А ведь многие в те дни сумели сделать свой нравственный выбор. В том числе и журналисты газеты с очень неприличным названием — «Московский комсомолец» (представьте себе газету с названием типа «Берлинский гитлерюгенд»; немыслимо сегодня?). Запрещенный хунтой «МК» не прекращал работу три дня и три ночи. Несколько раз в сутки готовили на ксероксах «чрезвычайный выпуск запрещенной газеты», в котором печатали хронику московского Сопротивления и указы, обращения президента России Б. Ельцина, документы российского правительства, выступления Ельцина, Собчака, Попова, Шеварднадзе, отчеты с митингов.
Благодаря инициативе газеты «Российские вести» (№ 19, 1991), опросившей в сентябре одиннадцать главных редакторов демократической прессы в Москве, мы имеем возможность привести ответы главного редактора «МК» Павла Гусева на основополагающие вопросы о путях демократии, прессы и власти сегодня — в посткоммунистической России:
«1. Советская демократия — это довольно скверное словосочетание. Тоталитарный режим долгие годы вживался в сознание людей и любого человека так или иначе трансформировал. Я глубоко убежден, что на сегодняшний день абсолютное большинство „советских демократов“, к сожалению, могут претендовать и на вторую роль — большевистских диктаторов, которые исторически воспитаны для уничтожения любого своего противника не законными, конституционными, методами, а путем насилия. Кстати говоря, это показали многие последние события: и низвержение памятников силовыми методами, и поиски любого виноватого после путча.
Советская демократия, выросшая на тоталитарном режиме, может привести на сегодняшний день, к сожалению, к диктатуре демократии. И это очень тревожно.
Особых экономических перемен вряд ли следует ожидать, никто — ни Америка, ни Европа — ни с того ни с сего не будут кормить Россию. Не возьмут на себя такое бремя — кормить нас из года в год, посылая сюда продукты питания со всего мира.
За 70 лет просто разучились работать, не хотят понимать того, что труд может приносить ту выгоду, в результате которой они будут жить свободно и счастливо.
Я категорически не приемлю слова „гласность“. Это слово, выдуманное Горбачевым, КПСС для того, чтобы убедить мировое сообщество в том, что у нас что-то делается, а в принципе гласность — это то, что хочет слышать Горбачев. Я только за свободу слова в рамках закона, который существует в государстве. Свобода слова — это то, чем живет весь цивилизованный мир. Еще до путча было ясно, что наше общество информировано изолировано, оно руководилось жесткой партийной рукой, кому и что нужно слышать, видеть. В результате „глубинка“, по сути, ничего не поняла. Ничего не знала и лишь чувствовала, что что-то происходит. И только потом машина начала потихоньку работать. Информационный голод, неналаженная система распространения информации — все это нужно полностью ломать. То, что делалось Министерством связи и КПСС по выдаче дозированной и искаженной информации, — это просто преступление. И сегодня нужно начинать с Министерства связи, ломать всю машину, которая занимается распространением информации.
Мы на пороге очень сложных выборных кампаний. И здесь не исключено, что различными способами могут опять придти к борьбе те партии и группы, которые представляют интересы отнюдь не демократической общественности и не выражают мнения людей, которые защищали „Белый дом“. Демократические силы должны объединиться, чтобы добиться победы на выборах».
Комсомольские аппаратчики перестроились куда быстрее, чем их старшие коллеги и наставники из КПСС. Журнал «Молодой коммунист» еще с середины 1990 года стал выходить как… «Перспективы». Сугубо ведомственное скучнейшее издание «Комсомольская жизнь» рекламирует себя отныне под названием… «Пульс». Советская комсомольская печать с самого начала перестройки проявила куда больше здравого смысла, чем пресса КПСС.
Самую крупную в мире по тиражу среди ежедневных газет «Комсомольскую правду» любят в СССР намного больше, чем «Правду»; да же «зэки» любят «Комсомолку» больше остальных изданий и отдают на нее свои кровные, тяжелым рабским трудом заработанные в колониях рубли. Как отмечают заключенные всех режимных зон в Советском Забайкалье, в этой газете они больше всего ценят правдивость, своеобразный язык, внимание к правам миллионов обитателей мест заключения и… оперативную информацию о деяниях их «коллег» на свободе.
