Между тем восхваления Хрущева, как творца новой партийной программы, провозгласившей построение материально-технической базы коммунизма, скрывали серьезные проблемы, с которыми столкнулась страна к XXII съезду партии. В своих попытках быстро добиться улучшения материального благосостояния населения Хрущев игнорировал возможности страны.
К этому времени стало ясно, что сельское хозяйство, развитию которого Хрущев уделял столько сил и внимания, начиная с сентябрьского (1953 г.) пленума ЦК, находится в тяжелом состоянии. Падение сельскохозяйственного производства и рост цен на сельскохозяйственную продукцию ухудшили продовольственное снабжение советских людей. Резкое увеличение цен на мясо, масло и молоко 1 июня 1962 года вызвало брожение в ряде городов и привело к открытому выступлению рабочих в Новочеркасске. Это выступление было жестоко подавлено по распоряжению Хрущева. Расправа с рабочими Новочеркасска свидетельствовала об окончательном банкротстве Хрущева как руководителя партии, провозгласившей примат интересов рабочего класса.
Одновременно Хрущев пытался взять реванш за свое внешнеполитическое поражение в Берлине в 1961 году. С этой целью он предложил разместить советские ракеты на Кубе и добился соответствующего согласия от кубинского правительства. С помощью этих ракет Хрущев рассчитывал держать под прицелом США и навязывать Западу свою волю. Хрущев собирался объявить о размещении ракет в ноябре 1962 года во время подписания соответствующего договора с Кубой, а затем прибыть на Генеральную ассамблею ООН и заставить правительство Кеннеди пойти на уступки в Берлине.
Однако и здесь Хрущев потерпел крупное поражение. Американское правительство узнало о работах по размещению ракет до их завершения и объявило блокаду Кубы. В течение недели, пока президент США Кеннеди под угрозой вторжения на Кубу требовал вывода советских ракет, а Хрущев отказывался это сделать, мир висел на волоске и угроза тотального термоядерного уничтожения планеты была весьма реальна. Решение Хрущева о выводе ракет, сделанное без ведома кубинских руководителей, существенно осложнило советско-кубинские отношения. Мир и Советская страна лишний раз убедились в опасности пребывания Хрущева во главе великой державы.
Кроме того, еще летом 1962 года Хрущев выдвинул очередной план решения острых проблем страны. На сей раз он решил разделить местные партийные органы на промышленные и сельскохозяйственные. Это предложение вызывало глухое недовольство среди партийных работников. Но Хрущев рассчитывал, что на ноябрьском пленуме, который должен был состояться после триумфальной поездки Хрущева на Кубу и в США, члены ЦК вновь безоговорочно поддержат его очередную реформу. Однако к началу Пленума ЦК, вместо ожидавшейся Хрущевым победы, СССР выводил свои ракеты и другую военную технику из Кубы.
К этому времени его первый заместитель по Совету Министров СССР и Секретариату ЦК Ф.Р. Козлов значительно укрепил свои позиции. Позже в своих мемуарах Микоян постоянно именовал Козлова «сталинистом» и, возможно, это было вызвано критикой Козловым очередных антисталинских инициатив Хрущева. Недовольством очередной реформой Хрущева и его поражением в ходе карибского кризиса решили воспользоваться Козлов и его сторонники. Ноябрьский (1962 г.) Пленум ЦК КПСС, созванный для обсуждения новой структуры партийных органов, мог превратиться в суд над Хрущевым. Видимо, не будучи уверенным в том, что его предложение о разделении партийных органов на промышленные и сельскохозяйственные получит поддержку после провала на Кубе, и даже в том, что он вернется с этого пленума Первым секретарем, Хрущев сделал неординарный ход.
Присутствовавший на Пленуме ЦК мой отец рассказал мне подробно содержание доклада Хрущева, который не был полностью опубликован. В своем докладе Хрущев неожиданно стал рассказывать о том, что главный редактор «Нового мира» А.Т. Твардовский обратился к нему с просьбой помочь в публикации рассказа нового автора. Оказалось, что рассказ школьного преподавателя математики А.И. Солженицына «Один день Ивана Денисовича» был забракован идеологической цензурой. Как утверждал Хрущев, он был слишком занят, чтобы читать рассказ, и поэто.: му попросил прочесть его своих коллег по Президиуму. Хрущев не уточнял, кому он дал читать этот рассказ, но из его слов можно было понять, что таких читателей было несколько. Как утверждал Хрущев, все, прочитавшие рассказ, в один голос стали убеждать его, что публиковать произведение Солженицына не стоит. Тогда, по словам Хрущева, он решил сам ознакомиться с содержанием рассказа и, прочтя его, пришел к выводу, что его обязательно надо издавать. Рассказ был опубликован на страницах ноябрьского номера журнала «Новый мир». (А вскоре Хрущев сказал, что рассказ заслуживает Ленинской премии.)
