ценового шока и рэкета, постоянно сигнализировало политической элите: «Решите языковой вопрос!»
Вопрос русского языка оказался шире, чем практическое удобство.
Во-первых, города Новороссии на уровне культуры, научных связей и производств были завязаны на русский язык как мировой. Вопрос языка являлся вопросом сохранения уровня цивилизации, который выражается в достижениях науки и техники, изобретениях и произведениях искусства мирового уровня.
Во-вторых, двуязычность Украины была естественна, как и федеративность. Имелась территория, где 90 % говорили на русском, и территория, где для 90 % родным был украинский. Эти территории несоразмерны, потому что по населению одна русскоязычная Донецкая область равнялась самой украиноязычной Галиции (три области). Вопрос статуса русского языка был вопросом равноправия. Языковой вопрос долгие годы оставался маркером на национализм.
С президентских выборов 1994 года встал политический вопрос о русском языке. Однако Леонид Кучма, пообещавший статус русскому языку, не спешил выполнять данное обещание. В дальнейшем сложилась традиция: политики Юго-Востока обещали разобраться с несправедливостью, но откладывали это до следующих выборов. Эта простейшая политтехнология считалась универсальной и безотказной, как автомат Калашникова.
Хотя нельзя сказать, что усиливался украинский язык. Литература мельчала. Музыка была первосортной, потому что высший сорт уезжал в Москву. Наука и образование на мове откровенно деградировали. Но не потому, что украинский язык ущербный. Просто приходилось все переводить с русского и обратно, из-за чего вымывалось содержание.
Единственная сфера, где украинский язык действительно агрессивно вытеснял русский, — госуправление. Поэтому языковое сопротивление проходило и на городском уровне. Так, в Харькове еще в 1990-х годах с помощью городского референдума и решения горсовета определили русский как язык делопроизводства и образования. В Крыму пользовались тем, что в республиканской конституции зафиксировано триязычие — русский, украинский и крымско-татарский.
Одновременно вокруг языка разворачивался иной политический дискурс — антиколониальный. Так как Украина была колонией России и Москва всегда угнетала, русский язык — не просто язык, а имперский инструмент угнетения. Именно так ставил вопрос евронационализм, который в условиях идеологического вакуума заполнял пустоты в головах политиков, чиновников и коммерсантов. Следовательно, носители русского языка являются либо угнетенными жертвами, либо угнетателями. В идеологии евронационализма вопрос о статусе русского языка — вопрос не равноправия, справедливости и доступа к мировой культуре, а вопрос лояльности к Украине. Если ты угнетаемая жертва, признай себя таковой и переучивайся. Если ты — угнетатель, с тобой иной разговор.
На уровне схемы с языком становится понятно, как общество Украины вступило в фазу ненормальности. Языковой вопрос, подобно земельному, уже более 100 лет на повестке дня. И еще ни одной власти не удалось его решить гармонично — ни русификаторам, ни украинизаторам. России предстоит это сделать на постУкраине, и не в одиночку, а в сопровождении истерики Запада о русификации и нарушении прав носителей украинского языка. Придется устанавливать языковое равноправие, стиснув зубы. Потому что язык до Киева доведет.
Несмотря на то что евроатлантическая интеграция, в отличие от евразийской и союзной, была легальной и рукопожатной политикой, ее сторонников оказалось значительно меньше. Так, против вступления в НАТО высказались 64 % (из них 45 % — ядро, «однозначно против»). Поддержало эту идею 26 % (ядро — 15 %).
На Донбассе против выступило 94 % (ядро — 84 %), на Юге — 84 % (ядро — 62 %), на Востоке — 74 % (ядро — 47 %). Даже на Западе ядро сторонников было 35 % (всего за НАТО — 62 %) при ядре противников — 18 % (всего против — 30 %). В Киеве и окрестностях (Север) противников — 42 %, сторонников — 33 %.
Несмотря на массовую рекламу, украинское общество сопротивлялось идее вступления в НАТО. Поэтому ее маскировали под общую идею евроатлантической интеграции. Мол, стать частью ЕС можно только «в пакете». Для чего Западу и его контрагентам на Украине понадобилась такая стратегия, демонстрирует социология: граждане Украины упорно и массово не хотели быть участниками однозначно антироссийских альянсов.
Евроинтеграция была и остается центральной идеологемой постУкраины. В Центре, на Западе и на Севере число сторонников максимальное — 60 %. В целом вступление в ЕС поддерживали 57 % (ядро — 30 %). Противников — менее трети общества (28 %). Даже на Донбассе евроинтеграцию поддерживали 47 % (ядро — 25 %), а ее противники оказались в меньшинстве (36 %). Самое маленькое ядро сторонников — 14 % — проявилось на Юге, где противников — 23 %.
Вступление в ЕС преподносилось украинскому обществу как далекая цель. В отличие от НАТО у Евросоюза был исключительно «белый и пушистый» имидж, усиленный региональными программами, кредитами и близостью соседских Польши, Румынии, Венгрии и Прибалтики, которые выступали позитивными примерами.
Показательно также отношение к потенциальным врагам. Наиболее миролюбивы и не видят угроз жители Новороссии — таких большинство на Юге (57 %), Востоке (58 %) и на Донбассе (61 %). Наименее миролюбив Запад — там таких всего 24 %, зато большинство (46 %) видят главным врагом Россию.
В целом русофобов на Украине в 2010-м было 19 %, крайне неравномерно распределенных по республике. Интересно, что США считали врагом в два раза меньше граждан, чем Россию (10 %). Важно отметить и тот факт, что Польша не выбилась в лидеры угроз.
Приведенные цифры очень хорошо показывают результат десятилетнего доминирования США, ЕС и Британии в общественном и информационном пространстве Украины.
Впрочем, доверять информации социологов, которых финансируют западные фонды, в части поддержки евроинтеграции и НАТО следует с осторожностью. Социологическая группа «Рейтинг» относится к прозападным организациям, но в откровенных подлогах замечена не была. В целом в те годы все социологи отмечали парадокс: негативное отношение к НАТО при позитивном к ЕС. Хотя политики «продавали» евроатлантическую интеграцию «пакетом».
К 2010 году глобальному Западу удалось соблазнить украинское общество образом ЕС как успешного проекта будущего. В отличие от НАТО Евросоюз не противопоставлялся России. Поэтому в украинском обществе наблюдалась определенная пол итическая шизофрения — и создание единого государства с Россией, и вступление в Евросоюз поддерживало большинство граждан.
Одновременно было сформировано четко выраженное антироссийское ядро (15–20 %), которое преимущественно сосредоточено на Западе, в Центре и в Киеве. Однако антироссийское и в широком смысле антирусское ядро уже формировалось и на Востоке.
Форпостами равноправия и дружбы, вплоть до создания единого государства, оставались Донбасс и Юг.
Факты
ПОДДЕРЖКА ПРЕДОСТАВЛЕНИЯ РУССКОМУ ЯЗЫКУ СТАТУСА ГОСУДАРСТВЕННОГО
СОЦИОЛОГИЧЕСКАЯ ГРУППА «РЕЙТИНГ» | ДИНАМИКА ИДЕОЛОГИЧЕСКИХ МАРКЕРОВ СЕНТЯБРЬ 2010
СОЦИОЛОГИЧЕСКАЯ ГРУППА «РЕЙТИНГ» | ДИНАМИКА ИДЕОЛОГИЧЕСКИХ МАРКЕРОВ
СЕНТЯБРЬ 2010
