Защита Анголы стала самым важным вкладом Кубы в освобождение африканского континента. До опубликования работы П. Глейджизеза[10], которая произвела эффект разорвавшейся бомбы, мало что было известно о значимости кубинского участия в этих событиях. В работе описывалась «история противостояния агрессии крупной державы глазами смелого, но крохотного государства, которое благодаря индивидуальному героизму и самоотверженности его граждан изменило облик континента»{185}.
Глейджизез отмечает, как «Г. Киссинджер прилагал все свое умение, чтобы нейтрализовать деятельность Рабочей партии „Движения народного освобождения Анголы“, с которым ангольцы связывали надежды на свое будущее». Несмотря на то что эта партия «несет ответственность за ухудшение положения дел в стране» в последующие годы, именно «непреклонная враждебность США привела к тому, что Ангола оказалась в пагубной зависимости от советского блока, а поддержка США подстегнула правительство Южной Африки к проведению серии разрушительных военных операций на территории Анголы на протяжении 1980-х годов»{186}.
Здесь представлена лишь малая часть многочисленных акций международного терроризма и экономического воздействия, направленных на борьбу с проявлениями «эффективного сопротивления» и «коммунистической ереси», которые предполагали внедрение «идей нового национализма» и, вероятно, даже либеральных постулатов. Все эти акции, равно как и их горькие последствия, были расценены как незначительные, вследствие того, что они абсолютно легитимны. Таким образом, их описание вряд ли когда-нибудь войдет в объемные тома современной литературы о международном терроризме, станет темой для широкой дискуссии в свете новой американской доктрины «смены режима». В худшем случае, упоминание о них может быть сведено на нет, а взамен останется несколько удобных эвфемизмов.
Несколько случайных ссылок сообщают нам, что на Кубе не проводилось ни одной силовой акции, призванной дестабилизировать общую ситуацию, «кроме спецоперации „Мангуста“». По счастливой случайности «с распадом СССР террористические действия групп левого толка практически прекратились. Северная Корея и Куба не вносили беспорядок в международные отношения с прежним усердием»{187}. Кубинский пример отдельным разделом вошел в учебные курсы по изучению международного терроризма, где кубинцы рассматриваются исключительно как подозреваемые, а не жертвы{188}. Международных террористических операций в Никарагуа, инспирированных администрацией Рейгана-Буша, как будто и не было, а если, в худшем случае, какие-то факты будут установлены, то это можно будет списать на невнимательность или другие отступления от миссии, которая уготована свыше лидерам «нового идеалистического мира, призванным положить конец бесчеловечности на Земле». Незыблемость стандартных правовых и политических процедур с завершением холодной войны была окончательно нарушена или не принималась во внимание. Главный принцип остается прежним: все могут совершать правонарушения; нас можно винить только за случайные ошибки и упущения.
Для дальнейшего развития колоссальное значение представляет тот факт, что даже самые ужасные преступления, совершенные мировым гегемоном, могут очень просто замалчиваться (сходить с рук). Войны в Индокитае служат хорошим подтверждением этому. После нескольких лет безжалостных разрушительных действий в регионе американская общественность начала выражать решительный и принципиальный протест против такой политики. В то же время в элитах американского общества возмущение по поводу неоправданности военных действий объяснялось в терминах потерь и неудач. Не трудно понять, что изначальное похвальное стремление США претворялось в жизнь не безупречно, особенно в Май Лае. «Когда, оглядываясь назад, американцы с печалью и даже с чувством стыда вспоминают вьетнамскую войну, в голове всплывают ужасные образы, такие, как бойня при Май Лае», — писала Джин Бетке Элштайн. Это была единственная информация о вьетнамской войне, которую она включила в свои работы, где яростно и последовательно осуждаются международные преступления. Инцидент при Май Лае очень показателен, потому как причины этой бойни могли быть списаны на действия полуграмотных новобранцев, которые пытались выжить в непривычных и ужасных условиях. Совсем иная ситуация была при выполнении «операции Уиллер Уоллава», по сравнению с которой бойня при Май Лае была лишь жалким подобием, над разработкой которой трудились вполне приличные почтенные люди, как мы с вами. В данном случае не стоит испытывать чувство «стыда» или хотя бы «печали» в связи с этими чудовищными преступлениями{189}.
