«Я никогда не забуду, — продолжал Раджабов, — выкрики Ревеко: «Завтра твоя жена будет в соседней с тобой камере», угрозы Гдляна: «Добровольно не напишешь и «верх не покажешь», в том числе обязательно работников ЦК КПСС, то сделаем из тебя «паровоза», направим дело в таджикский или туркменский суд и расстрел обеспечен», предупреждения Иванова: «Не послушаешься, мы вскоре на свободу отпустим Каримова, Худайбергенова, тебе 15 лет дадим и преподнесем, что самый злостный взяточник — Раджабов».
Раджабов, несмотря на это, сопротивлялся. 26 октября 1988 года он напишет письмо Генеральному секретарю ЦК КПСС М. Горбачеву, сообщит, что его арест — провокация, все обвинения являются клеветой и оговорам, попросит о помощи. Но он не дождется ее. Письмо до Горбачева не дойдет. Да если бы и дошло — результат был бы тот же.
29 октября 1988 года Раджабову предъявили обвинение. В нем указывалось, что он получил пять тысяч рублей от бывшего секретаря Хорезмского обкома Худайбергенова, 10 тысяч от первого секретаря Бухарского обкома А. Каримова, одну тысячу от заместителя председателя Совмина республики В. Есина. Кроме этого он обвинялся в даче пяти тысяч рублей председателю Совмина Худайбердыеву.
Все эти лица уже длительное время содержались под стражей, из них Гдлян и его команда, как в народе говорят, вили веревки.
Нелепость этого обвинения была очевидной. Поэтому 26 апреля 1989 года, когда Иванов предъявил новое обвинение, в нем уже не было эпизодов взяточничества, связанных с Каримовым, Есиным, Худайбердыевым.
Сопротивление Раджабова было как будто «сломлено». Он начал «уличать» самого себя, «обвинять» других.
26 декабря 1988 года напишет заявление и сообщит в нем о получении взяток от 33 лиц и передаче денег 10 руководящим работникам республики. В их числе окажутся все секретари ЦК КП Узбекистана.
Гдлян торжествовал победу. Он и его следователи были уверены в успехе. Я обратил внимание на их протоколы допроса. Они умещались на пол-листа, на четверти странички, состояли из одного, двух абзацев. Абсолютно не содержали информации о месте, времени передачи денег, о причинах подкупа и т. д.
Гдляна погубила самоуверенность. Он переоценил себя и вовсе недооценил противника. Раджабов понял, что следователям не нужна правда, и он затеял с ними игру, стал признавать то, чего никогда не было, придумывать эпизоды передачи, получения взяток.
На одном из допросов у Иванова он, правда, попытался ему объяснить, что оговорил себя, никогда не получал и не передавал взяток. В ответ услышал: «Если ты изменишь показания, то мы определим 22 миллионера в Самарканде, изымем у одного из них 3 млн. рублей и попросим его сказать, что это деньги Раджабова и мы тебе «намажем лоб», ни больше, ни меньше».
Раджабов повторил прежние показания, 8 которых признавал свою вину. Гдлян их не проверял, верил на слово. А зря, Раджабов вел свою игру тонко. Видя, что отрицать невозможно и надо оговаривать себя, ради спасения жены, детей, он умышленно называл такое время, место передачи денег, сопутствующие обстоятельства, от которых можно было бы легко отказаться в суде, показать всю их абсурдность.
Используя этот прием, он «оговорил» Осетрова, других лиц и себя. В заявлениях от 12 и 19 ноября 1988 года указал, что получил взятку в сумме 2 тысячи рублей от Шамсутдинова в январе — феврале 1981 года в городе Москве, куда оба приехали в командировку. Все это потом следователями будет добросовестно занесено в протокол допроса, а затем и в обвинение Раджабову. Однако при проверке уже следователями, не входящими в группу Гдляна, кроме всего прочего, будет документально подтверждено, что Шамсутдинов вместе с Раджабовым в командировку в Москву не выезжал и передать тому взятку не мог.
А вот еще один пример. На допросах 12 и 19 ноября и 4, 9, 26 декабря 1988 года Раджабов рассказал о получении в 1984 году 3 тыс. рублей от председателя колхоза им. Ленина Чустского района Рафика Сатыбалды. Опять, как следовало из сообщения Наманганского облагропрома, в области не было и нет председателя колхоза или директора совхоза по фамилии Сатыбалды. Председателями колхоза им. Ленина Чустского района с 1980 года и по настоящее время работали Абдуллаев Хабибулла и Рапиков Юлдашбай. Это подтверждено и другими материалами дела.
Явные противоречия по всем эпизодам гдляновского обвинения Раджабова выпирали со всех сторон. Но на них тогда не обращали внимания, не пытались устранить.