Главная ценность рассказа, говорил Хрущев с трибуны пленума, состояла в том, что в нем говорится о тех преступлениях, которые творил Сталин, и надо, чтобы советские люди знали об этом. Затем Хрущев набросился на своих коллег: «Мне ясно, товарищи, что мы еще не до конца изжили из себя сталинизм, что он еще очень силен, в том числе и среди наших руководителей». Скорее всего, Хрущев имел в виду Козлова, но, возможно, не только его.
Мысль о том, что некоторые руководители партии не изжили в себе «сталинизм», содержалась и в стихотворении «Наследники Сталина» Евгения Евтушенко. Оно было опубликовано в «Правде» по инициативе Хрущева незадолго до Пленума ЦК КПСС. В стихотворении говорилось:
«Мы вынесли из Мавзолея его. Но как из наследников Сталина Сталина вынести?!
Иные наследники розы в отставке стригут, А втайне считают, что временна эта отставка. Иные и Сталина даже ругают с трибун, А сами ночами тоскуют о времени старом»-.
Строки стихотворения, в которых говорилось, что «наследников Сталина, видно, сегодня не зря хватают инфаркты», явно намекали на Козлова, который пережил инфаркт в середине 1962 года. А слова «покуда наследники Сталина есть на земле, мне будет казаться, что Сталин еще в Мавзолее» могли означать, что поэт и те, кто его поддерживал, желают физического уничтожения «тайных сталинистов».
Только человек, очень неопытный в вопросах борьбы за власть, не мог понять, что поддержкой рассказа Солженицына и публикацией стихотворения Евтушенко Хрущев занес дамоклов меч над «тайными сталинистами» в Президиуме ЦК. Было ясно, что под предлогом борьбы за искоренение сталинизма может начаться кампания по устранению противников Хрущева. Хотя это место в речи Хрущева не было опубликовано, но члены ЦК услышали, что в любой момент может быть развернута кампания по изгнанию «сталинистов» из руководства страны.
На пленуме Хрущеву не только удалось сохранить свое положение, но и добиться принятия желанного решения по разделению местных органов партии. В то же время своими скрытыми угрозами Хрущев основательно напугал тех, кто прочел и раскритиковал рассказ Солженицына. Пока они не утратили своего положения, они решили дать отпор Хрущеву. С этого момента в руководстве страны начинается своеобразное перетягивание каната между Хрущевым и его сторонниками, с одной стороны, и Козловым и его сторонниками, с другой. Для этого Козлов и его сторонники постарались доказать Хрущеву, что его выбор рассказа Солженицына для атаки на них был ошибочным. (Из части, посвященной «сталинской теме», в стенограмме были оставлены лишь очередные рассуждения Хрущева о Сталине, в которых покойный обвинялся в незнании жизни и нежелании посещать хозяйственные предприятия. — Прим. авт.)
Первый контрудар противники Хрущева решили нанести по рассказу «Один день Ивана Денисовича» и его автору. Были предприняты усилия для того, чтобы не допустить присуждения Солженицыну Ленинской премии за его рассказ. Кандидатура Солженицына на звание лауреата Ленинской премии была снята. Хрущев прекрасно понял, что отказ Комитета присудить Солженицыну Ленинскую премию — это было его небольшим, но реальным поражением.
Хрущев вновь решил сманеврировать. Прежде всего, он обрушился с резкой критикой на тех представителей творческой интеллигенции, которые в духе героя «Оттепели» возомнили себя лицами, способными «возделывать» советских людей, и все решительнее выступали как духовные руководители страны.
Грубые заявления Хрущева в адрес ряда художников и скульпторов, сделанные им на выставке в «Манеже», вызвали Шок среди либеральной интеллигенции, которая до тех пор активно его поддерживала. Один из видных представителей этой части интеллигенции кинорежиссер М. Ромм так характеризовал свое отношение к Хрущеву в это время: «Надо сказать, что я… принадлежал к числу поклонников Хрущева. Меня даже называли «хрущевцем». Я был вдохновлен его выступлением на XX съезде… Я старался ему прощать все… В области культуры дела шли хорошо, дышалось свободно, искусство двигалось вперед». Получалось, что ряд видныхдеятелей культуры готовы были простить Хрущеву «все», то есть бесконечные невыполнения Хрущевым его обещаний, его очевидные ошибки в ведении хозяйства, затормозившие развитие страны, его провалы во внешней политике, не раз ставившие мир на грань всеобщего уничтожения, его действия по разгрому Вооруженных сил. Их даже не смутил расстрел рабочих в Новочеркасске, осуществленный с разрешения Хрущева. Они были готовы все простить ему за «десталинизацию» и некоторые послабления контроля со стороны руководства партии над их деятельностью.
