Завод по производству сахара.
На заднем плане — дом плантатора
Вот почему К. Маркс в «Капитале» сделал исключительно важный вывод о том, что «для скрытого рабства наемных рабочих в Европе нужно было в качестве фундамента рабство sans phrase [без оговорок] в Новом Свете» {11}. Без этого принципиального определения невозможно понять природу и историческую роль рабовладельческой плантации, которая играла в колониальной Бразилии роль ведущего экономического уклада.
Надо сказать, что взятая в целом экономика колониального периода носила многоукладный характер. Одновременно сосуществовали и развивались первобытно-общинный сектор, полуфеодальные и феодальные поместья, мелкое натуральное хозяйство, торговый (купеческий) капитал и плантационно-рабовладельческое товарное производство. В разных районах их развитие и значение было неодинаковым, однако ведущие позиции занимал рабовладельческо-плантационный уклад и соответствующие ему производственные отношения.
Не имея возможности для непосредственного перехода к капиталистическим формам производства, Бразилия, однако, благодаря укреплению экономических связей плантационного производства с мировым рынком сумела постепенно вырваться из тенет узкой колониальной зависимости. Власть метрополии, игравшей на начальных стадиях роль посредника между колонией и международным рынком, в XVIII в. стала быстро уменьшаться. В систему «метрополия— колония» вклинилась новая, более прогрессивная и могущественная сила — мировой капиталистический рынок (и, в частности, его главный участник и организатор — буржуазная Англия). В итоге экономическое «сцепление» колонии и метрополии оказалось нарушенным. К началу XIX в. образовался существенный разрыв между экономической жизнью колонии, фактически оторвавшейся от Португалии и вышедшей на мировой рынок, с одной стороны, и прежними политико-административными путами колониального статуса Бразилии, с другой.
Так сформировались объективные экономические предпосылки для освобождения Бразилии от колониального гнета Португалии. Эта исторически назревшая задача была достигнута лишь в ходе длительной и напряженной антиколониальной борьбы.
В буржуазной историографии давно и прочно утвердилось ложное мнение, что в отличие от испанских колоний движение за независимость в Бразилии якобы никогда не носило народного характера и все дело свелось к мирному отделению колонии от метрополии по инициативе самого королевского дома. Как пишет один из наиболее маститых бразильских буржуазных историков Оливейра Лима, борьба за освобождение Бразилии отличалась поразительным «отсутствием народного элемента» {12}. Другой бразильский автор — Жоао Риберо — считает, что «Бразилия полностью избежала длительного кризиса, который поразил все другие латиноамериканские народы, благодаря специфической роли монархии. Португальская корона олицетворяла для Бразилии власть, но без тирании, силу, по без насилия, назидание без лицемерия и, наконец, свободу, но без анархии» {13}. Подобная точка зрения встречается на страницах многих исторических работ.
Труд рабов-негров па золотых приисках
Концепции буржуазных историков грубо противоречат исторической правде. Борьба за национальную независимость была в Бразилии долгой и упорной. Освободительное движение неоднократно принимало характер массовой вооруженной борьбы, хотя эта борьба и не вылилась по ряду причин в общенациональную войну.
Первыми боевыми выступлениями «народного элемента» против португальских завоевателей явились многочисленные и кровопролитные восстания индейцев и негров-рабов. В 1555 г. в защиту своей свободы выступили индейцы племени томайос, в 1557 г. — индейцы племен касте, в 1561 г. — индейцы тупи. В ходе войны индейцы создали своеобразный союз племен и одержали ряд побед над португальскими войсками. Это вынудило колонизаторов начать официальные мирные переговоры с индейскими вождями. По приказу короля в конце XVI в. охота на индейцев и их порабощение были формально запрещены. Однако в колонии мало кто соблюдал заколы Лиссабона. Более того, колонизаторы стали создавать специальные отряды — «бандейра» — для вооруженной борьбы с индейцами, захвата их исконных земель и порабощения туземного населения. Жестокость военных экспедиций бандейрантов побудила индейцев постоянно обороняться от нашествия чужеземцев.
В 1686 г. на северо-востоке колонии вспыхнула настоящая освободительная война племен жандуип и карири. Более 15 тыс. смелых индейских воинов под предводительством вождя Канинде в течение нескольких лет успешно сражались за свою свободу и победили. Португальцы обещали отказаться от попыток насильственного обращения индейцев в рабство, по затем грубо нарушили договор, и война возобновилась.
Фактически в течение всего колониального периода, как и в последующие годы, бразильские индейцы с оружием в руках отстаивали право на самостоятельное существование, на жизнь и свободу.
Столь же упорно сопротивлялись и рабы-негры, привезенные на плантации в колонию. Восстания, убийства рабовладельцев, разрушение плантаций, бегство в леса и создание там военных поселений — все доступные формы борьбы использовали негры для того, чтобы обрести утерянную свободу.
В 1630 г. беглые рабы основали в горах собственное военное поселение — Республику Палмарес. Управлялось свободное негритянское сообщество по образцу традиционных африканских общий. Вместе с беглыми неграми в Палмаресе скрывались и некоторые индейские племена. Общее число жителей Палмареса достигало 20 тыс. человек, во главе которых стоял легендарный Зумби (Замби). Под его предводительством жители Палмареса более полувека (до 1697 г.) успешно отстаивали свою независимость, одерживая победы над всеми военными экспедициями, которые направляли португальские власти. Более 25 таких экспедиций окончились неудачей. Лишь после длительной осады Республика Палмарес была все же потоплена в крови. Все защитники Палмареса, включая женщин и детей, были убиты.
Падение Палмареса не явилось, тем пс менее, концом негритянской освободительной войны. Восстания и мятежи продолжали вспыхивать одно за другим. За 388 лет существования в Бразилии рабства (1500–1888 гг.) произошло более 100 крупных восстаний негров. Отдельные стычки и бунты происходили постоянно.
Своеобразие освободительных битв негров и индейцев заключалось в том, что они сражались изолированно друг от друга. Общей чертой была борьба против угнетения и эксплуатации. Но поскольку наиболее богатыми и влиятельными рабовладельцами являлись лица, тесно связанные с короной и местной колониальной администрацией, постольку выступления рабов — индейцев и негров — объективно были направлены против португальских колонизаторов, т. е. несли в себе антиколониальный заряд.
В более осознанном и оформленном виде антиколониальные настроения и первоначальное чувство национальной общности развивались среди метисного и
