Ознакомительная версия.
Тянулась десятилетиями вражда с Сирией, от которой откололась и в 1939 году возвратилась в «турецкую гавань» средиземноморская провинция Хатай? Прямо-таки точь-в-точь по сценарию памятного крымского референдума.
Кстати, почему-то никто из наших политиков и дипломатов для объяснения российской позиции по Крыму ни Хатай, ни Северный Кипр туркам ни разу не вспомнил. По крайней мере, так, чтобы официально и на памяти автора. А следовало бы! Имея в виду их бросающуюся в глаза схожесть, можно было бы предпринять попытку пробудить в наших южных соседях чувство эмпатии. Впрочем, у них и свои чувства к Крыму наличествуют, однако попробовать, чисто теоретически, все же можно. Но это так, к слову пришлось…
Рис. 8. Премьер-министр Турецкой Республики Реджеп Тайип Эрдоган и президент Сирийской Арабской Республики Башар Асад, 2004 (вверху) и 2008-й (внизу) годы.
Две страны не раз оказывались на грани войны, в частности, когда Анкара в конце 1990-х годов поставила ультиматум перед Дамаском, в то время открыто покровительствовавшим Рабочей партии Курдистана, выдать скрывавшегося в Сирии лидера этой организации Абдуллу Оджалана. И продавила-таки – в 1998 году Оджалан был из страны выслан, но, правда, не в Турцию. Успев по пути заехать в Россию, Италию и Грецию, год спустя он был задержан в ходе совместной операции турецких и израильских спецслужб в Кении и с тех пор содержится в тюрьме на острове Имралы в Мраморном море, отбывая там пожизненное заключение.
Нормализация в отношениях с Сирией наступила в том самом 2004 году, когда с историческим визитом в Анкаре побывал не только Владимир Путин, но заехал и Башар Асад. Тогда был подписан целый ряд турецко-сирийских документов, фиксирующих между сторонами примирение и открывающих между ними новую страницу стратегического партнерства. К их числу можно, к примеру, отнести турецко-сирийское Соглашение о свободной торговле. А пять лет спустя, в 2009 году, были отменены уже не только таможенные барьеры, но и визовые ограничения. Вот отсюда, собственно, и громко прозвучавший на митинге, через ретрансляторы, призыв Реджепа Тайипа Эрдогана к жителям города Газиантеп, являющегося юго-восточными торговыми воротами Турции, бросить все и махнуть в Дамаск. Хоть по работе, хоть просто так.
И вот ведь что характерно. Стенограмма того выступления Эрдогана, из которого взята приведенная выше цитата, до сих пор находится в открытом доступе на сайте правящей Партии справедливости и развития. Она служит наглядным подтверждением принципа, весьма кратко и емко сформулированного тяжеловесом турецкой политики – четырехкратным премьер-министром и девятым президентом страны Сулейманом Демирелем. Когда ему задавались неловкие вопросы по поводу кажущейся непоследовательности проводимой им политики, он отвечал просто, без затей и тени смущения: «Вчера – это вчера, а сегодня – это сегодня!» Но это, разумеется, не от беспринципности, а от понимания того, как крутятся шестеренки, причем не только в турецкой политике, а вообще.
В следующий раз Эрдоган приглашал своих сторонников посетить Дамаск уже в 2012 году. Правда, тогда это приглашение прозвучало как прямая угроза в адрес официального сирийского правительства: «…Приведи Аллах, в скором времени мы войдем в Дамаск и там горячо обнимемся с нашими братьями. Этот день близок. Если будет это угодно Аллаху, мы прочтем Аль-Фатиху на надгробии Салах ад-Дина Юсуфа ибн Аюба и совершим намаз в Мечети Омейядов. Мы свободно вознесем молитву во славу нашего братства на надгробиях Билала ибн Рабаха и Ибн Араби, в Мечети Сулейманийе и на станции Хиджазской железной дороги…»
Здесь под братьями имеется в виду не Башар Асад и «официальный режим» в Дамаскве (прим. авт: да-да, бывают и такие вот опечатки по Фрейду, которую, заметив, собираешься исправить, а потом задумываешься – стоит ли?). При этом слово «официальный» дикторами турецких СМИ произносится таким тоном, как будто слово это одномоментно поменяло свой смысл на противоположный и получило новые синонимы – «нелигитимный» и «преступный». Иногда оно и вовсе опускается. Тогда остается короткое и многозначительное – «режим в Дамаске».
