Соглашение содержало следующие пункты: 1) формирование нового двухпалатного парламента (275 депутатов и 54 сенатора), 2) 30% мест в Конституционной Ассамблее отдается женщинам, 3) президент страны избирается посредством демократических выборов, 4) президент назначает главу правительства, который формирует кабинет министров. 1 августа была принята новая конституция страны, через три недели приступил к работе первый постоянный парламент Сомали, следом — первое постоянное правительство страны, куда вошли, по большей части, технократы, а также умеренные исламисты. Представители «Ахлю аль-Сунна ва аль-Джамаа» получили портфели министров труда и внутренних дел.
10 сентября 2012 г. на выборах президента победил бизнесмен и социальный активист, председатель Партии мира и развития Хасан Шейх Махмуд. Новый президент Сомали в ходе гражданской войны в 1990-е работал в проектах ЮНИСЕФ, в 1999 г. основал Институт (затем Университет) менеджмента и управления в Могадишо, где стал деканом. Шейх Махмуд — убежденный проводник политики национального примирения, борьбы с коррупцией и глубоких социально-экономических реформ. Благодаря его усилиям 6 марта 2013 г. Совет безопасности ООН отменил на год действие эмбарго на поставки оружия в Сомали, введенное в 1992 г., правда, разрешение касается только легкого стрелкового вооружения. Он начал переговоры о примирении с руководством Сомалиленда. Журнал TIME в 2013 г. включил Хасана Шейха Махмуда в список ста самых влиятельных людей в мире.
В то же время первое постоянное правительство Сомали, получив международное признание и поддержку и находясь в лучших стартовых условиях, чем все его предшественники, не получило реальный контроль над территорией страны. Она все так же управляется автономными местными администрациями разного уровня и статуса. Главный военный противник — исламистская группировка «Аль Шабаб» — сильно ослаблена, ее раздирают внутренние противоречия, но она не сложила оружия. Кроме того, как официальный филиал «Аль Каиды» на Африканском Роге «Аль Ша-баб» продолжает получать серьезную военную и финансовую помощь извне. Но даже при полном разгроме исламистских группировок в Сомали существует весьма большая вероятность нового витка вооруженного конфликта на новом уровне и с новыми акторами, поскольку формирование жесткой вертикали власти (Сомали по конституции Федерация) неизбежно столкнется с ожесточенным сопротивлением региональных структур самоуправления, клановых в своей основе.
Стоит отметить, что все предыдущие правительства и парламенты продемонстрировали свою полную недееспособность. Причина заключалась в абсолютной невозможности совместить интересы представленных в них клановых, политических и религиозных группировок, их нежелание преодолеть взаимные противоречия и перейти к совместной выработке политики, соответствующей общенациональным интересам.
По мере развития сомалийского кризиса фактор исламского фундаментализма постепенно приобрел ключевое значение. В условиях полного распада государственных институтов, всеобщего хаоса и насилия исламисты предложили альтернативную модель общественного устройства, где клановая система и традиционные законы играют подчиненную роль по отношению к религиозной доктрине, на основе которой объединяются представители любых кланов. Исламистская группировка «Аль Итихад аль Ислами» и ее наследник Союз исламских судов наглядно продемонстрировали свою способность с помощью законов шариата обеспечить общественную безопасность на подконтрольных им территориях, что было оценено по достоинству большинством сомалийцев. Активно действовавшие на «сомалийском поле» международные организации — ООН, ИГАД, ОАЕ (ныне Африканский союз), Лига арабских государств и другие — не имели успеха в виду невозможности найти базовые условия, удовлетворившие бы все враждующие группировки Сомали. Противоборствующие стороны взаимно игноририровали объективные факты и рациональное содержание претензий противоборствующей стороны, а само противостояние постоянно обострялось, создавая новых участников конфликта и провоцируя все новые столкновения.