В 1982 году Кубу включили в официальный список террористических государств вместо Ирака, который был исключен из их числа специально для того, чтобы предоставление Саддаму Хусейну помощи со стороны США было обосновано.
МЕЖДУНАРОДНЫЙ ТЕРРОРИЗМ И СМЕНА РЕЖИМОВ: НИКАРАГУА
Очень поучительным представляется другой пример проведения международной террористической операции для подавления «эффективного сопротивления» — силовая операция против Никарагуа. Эти события, масштаб террористических акций, направленных на смену правящего режима в стране, роль поэтапного направляющего участия США в их осуществлении, а также отличие фактов от хронологии развития этих событий и образов, воссозданных в интеллектуальной культуре, которые прослеживаются при их ретроспективном рассмотрении, проливают свет на многие закономерности внешней политики США. Этот пример важен еще и потому, что в свете официальных мнений и оценок различных высокопоставленных международных инстанций он выглядит абсолютно бесспорным; бесспорным для всех тех, кто имеет хотя бы минимальное уважение к правам человека и нормам международного права. Существует простой способ оценить значение и масштаб этих категорий: необходимо определить, являются ли они предметом широкого обсуждения или, по крайней мере, частого упоминания у западных элит, особенно после объявления нового этапа «войны с террором» после событий 11 сентября. Посредством этой несложной процедуры можно сделать общие заключения относительно перспектив на будущее, которые не внушают оптимизма.
Силовые действия против Никарагуа относились к главным приоритетам международной войны с террором, направленной преимущественно против «государственного международного терроризма», которую объявила администрация Р. Рейгана вскоре после его избрания президентом в 1981 году. Никарагуа представляла чрезвычайную опасность, так как находилась в непосредственной близости от США. «Это раковая опухоль на нашем континенте», — так, заимствуя стилистику гитлеровского «Майн Кампфа», охарактеризовал угрозу госсекретарь США Джордж Шульц, выступая перед Конгрессом{190}.
Никарагуа получала вооружение от СССР, который устроил там «безопасное укрытие для террористов и диверсантов всего лишь в двух днях езды от Харлинджена[11] в Техасе». «Кинжал направлен в сердце Техаса», — предупреждал президент, перефразируя слова другого печально знаменитого политического лидера. Эта вторая «Куба» могла быть использована как «плацдарм для раздувания пожара мировой революции, которая в первую очередь затронула бы Латинскую Америку, и, бог знает, кто мог стать следующим на очереди». «Никарагуанские коммунисты угрожают устроить революцию в США». «Скоро советские военные базы окажутся в непосредственной близости от границ США», что будет означать «стратегический провал». Несмотря на значительную критику, с которой Р. Рейгану пришлось столкнуться, он смело заявил репортерам: «Я не сдамся. Мне помнятся слова одного человека по имени Уинстон Черчилль, который говорил: „Никогда не сдавайтесь. Никогда, никогда, никогда!“ И мы не сдадимся»{191}.
Рейган ввел чрезвычайное положение в связи с тем, что «политика и действия правительства Никарагуа представляют серьезную угрозу национальной безопасности и внешней политике США». Объясняя причины бомбардировок Ливии в 1986 году, Р. Рейган заявил, что сумасброд М. Каддафи направлял оружие и военных советников в Никарагуа с целью «разжигания войны под боком у США», что входило в его планы «стереть Америку с лица Земли» (планы полного уничтожения Америки). Особенно угрожающе звучали призывы к «революции без границ», которые часто можно было услышать в Никарагуа, хотя они сразу же были объявлены провокацией. Автором этого манифеста принято считать лидера сандинистов Томаса Борге, который в своей публичной речи заявил, что надеется на стремительное развитие государства и что это может послужить примером для других стран, которые предпочтут последовать по никарагуанскому пути. Данное выступление было представлено рейгановской администрацией как план глобального завоевания, о чем со всей достоверностью заявили американские СМИ{192}.