Вот это обещание, данное Эрдоганом в самом начале сирийской гражданской войны, вскорости совершить «праздничный пятничный намаз в Дамаске», на протяжении неутихающего конфликта заняло свое почетное место в сборнике турецких политических пословиц и афоризмов и стало такой же классикой жанра, как и знаменитое давосское «one minute please».
Не отстал от Эрдогана и Ахмет Давутоглу, который в начале 2012 года, когда в Сирии вовсю закрутилась свистопляска и руководство страны приступило к жесткому подавлению протестных выступлений, в интервью информационному агентству «TGRT Haber» пояснил позицию Турецкой Республики по отношению к Башару Асаду. Причем, что характерно, сделал это он со ссылкой на свои состоявшиеся контакты с «Москвой», хотя операции российских Военно-космических сил тогда на повестке дня и близко не было. А позиция была выражена в форме повторения диалога – недоуменного вопроса неназванного кремлевского собеседника и глубокомысленного ответа министра: «Что случилось? Ведь Асад был вашим другом?» – «Да, пока у него был мир со своим народом, он был нашим хорошим другом. Чтобы мир с народом продолжался, а переход был осуществлен мягко, мы хотели, чтобы он стал сирийским Горбачевым. А он предпочел стать Милошевичем».
И далее Давутоглу кратко, но ярко живописует преимущество нынешнего положения первого по сравнению со вторым: «Сегодня Горбачев путешествует по всему миру и сам живет в мире. А Милошевич стал виновником одного из самых больших геноцидов в мировой истории…» Ну, то есть выглядит так, что Давутоглу апеллирует не к засевшему в зарубежном массовом сознании образу Горбачева – «реформатора» и «миротворца», а в первую очередь как к примеру политика, который, выражаясь по-простому, вовремя встал на лыжи, когда запахло жареным.
Но вот что является весьма красноречивым подтверждением той простой истины, что ничто, ну или почти ничто, в нашей жизни не является на самом деле тем, чем оно выглядит со стороны. Ведь случились и в самой Турции громкие отголоски «арабской весны», которая нагрянула в страну позже всех «оттепелей» региона – в мае 2013 года. Тогда, напомним, на стамбульской площади Гези начались волнения, стремительно прокатившиеся протестами по всей стране, включая и столицу – Анкару. Согласно официальным данным, в протестах в общей сложности приняло участие 3,6 млн человек. А по неофициальным оценкам – минимум в два раза больше. Здесь, заметим, совершенно не важны ни причины протестов, ни их спусковые крючки, тут принципиально другое – методы, примененные руководством страны с целью нормализации ситуации.
А были эти методы весьма далекими от пацифистских, невзирая ни на какие призывы международного сообщества и «набаты» правозащитных организаций, выкладывающих гигабайты роликов в Интернет и потрясающих перед телекамерами сводками с удручающей статистикой по числу пострадавших, задержанных и даже погибших.
Чем принципиально отличались Анкара и Стамбул от Туниса, Каира, Триполи или Дамаска? По большому счету только одним: туркам удалось относительно быстро локализовать ситуацию и справиться с ней, а остальным – нет…
Впрочем, никто из руководства указанных столиц в критической ситуации не явил себя миру в качестве рефлексирующих фанатов группы «Scorpions» с их гимном «мягких революций» для всех времен и народов – «Wind of changes» («Ветер перемен»). Это – Ближний Восток, и на подобные случаи здесь припасены совсем другие композиции. Со своей стороны можем подкинуть им в качестве рингтона песню «Мусорный ветер» группы «Крематорий», которая куда лучше и адекватнее отражает происходящее. Но это, конечно же, ни у кого не отобьет желания выступить с каким-нибудь бодрым заявлением про демократизацию региона, когда дело касается не лично тебя, а твоего соседа. Правда, тут Турция с вновь обретенной «новоосманской» прямотой пошла намного дальше, чем она делала доселе на протяжении всей своей республиканской истории.
Уже в августе 2011 года (напомним, протесты в Сирии начались в марте) Турецкая Республика устами Эрдогана провозгласила все происходящее в Сирийской Арабской Республике… своим внутренним делом. Цитируем турецкого лидера: «…Мы не рассматриваем сирийский вопрос в качестве внешней проблемы. Сирийская история – наш внутренний вопрос. Потому что у нас с Сирией 850-километровая граница, а с самой страной есть родственные, исторические и культурные связи. Следовательно, мы никак не можем оставаться сторонними наблюдателями того, что происходит. Напротив, мы обязаны слышать раздающиеся там голоса, слышим их, и, конечно же, мы находимся в том положении, которое обязывает нас предпринимать необходимые шаги…»
Ознакомительная версия.