Важнейшим и наиболее активным внешним актором на протяжении всего конфликта остается Эфиопия, исходя из своих интересов регионального лидера Африканского Рога, согласно которым модель долгосрочного кризиса в Сомали остается наиболее предпочтительной, поскольку в эфиопском руководстве существует опасение, что любое сомалийское правительство, получившее реальный контроль над страной, неизбежно вернется в своей политике к «огаденскому вопросу». Еще одним конфликтным фактором остается противостояние Эфиопии и Эритреи, которые используют сомалийские группировки для продолжения войны чужими руками и на территории Сомали. Лояльность лидеров сомалийских клановых группировок по отношению к Эфиопии или Эритреи слишком долго определялась лишь размерами военной и финансовой помощи, а не политическими соображениями. Ведущим западным актором конфликта в последние годы являются Соединенные Штаты — союзники Эфиопии и сомалийского правительства, которые, действуя через спецслужбы, развернули здесь, по сути, еще один фронт «международной войны с терроризмом».
Позиция ООН состоит в том, что Сомали является единым государством. Многие западные эксперты также видят выход в том, что единственный путь прекращения насилия в этой стране — построение конфедеративного государства, признание за де-факто существующими клановыми анклавами государственного статуса. Но модели построения государственности западного образца здесь оказались абсолютно неприменимыми. Сомалийское общество — одно из самых, если не самое атомизированное в Африке, в стране пока отсутствуют фундаментальные условия для общественной интеграции и консолидации. И сложившаяся в Сомали ситуация будет сохраняться, пока в самом сомалийском обществе не возобладают тенденции модернизации, соответствующие характеру нынешнего мирового развития.
Рисунок 1. Расселение клановых групп СомалиРисунок 2. Клановая структура сомалийского общества (версия, распространенная среди кланов Пунтленда) * Conflict in Somalia: Drivers and Dynamics //World Bank Publications, 2005.
Рисунок 3. Клановая структура сомалийского общества (версия, распространенная среди кланов Южного и Центрального Сомали) * Conflict in Somalia: Drivers and Dynamics // World Bank Publications. 2005
Рисунок 4. Клановая структура сомалийского общества (общепринятая версия среди западных исследователей Сомали) *
Menkhaus К. Somalia: State Collapse and the Threat of Terrorism Oxford, 2004 P. 55.
Голицын П.А. Записки начальника военной разведки. М.: Церера, 2002. С. 157-158.
Tareke G. The Ethiopia-Somalia War of 1977 Revisited // International Journal of African Historical Studies. 2000. Vol. 33. №3. P. 642.
Мураховский В.И. Тотальная социалистическая война// otvaga2004. narod.ru/publ_w4/015_totalwar.htm.
Armed Forces Headquaters, "Sile Sumalia Tor Hayloch Giziawi Yemereja Gimit", Colonel Alemmayehu Kassa, ka Tor Hayloch Huletegna Memria la Tor Hayloch Sostegna Memria Miazia 25, 1967.
Мураховский В.И. Тотальная социалистическая война// otvaga2004. narod.ru/publ_w4/015_totalwar.htm.
Голицын П.А. Записки начальника военной разведки. М.: Церера, 2002. С. 157-158.
Tareke G. The Ethiopia-Somalia War of 1977 Revisited // International Journal of African Historical Studies. 2000. Vol. 33. № 3. P. 644.
Tareke G. The Ethiopia-Somalia War of 1977 Revisited // International Journal of African Historical Studies. 2000. Vol. 33. № 3. P. 644.
Tareke G. The Ethiopia-Somalia War of 1977 Revisited // International Journal of African Historical Studies. 2000. Vol. 33. № 3. P. 645.
Ka 1966 eska 1971 ba Misrak Ginbar Yanebarew Huneta Atekalay Zegeba // MOND. Addis Ababa. P. 4.
Ba Misrak ena Debub.
Gilkes P. Revolution and Military Strategy: The Ethio pian Army in Ogaden and in Eritrea. 1974-1984 // Proceed ings of the Eleventh International Conference of Ethiopia Studies. Addis Ababa, 1-6.04.1991. P. 725.
Makinda S.M. Superpower Diplomacy in the Horn of Africa. London; Sidney: CroomHelm, 1987. P. 129.
Tareke G. The Ethiopia-Somalia War of 1977 Revisited // International Journal of African Historical Studies. 2000. Vol. 33. № 3. P. 657.
Granma. 14.03.1978.
Ka 1966 eska 1971 ba Misrak Ginbar Yanebarew Huneta Atekalay Zegeba // MOND. Addis Ababa. P. 34.