Описывая атмосферу тех дней, член гдляновской группы Клокол скажет: «Знакомство с работой бригады показало, что Гдлян и Иванов не придавали значения указанным моментам, сами того не замечая, не заботились о прочности дела, надеялись на снисхождение суда, что разделяли с ними и рядовые работники.
На мой взгляд, критической оценки полученным доказательствам никто не давал и не пытался этого делать. Группа находилась в состоянии всеобщей эйфории, ликования, следили за потоком информации в прессе, где их расхваливали на все лады. Бытовало мнение, что дело можно «забросать шапками», что суды не посмеют предъявить обычных требований, как по другим делам; ибо само дело необычное, не знающее аналогов, как его оценил однажды Т. X. Гдлян. Совещания в группе скорее походили на дискуссии в политическом клубе, где речь шла о чем угодно, только не о насущных вопросах следствия».
Глубоко прав Н. Клокол. Названное им — одна из причин привлечения невиновных лиц к уголовной ответственности. Гдлян и Иванов достоверно знали, что содержат под стражей Раджабова незаконно. Его вина объективно ничем не подтверждалась. Они знали, что обыски дома, на рабочем месте оказались пустыми. Знали они и о скромном образе жизни своего «клиента». Знали они и об оперативных донесениях, в том числе от камерных помощников администрации следственного изолятора. Знали, но упорно продолжали измываться над людьми.
Один из камерных помощников администрации изолятора, Игорь Матвеевич H., расскажет: «Очень трагична, на мой взгляд, судьба бывшего первого секретаря Самаркандского обкома партии УзССР Раджабова Назира Раджабовича. Почти месяц отчаянно сопротивлялся Раджабов против тех лжепреступлений, которые старались ему вменить Гдлян и Ревеко… Систематическими угрозами на допросах (опять-таки расстрелять его и посадить в тюрьму членов его семьи) довели Раджабова до полного нервного истощения (он как-то даже упал в камере, потеряв сознание) и в конце-концов был вынужден написать заявление о выдаче двух млн. рублей (сумму ему определил Гдлян), которых на самом деле и в глаза не видел… Раджабов был вынужден указать на состоятельных граждан, его друзей, что якобы у них он хранит свои деньги. В получении и передаче взяток показания Раджабова так же сфальсифицированы. «Что делать, — говорил мне Раджабов, — другого выхода у меня нет, иначе ведь поставят к стенке и семью изведут».
Сказанное о Раджабове полностью совпадало с показаниями гражданина Ж., так же находившегося с ним в камере, но в другое время.
Ж. в заявлении, написанном по своей инициативе, на имя Генерального прокурора СССР А. Я. Сухарева сообщит: «Вместе со мной в одной камере находился следственно-арестованный Раджабов Назир Раджабович. Судьба этого человека меня очень взволновала, и я постарался дотошно вникнуть в его дело. Скажу Вам прямо: он не виновен. Мне хорошо известно, как Раджабов пытался отправить несколько заявлений, в том числе и на Ваше имя. Но все они, за исключением, может быть, последнего, в середине мая, попали в руки Гдляна. Гдлян заставлял Раджабова давать показания на Лигачева. Лигачев — это вершина пирамиды. Раджабов отказался. Тогда Гдлян стал требовать у него деньги в сумме 2 млн. рублей. Грозил арестовать его жену, сына и отца. Поверьте, Александр Яковлевич, я дважды собственными руками спасал Раджабова от смерти. Что оставалось делать этому человеку? Иванов говорил ему, что если он не признает свою вину, то будет плохо. Гдлян обещал передать его дело в Туркменский суд, который, по его словам, вынесет смертный приговор. Гдлян так и говорил: «Я не мужчина, если лично не приду к тебе в камеру смертников… твоя жена будет визжать в соседней камере…» и т. д. Александр Яковлевич! Неужели Вы допустите, чтобы такой кристально чистый человек, каким является Назир Раджабов, оказался жертвой беззакония?»
Это письмо написано тогда, когда Раджабов еще находился под стражей. Даже камерный помощник, в обязанность которого входили совсем иные задачи, иную информацию он должен нести, не выдержал несправедливости, произвола, и на свой страх и риск обратился к Генеральному прокурору СССР. Однако следствие продолжалось, до 29 октября 1989 года. Уж слишком много лжи накрутила вокруг Раджабова гдляновская группа. Поэтому вновь созданной бригаде следователей, после отстранения Гдляна и Иванова от ведения дел, потребовалось значительное время. Постановление о прекращении уголовного преследования в отношении Раджабова вынесено на 67 листах. Помощник Генерального прокурора СССР В. С. Галкин сделал детальнейший анализ имеющихся материалов, убедительно показал, почему дело прекращается за отсутствием события преступления.