Растущую конкуренцию на рынке советской прессы с успехом выдерживают и «Комсомолка», и еженедельная иллюстрированная газета «Собеседник», которая с октября 1990 года перестала выходить как приложение к «Комсомольской правде», а стала самостоятельным изданием. Относительная степень этой независимости — тема пространной беседы на страницах «Собеседника» (№ 41,1990) с его бывшим главным редактором Владиславом Фрониным, только что назначенным руководить «Комсомольской правдой»:
«Встретились мы через несколько часов после того, как Владислав Фронин перестал быть нашим начальником. Да иначе и разговор этот, скорее всего не состоялся бы. Согласитесь, есть какая-то неловкость в том, что главный редактор дает интервью своему корреспонденту на страницах своей же газеты или приложения к ней. Но на прошлой неделе в биографии „Собеседника“ произошло действительно знаменательное событие. Наш еженедельник перестал быть приложением к „Комсомолке“, а стал самостоятельным изданием.
— С чем вас и поздравляю! — сказал Фронин.
— И вас тоже!
— Да, и нас. Завершился несколько искусственный „приложенческий“ период в жизни „Собеседника“. Ведь в экономическом плане с самого начала он был изданием, независимым от „Комсомолки“. Затем, встав на ноги, приобрел и творческую самостоятельность. Теперь все стало на свои места. И у „Собеседника“ два учредителя. Не хозяина, подчеркну, а именно учредителя. Вы проголосовали за то, чтобы ими были газета „Комсомольская правда“ и трудовой коллектив вашей редакции. Мы согласились. Хотя и странно, что свидетельство о рождении „Комсомолка“ получит на 65-м году своего существования, а „Собеседник“ — на седьмом.
Но уж такие времена…
Кстати, я 17-й по счету главный редактор „Комсомолки“, но, пожалуй, единственный, не утверждавшийся на Секретариате ЦК КПСС. Впрочем, произошло это вот почему. Только меня назначили, и сразу же одна из публикаций в нашей газете кому-то сильно не понравилась на Старой площади.
— И какая же?
— Если сейчас вспоминать, скажут, что занимаюсь популизмом. Хотя, впрочем…
Речь шла об интервью с опальным тогда Б.Н.Ельциным. Подготовили его сотрудники газеты до моего прихода. И вот я, только сев в кресло главного редактора, стал бы снимать это интервью из номера? Да и в любом случае этого нельзя было делать. На следующий день звонок ответственного товарища. „Ладно, — говорит, — портить тебе настроение перед Новым годом не будем, а второго января заходи, побеседуем“. По том еще был ряд острых публикаций — „Новочеркасск. 1962“, интервью с О.Калугиным, брошюра А.Солженицына. А на одном из совещаний Вадим Андреевич Медведев бросил: „Вы коммунист, а работаете фактически против партии“. Бюро ЦК комсомола было дано, видимо, поручение рассмотреть вопрос о „Комсомольской правде“. К чести и тогдашнего первого секретаря В.Мироненко, и моих товарищей по бюро, они такому нажиму не поддались.
Но и тут надо подходить диалектически. Были в истории „Комсомолки“ времена, когда и в ЦК партии защищали газету от особо ретивых комсомольских лидеров.
Первый раз главным редактором „Комсомолки“ Владислав Фронин был „объявлен“ 24 мая 1975 года. Праздновали 50-летие газеты, пришли почти все бывшие главные редакторы. И стажера отдела рабочей молодежи подвели к одному из них — Борису Дмитриевичу Панкину. „Вот он, — сказали, — будущий главный“. „Ну и хорошо“, — ответил Панкин. А как еще отвечать на шутки? Тем более что и сам Панкин когда-то начинал стажером. (Б. Панкин, став послом СССР в Праге, в начале августа 1991 года был одним из немногих высших чинов МИД СССР, достойно отреагировавших на узурпацию власти в Москве и арест Горбачева. — Прим. Г.В.).
— Владислав, мы пока говорим хоть и о недавнем, но все-таки уже прошлом. А как сейчас складываются отношения с ЦК комсомола!
— По-новому. Из нашего лексикона должны уходить слова „орган“, „руководство газетой“, а главным должно стать слово „взаимовыгодно“. Мне кажется, и Владимир Зюкин, первый секретарь, и члены бюро ЦК ВЛКСМ это понимают. Но где гарантия, что завтра к руководству молодежным союзом не придет какой-нибудь молодой доцент из Горького со своей прямолинейной „коммунистической инициативой“ и не поменяет не только главного редактора „Комсомолки“, но всю редколлегию, весь коллектив? Напора, судя по многим выступлениям на учредительном съезде КП РСФСР, хватит. Поэтому и у нас, и у молодежи, читающей „Комсомолку“, должны быть гарантии, что при любом повороте событий мы останемся „Комсомолкой“.
