «много в жизни пострадал», «звенел кандалами и взвивал чапаевскую саблю… а когда нужно, то шел, не содрогаясь, на эшафот».
В таком же стиле Хрущев описывал репрессированных лиц, которые, по его выражению, «страдали и сражались за интересы партии и на фронтах Гражданской войны… храбро сражались против врагов и часто бесстрашно смотрели в глаза смерти». Когда Хрущев говорил о том, что «восемьдесят процентов участников XVII съезда, имевших право решающего голоса, вступили в партию в годы подполья, перед революцией и во время Гражданской войны», предполагалось, что эти сведения служат надежнейшими характеристиками честности и порядочности этих людей. При этом Хрущев умалчивал, что многие из этих людей были организаторами бесчеловечных расправ с крестьянами в начале 30-х годов, а затем способствовали развязыванию репрессий 1937–1938 годов, от которых они же впоследствии пострадали. Однако использование мифологизированных представлений о героях Гражданской войны не позволяло сомневаться в их невиновности.
Обращаясь к представителям партийной номенклатуры, Хрущев напоминал не только о революционных заслугах репрессированных лиц, но и об их высоком положении в партийной иерархии. Он так их представлял слушателям: «Рудзутак, кандидат Политбюро, член партии с 1905 года, человек, который провел 10 лет на царской каторге», «бывший кандидат в Политбюро, один из виднейших работников партии и советского правительства, товарищ Эйхе», «секретарь Свердловского областного комитета партии, член ЦК ВКП(б) Кабаков, член партии с 1914 года». Сообщив о том, что «с 1954 года по настоящее время Военная коллегия Верховного суда реабилитировала 7679 человек, и многие из них были реабилитированы посмертно», Хрущев обращал внимание, прежде всего, на представителей партийной номенклатуры. Скорее всего, Хрущев умышленно занижал в несколько раз цифры жертв репрессий, так как, узнав подлинное количество репрессированных, слушатели доклада могли бы поставить вопрос о том, что Сталин физически не мог контролировать аресты и расстрелы сотен тысяч людей. Люди могли бы попытаться выяснить, кто же на местах отдавал распоряжения об арестах и расстрелах.
Хрущев опирался и на мифологизированные представления о рабочем классе страны и советском народе, исключавшие возможность того, что люди из народа могут заниматься клеветническими доносами, что такие люди могут, добиваясь признания от арестованных по ложным обвинениям, прибегать к пыткам и издевательствам. Хрущев ни слова не говорил о том, что жертвы репрессий многократно умножились из-за желания различных людей свести счеты со своими противниками или конкурентами. Он не желал пускаться в анализ сложных и противоречивых социальных процессов, породивших массовую шпиономанию. Он умалчивал о том, что междоусобная борьба в руководстве В середине 30-х годов была развязана такими руководителями, какими были Хрущев, Эйхе и другие, а жертвами этой борьбы стали их коллеги (а нередко и они сами), а также многие люди, не занимавшие высоких должностей.
Зато, учитывая, что первые слушатели его доклада были делегатами партийного съезда, Хрущев привел данные о том, что было арестовано 70 % всех делегатов XVII съезда партии и членов ЦК, избранных на этом съезде. Таким образом, он пугал присутствовавших ужасами, которые им пришлось бы пережить, если бы они были делегатами XVII, а не XX съезда.
В то же время миф Хрущева служил ему для сугубо практических целей. Во-первых, с помощью доклада, в котором впервые было столько сказано о незаконных репрессиях, Хрущев отводил от себя подозрения в том; что он лично ответственен за гибель и пребывание в заключении многих невиновных людей. Во-вторых, своим докладом Хрущев провозглашал, что лишь благодаря ему страна освободилась от произвола и параноидального страха, некомпетентности и застоя. Постоянно напоминая делегатам съезда о репрессиях прошлого, от которых пострадали I многие партийные деятели, Хрущев давал им понять, что его пребывание у власти служит гарантией от предотвращения беззаконий. Своим решительным осуждением Сталина за то, что с его санкции арестовывали и судили членов и кандидатов в члены Политбюро, членов ЦК, делегатов съезда, Хрущев давал понять представителям партийной номенклатуры, что теперь никакие судебные преследования им не страшны. Он давал гарантию своим выдвиженцам и другим участникам съезда, что он берет их i под свою защиту. Фактически с этого времени Хрущев ввел «принцип ненаказуемости» партийных верхов. В-третьих, исключая Сталина из перечня великих вождей мирового коммунизма, Хрущев освободил место, которое сам собирался занять по мере того, как стал создаваться культ личности Хрущева. Так доклад Хрущева стал его мощным инструментом для укрепления своей власти и собственного возвышения.
Справедливо обвиненный в последующем в субъективизме и волюнтаризме, Хрущев, видимо, не принял во внимание возможных общественных последствий своего доклада. Обвинив Сталина во всех мыслимых и немыслимых беззакониях и ошибках, Хрущев не только оклеветал покойного генералиссимуса, но и возложил на возглавлявшиеся им Советское правительство, Коммунистическую партию, всю страну, а фактически и на весь народ, которым руководил Сталин, ответственность за все беды и трагедии прошедших десятилетий. Благодаря этому миф, созданный Хрущевым из смеси правдивых фактов с многочисленными искажениями исторической правды и логики, стал разрушительным средством огромной мощности и нанес немалый урон нашей стране и ее союзникам. Его разрушительность возросла еще и потому, что Миф XX съезда оказался одним из наиболее живучих мифов XX столетия и дожил до XXI века.
Превратив тему о Сталине в предмет, не требовавший учета исторических реалий, Хрущев не только опошлял Сталина, но и снижал рассуждения о советской истории на обывательский уровень. На этом уровне положения доклада обретали доступность для самой невзыскательной публики, а поэтому и живучесть.
Глава 6
Оттепель оборачивается половодьем
Доклад Н.С. Хрущева «О культе личности и его последствиях», зачитанный им на закрытом заседании XX съезда КПСС, на первых порах был известен лишь его делегатам. Но вскоре было решено ознакомить с его содержанием членов партии, а также многих комсомольцев. А затем доклад попал в распоряжение средств массовой информации Запада, был ими широко растиражирован и соответствующим образом откомментирован. Так началось шествие по стране, а затем и по всей планете доклада, в котором под предлогом критики «культа личности» была вопиющим образом искажена личность Сталина, его деятельность, а также значительная часть советской истории.
