И эта же пресса КПСС свято соблюдала заговор молчания вокруг политических высказываний таких бывших советских политических заключенных, а затем первых лиц, как З.Гамсахурдиа, Л.Тер-Петросян, В.Новодворская, П. Айрикян. А ведь информация из первых уст бывает очень интересной. Самое потрясающее здесь в том, что на званным политическим деятелям было что сказать. И если бы они имели открытую трибуну в союзной печати, а не мегафоны в руках на уличных митингах или публикации в местных малотиражных изданиях, меньше крови пролилось бы в Закавказье, в Москве было бы меньше беженцев, и не возникала бы в СССР угроза гражданской войны.
«Холодная война» из формы международной политики СССР превратилась в его внутреннюю политику. КПСС давно дала понять, что, когда нам уже станет невмоготу от голода, холода и крови, тогда нам вновь дадут по куску хлеба, установят палочную дисциплину и заставят выполнять нормы коммунистического труда. По вечерам мы, как и прежде, будем читать газету «Правда» и смотреть телевизионную программу «Время». Это, конечно, одна из крайне пессимистических точек зрения. Может быть и хуже, если погрязнем в хаосе гражданской войны и разрухи. Возможен и менее пессимистический прогноз. Партаппарат и генералитет частью займутся легальным частным бизнесом, частью пересядут в кресла государственных управленцев, разрешат частную собственность на землю и на малые и средние средства производства и таким образом вырвутся из тисков эко номического кризиса, оставив нетронутым ядро своей власти и основной кадровый состав. Писатель Юрий Нагибин и политический деятель Валерия Новодворская считали, что при таком сценарии внутренняя политика Кремля будет больше напоминать не сталинско брежневский социализм, а… гитлеровский. То же интересная точка зрения.
На необъятных просторах России и Советского Союза местные газеты все же двигались к независимости. Партийные комитеты сами (!) выступали инициаторами отказа от владения газетами и передавали их полностью в ведение местных Советов — органов законной, вы борной власти. ЦК КПСС уже больше не хотел (не мог) выделять бумагу на экономически убыточные периодические издания.
Издателями в коммунистической системе были компартия и ее доверенные лица — профсоюзы, комсомол, армия, творческие союзы. «Компартия и комсомол готовы поступиться принципами. Но только за хорошую цену», — эти иронические слова председателя подкомиссии Моссовета по свободе слова и печати Александра Попова столичная газета «Мегаполис-экспресс» (30.8.1990) вынесла в заголовок одной интересной статьи:
«Вожаков столичной комсомолии многому научил печальный опыт их ленинградских коллег, которым недавно пришлось пережить довольно болезненную для самолюбия операцию, связанную с удалением у них органа. Журналисты питерской „Смены“ сказали последнее „прости“ своим комсомольским хозяевам и зарегистрировались в качестве независимого издания. Узнав об этом, в МК и МГК ВЛКСМ поняли: медлить нельзя. Поэтому, не дожидаясь того, какой фортель выкинет их собственный орган — „Московский комсомолец“, там решили помочь журналистам во всех этих нелегких хлопотах с юридическими документами и самостоятельно выступить в качестве полновластных учредителей газеты. Естественно, оставив за собой право на контрольный пакет акций издания. Известие об этом вызвало бурную реакцию у сотрудников „Московского комсомольца“.
— Сохраняя власть ВЛКСМ над своей газетой, мы тем самым способствуем финансовому укреплению разваливающихся партийных и комсомольских структур, — утверждает корреспондент „МК“, народный депутат, председатель подкомиссии Моссовета по свободе слова и печати Александр Попов. — Власть идеологических догм сходит на нет, но при этом власть денег остается властью. Сейчас происходит любопытный процесс: КПСС и ВЛКСМ все усилия направляют на глубокую коммерциализацию своей деятельности. Наплевав на идеалы, которых, я убежден, многие из функционеров никогда и не имели, они стремятся выгодно вложить деньги, чтобы выжить и сохранить свою власть в новых условиях. Отказываясь от функций идеологического контролера газеты, наши партийные хозяева собираются просто качать и качать из нас деньги.
Парадоксальная ситуация! Ну, кто из подписчиков „Московского комсомольца“ задумывался о том, что рубли, которые они выкладывали за возможность читать довольно острые публикации этой газеты, шли на укрепление финансового могущества КПСС? Той самой партии, критикой в адрес которой „МК“, по сути, и завоевал себе такую популярность.
