— Тяжелые грузовики с оружием — двести автоматических винтовок М-16 с тысячью патронов для каждой, минометы с боезапасом, несколько огнеметов. Это двадцать ящиков с винтовками и столько же контейнеров с другим оружием. Пятнадцать человек охраны на двух «джипах». Один будет идти впереди, второй — сзади. В каждом грузовике будет по два американских шофера.
— Ну что ж, этот вариант мы тоже рассматривали. Кто будет в группе охраны?
— Солдаты моей роты. Я их буду отбирать сам. Наша рота особого назначения, а вы знаете, наверное, что солдаты этих частей — привилегированные. Они получают и отрабатывают зарплату не только в южновьетнамских донгах, но и в долларах. До того как стать ротой охраны важного объекта, она участвовала во многих карательных акциях. Но эти акции не только ожесточили, сделали убийцами многих солдат, но и вызвали скрытое возмущение и недовольство у части из них. В конвой будут отобраны последние. Среди них есть те, кто умеет водить машины.
Фам Лань изложил свой план: где-то за поворотом в горы или не доезжая до него остановить конвой под предлогом неисправности в головной машине. Водители грузовиков наверняка подойдут поинтересоваться, тут их надо будет обезоружить и устранить. Затем повернуть на Баодык, а там постараться добраться как можно ближе к базе. Надежно укрыть оружие, послать связного на базу или перенести оружие с помощью местного населения. Там много сочувствующих Вьетконгу.
Выслушав, лейтенант удивился:
— Вы так хорошо знаете местность, господин капитан, что вам и карта не нужна. Но что делать нам без проводника?
— Придется, господин лейтенант, найти повод, чтобы взять меня с собой.
Лейтенант задумался:
— Отсюда вас будет трудно посадить в машину. Придется подобрать вас где-то за городом, если вы попросите подвезти вас до Контума.
— Но это будет подозрительно: гражданский человек в военной машине.
— Да, это верно, — согласился лейтенант.
— Господин лейтенант, — предложил капрал, — а если капитан оденет форму?
— А где ее взять сейчас?
— По-моему, господин лейтенант, вы одной комплекции с капитаном…
Лейтенант схватил мысль Бао на лету.
— Верно, оденете мой костюм и станете тоже лейтенантом. Кстати, господин капитан, а на «джипах» не удастся продвинуться подальше, чтобы быстрее уйти из опасного района?
— Дорог хороших там нет, но попробовать будет можно. Однако, господин лейтенант, обстоятельства могут сложиться так, что встретимся с патрулем или заградительным отрядом. Вам надо будет подготовить своих людей к этому.
— Это я сделаю, когда завершим первый этап плана. Думаю, что смогу уговорить солдат. Сейчас об этом и намека нельзя сделать, можно все испортить.
— Верно, — согласился Фам Лань. — Хочу сказать вам откровенно, господа, что вам предстоит рискованный шаг и надо быть готовыми ко всему неожиданному и трагическому.
— Мы с капралом Бао, господин капитан, сделали выбор. Мой покойный отец, учитель старой формации, часто внушал мне: подумай прежде, чем сделать, а решив — постарайся не отступать. Я подумал и решил так, как сказал вам.
— Я тоже, — твердо произнес Бао.
— А теперь, господин капитан, — предложил лейтенант, — примерьте-ка мою форму, — он вытащил из чемодана не новую, но вполне приличную форму и подал Ланю.
Одев ее прямо на крестьянскую рубашку, Фам Лань остался доволен: будто была сшита по его фигуре.
— Прекрасно, — подтвердил лейтенант. — Как, капрал, можно доверить господину капитану командовать ротой особого назначения? — улыбнулся лейтенант.
— Через месяц господин капитан со своими способностями мог бы командовать даже американской ротой, если успеет выучить язык, хотя бы командный.
— А почему ты думаешь, капрал, что ему надо учить английский язык? — посмотрев испытывающе на капитана, сказал лейтенант. — Do you speak English?
— Yes, I do. If it is necessary[5], — ответил Фам Лань.
— Вот видишь, капрал, капитана уже сейчас можно назначать на должность, — и они дружно рассмеялись.
— Будьте осторожны, друзья, — с искренней теплотой в голосе предупредил Фам Лань. — Я теперь уже не столько думаю об оружии, сколько о вашей безопасности. В любом серьезном деле важна даже мелочь. Постарайтесь не дать ни малейшего повода для подозрения, которое может навлечь на вас беду. Нам очень нужно оружие, но если бы мне сказали: возьмите оружие за жизнь двух хороших, честных людей, я бы отдал за них все оружие, каким располагают американцы.
Лейтенант протянул руку Фам Ланю:
— Спасибо, господин капитан, мы сделаем все, чтобы наш план осуществился. А теперь пора прощаться. Мы выедем из Плейнго до восхода солнца, чтобы проскочить Плейку, когда там еще будут спать. Около пяти часов утра вы должны быть на дороге, ведущей в Плейку. До свидания, господин капитан.
— До свидания, друзья, желаю вам успеха.
…Через три дня начальника оружейного склада боеприпасов вызвали по радио из Плейку.
— Господин майор, — сухо произнес дежурный по штабу, — командующий базой интересуется, вы намерены выполнять приказ о доставке срочного груза или вы считаете это необязательным делом?
Майор оторопел:
— Я не понял вашего вопроса. Груз, как и было приказано, отправлен в сопровождении отделения роты особого назначения под началом лейтенанта.
— Да будет вам известно, майор, что груз не прибыл к месту назначения. Генерал приказал вам немедленно дать объяснение. В случае задержки он примет самые строгие меры.
— Повторяю, сэр, груз отправлен, и его надлежит искать где-то в вашем районе.
— Хорошо, я доложу генералу. Не отходите от рации.
Майор был вне себя от гнева. По внутренней связи он вызвал к себе всех, кто имел отношение к отправке оружия, но никто не мог сказать что-либо по этому поводу. Все было сделано как надо. Дежурный смены доложил, что в четыре тридцать утра с территории склада выехали грузовики с оружием в сопровождении охраны. Он лично открывал и закрывал ворота и даже пожелал всем счастливого пути. Все документы были в порядке, лейтенант показал ему все бумаги.
— «Пожелал счастливого пути»! — взорвался майор. — Следить надо было, а не желать счастливого пути, — сказав это, майор понял нелепость своих слов: обязанность дежурного и состояла в том, чтобы проверить документы, открыть, а потом закрыть ворота. «А вот то, что я сам не был на складе, — подумал майор, — могут повернуть против меня».
Щелкнула, запищала рация. Майор взял наушники.
— Господин майор, — услышал не только он, но и все присутствующие, — никто, имеющий отношение к получению груза в Контуме, не видел его. Генерал приказал немедленно провести воздушную разведку по квадратам, а вам немедленно прибыть в штаб.
Майор хотел задать какой-то вопрос, но щелчок рации означал, что разговаривать с ним больше не будут.
В полдень командир одного из вертолетов-разведчиков сообщил в штаб, что обнаружил сожженные грузовики, много разбитых ящиков недалеко от населенного пункта Плейхепа. В этот район командующий базой направил взвод десантников, которые, прочесав местность, нашли яму, в которой были зарыты убитые, как они полагают, водители грузовиков, но точно установить не смогли — никаких документов при них не обнаружено. «Джипы» найти не удалось, как не удалось и найти следов исчезнувшего оружия.
Майору был сделан строгий выговор, а весь подозрительный район в течение нескольких дней подвергался массированной бомбардировке.
Американская дипломатия лихорадочно искала пути обеспечения поддержки союзниками «гуамской доктрины» президента Никсона о «вьетнамизации» войны.
Предположения о предстоящем сокращении численности американского корпуса за счет активизации боевых действий сайгонской армии и усиления ее вооружением уже после провозглашения доктрины показали несостоятельность хорошо выглядевших на бумаге расчетов. Сайгонская армия переживала серьезный кризис, она несла большие потери не только на поле боя и из-за дезертирства солдат, перехода части их с оружием на сторону Вьетконга. Командующий американскими вооруженными силами во Вьетнаме Крейтон Абрамс пришел в негодование, когда ему сообщили, что за последние три месяца из рядов сайгонской армии дезертировало двадцать три тысячи человек.
— О какой «вьетнамизации» мы говорим, — возмущался он, — когда армия президента Тхиеу без нашей помощи не сможет не только защитить страну, но даже дворец президента? Двадцать три тысячи! Это, помимо прочего, колоссальные потери оружия, разлагающее влияние на остающихся в строю солдат. Это, наконец, не может не сказаться и на настроении наших частей, они же видят, понимают, что так воевать нельзя. Мы пришли сюда помогать вьетнамцам, а они хотят взвалить на нас всю войну целиком.