— Насколько мне известно, ежегодная прибыль от издания „МК“ измеряется в миллионах рублей, — говорит Александр Попов. — И львиная ее часть оседала не в комсомольских структурах и даже не в казне горкома партии, а шла прямиком в Управление делами ЦК КПСС. Ведь наша газета выпускается в партийном издательстве — в „Московской правде“. Теперь же прибыль с нас мечтает стричь комсомол. Точнее, представители его аппарата.
Что ж, с учетом всего этого становится понятно, почему для МК и МГК ВЛКСМ так важно сохранить за собой свой орган. Пусть и не очень идеологически выдержанный, но популярный у читателей, а значит, прибыльный. С одной стороны, публикации „Московского комсомольца“, конечно, не могут не смущать политически целомудренных аппаратчиков. Но, с другой — принципами ведь можно и поступиться. Особенно если это самое „поступление“ принципами будет подкреплено солидными финансовыми поступлениями на банковские счета комсомола.
Любопытно, что ссылки Александра Попова на стремительную коммерциализацию традиционно идеологических структур Советского Союза подтверждаются в последнее время не только в отношении средств массовой информации, но и в других, более серьезных областях деятельности. В газетах уже сообщалось, что 16 августа в Госбанк СССР поданы на регистрацию документы коммерческого „Компартбанка“ — третьего по счету банка, в состав учредителей или крупных пайщиков которого входит КПСС. Генералиссимус партийных изданий — газета „Правда“ — во всеуслышание объявляет о своей готовности публиковать рекламу, причем не без гордости уведомляя, что это будет самая дорогая реклама в советских газетах. Что же касается комсомола, то он уже просто-таки с головой ушел в бизнес. Похоже, что нынешний партийно-идеологический нэп — это всерьез и надолго».
Собственный портрет и волнующее обращение к читателям опубликовал Павел Гусев, главный редактор самой популярной в Москве газеты «Московский комсомолец» (3.1.1991). Эта газета давно уже стремится быть максимально честной, а ее редактор известен в столице как в высшей степени приличный человек, в 1990 году стал председателем Союза журналистов Москвы (его выбрали на этот пост, а не назначили сверху).
И в 50-е, и в 70-е годы «МК» был смелой, а, следовательно, и любимой читателями газетой. Сегодня «Московский комсомолец» раскупают мгновенно не только за публикацию там снимков ее главного редактора с гармошкой в руках на празднике газеты на стадионе в Лужниках, фотографий обнаженных красоток с роскошным бюстом и очень красивыми ногами.
19 августа 1991 года «МК» был запрещен точно так же, как и вся московская и центральная пресса. Образованный в тот день «государственный комитет по чрезвычайному положению» (ГКЧП) своим постановлением № 2 «временно ограничил» перечень выпускаемой в Москве общественно-политической периодики следующими газетами: «Труд», «Рабочая трибуна», «Известия», «Правда», «Красная звезда», «Советская Россия», «Московская правда», «Ленинское знамя», «Сельская жизнь».
Надежд новоявленного «и.о. президента СССР» Янаева и всей его клики не оправдали многие из перечисленных изданий. «Труд» ни в одном собственном материале не поддержал переворот: тревожные фотографии, протест российских профсоюзов, репортажи из самых напряженных мест… «Московская правда», орган МГК КПСС, не смогла отказать своим издателям, но у ее редколлегии хватило хотя бы смелости заявить: она не во всем согласна с превентивными мерами Комитета по ЧП. Как писал Виктор Лошак в «Московских новостях» (22.8.1991), «такое мы уже проходили: иллюзия личной чистоты при мерзости служебных обязанностей». Ну и, конечно же, пьянея от восторга, первыми бросились в объятия хунты «Советская Россия» и «Правда» — органы «чести, ума и совести нашей эпохи».
А ведь многие в те дни сумели сделать свой нравственный выбор. В том числе и журналисты газеты с очень неприличным названием — «Московский комсомолец» (представьте себе газету с названием типа «Берлинский гитлерюгенд»; немыслимо сегодня?). Запрещенный хунтой «МК» не прекращал работу три дня и три ночи. Несколько раз в сутки готовили на ксероксах «чрезвычайный выпуск запрещенной газеты», в котором печатали хронику московского Сопротивления и указы, обращения президента России Б. Ельцина, документы российского правительства, выступления Ельцина, Собчака, Попова, Шеварднадзе, отчеты с митингов.
