Ознакомительная версия.
48
По Т. Пинкарду, И. Кант даровал своим учением свободу и разум индивидам, что противоречило господствующим в его эпоху консервативным установкам в обществе [см. 368, Р. 15–31]. Согласно П. Гайеру, для кенигсбергского философа свобода – наиболее фундаментальная ценность, следовательно, законы должны быть сформулированы человеческим разумом, учитывая это, тогда человечество придет к счастью, используя полученную свободу [240, Р.
2].
49
Этика долга играет в концепции И. Канта первостепенную роль.
50
В интерпретации Т. И. Ойзермана, И Кант характеризует гражданское общество как «такой государственный строй, в котором благодаря конституции становится возможным законодательное обеспечение свободы всех членов общества как основы для развития их способностей» [79, С 74].
51
Ф. Трентман подчеркивает амбивалентность кантовской теории гражданского общества, что позволяет ему выделить две концепции гражданского общества немецкого философа [365, Р. 105–134]. Действительно, у И. Канта можно выделить одну идеальную концепцию гражданского общества в форме «чистой республики», а другую реальную в форме существующего государственного строя, в том числе монархии. Кантовская апологетика государственной власти в реальной концепции, возможно, обусловлена влиянием масонского учения или гипертрофированной этикой долга гражданина.
52
Об основных направлениях современных интерпретаций гегелевской социальной и политической философии см. исследования Г. Чиоди, Г. Марини, Р. Гатти, Ф. Ньюхаузера, Я. Бариона [316;353; 134].
53
По мнению автора, данная идея Гегеля заслуживает критики. К. Маркс не разделял точку зрения Гегеля. В его интерпретации, не государство порождает общество, а наоборот в действительности семья и гражданское общество составляют предпосылки государства, именно они являются подлинно деятельными [65, С. 224]. Специфические аспекты критики философии права Гегеля К. Марксом см. в диссертационном исследовании Ю. Кэная [297].
54
Несмотря на это, А. П. Кочетков полагает, что для Гегеля гражданское общество – «сфера материальных условий жизни, продукт естественной необходимости, в котором индивиды связаны своекорыстными материальными интересами» [50, С. 86]. В интерпретации А. В. Гулыги, Гегель определяет термином «гражданское общество» «социальный строй, покоящийся на личном экономическом интересе» [27, С. 244]. А. П. Кочетков и А. В. Гулыга игнорируют правовой характер объединения людей в гражданское общество и государство, неоднократно подчёркиваемый Гегелем [17, С. 208]. По мнению B. C. Нерсесянца, гражданское общество в понимании Гегеля – опосредованная трудом система потребностей, покоящаяся на господстве частной собственности и всеобщем формальном равенстве людей [75, С. 72]. Академик B. C. Нерсесянц также исказил оригинальную гегелевскую трактовку понятия «гражданское общество», его дефиниция неполная и свидетельствует об отсутствии целостного представления о гегелевской концепции гражданского общества. Во-первых, общество не есть система потребностей, это его предикативное свойство. Во-вторых, в концепции Гегеля потребности необязательно опосредованы трудом (это всего лишь один из аспектов), в гражданском обществе существуют другие, более действенные способы аккумуляции капитала, например легитимизирована передача собственности по наследству.
Наиболее корректно гегелевское понятие «гражданское общество» трактует К. Миноуг. В понимании Гегеля гражданское общество – свободные ассоциации и институты в рамках государственной системы закона и порядка [348, Р. 3].
55
Положение о том, что общество и государство порождают потребности людей принадлежит Платону [85, С. 111], в свою очередь Ж. Ж. Руссо подчеркнул, что гражданское общество породило зависимость индивидов друг от друга: богатые нуждались в услугах бедных, бедные – в поддержке богатых и даже промежуточное положение не исключало этой зависимости [403, Р. 95].
56
X. Рейбёрн подчёркивает, что гражданское общество в концепции Гегеля характеризуется отчуждением [391, Р. 214].
57
Авторство демократического критерия развития гражданского общества принадлежит Ж. Ж. Руссо [403, Р. 253].
58
В трактовке Гегеля, закон – «всеобщее определение, которое должно быть применено к отдельному случаю» [17, С. 252].
59
Согласно Л. Хейде, Гегель развивает идею реальности, которая предполагает существование свободы – понятой как автономия. Эта идея развивается, направляясь от наиболее бедных, элементарных и непосредственных форм свободы (абстрактный закон), ко всё более и более сложным формам, какие принимает идея нововременного государства [109, С. 137]. О соотношении свободы и права в концепции Гегеля см. исследование Л. Хобхауса [274, Р. 26–43].
60
Согласно Л. Хобхаусу, метафизическая теория государства базируется на трёх основных принципах:
1) истинная индивидуальность или свобода соответствует реальной воле индивида;
2) реальная воля индивида соответствует общей воле;
3) общая воля воплощается в государстве [274, Р. 71].
Д. Уолш подчёркивает, что гегелевское государство не направлено на реализацию интересов индивидов, а является сущностью индивида, тем, что делает человека человеком. Гегель предпринимает попытку концептуально примирить государственные и частные интересы. [455, Р. 174]. По Гегелю, корпорация – вторая семья для индивида, которая противодействует дезинтеграции гражданского общества, в котором господствуют частные интересы. Корпорации защищают индивидов от бедности, предоставляют образовательные услуги и идентифицируют их в их отношениях с государством [455, Р. 178–179]. По Д. Уолшу, гегелевское государство – единство индивидов, предвестниками которого являются семья и корпорация [455, Р. 180]. Гегелевская политическая теория выходит за пределы индивидуализма и коллективизма и необоснованно увязывает государство с идеей абсолюта. В концепции Гегеля государство выступает структурным принципом, связывающих атомизированных индивидов. Система потребностей в данном отношении выступает потребностью в системе, носящей прото-тоталитарный или ярко выраженный этатистский характер.
61
Это ещё более циничная трактовка человеческой природы чем гоббесианская. Тоталитарный режим может использовать её как идеологический базис.
62
Социальную и политическую философию К. Маркса исследовали Д. Фишман, Р. Хаит, Дж. Кохэн и др. [208; 283; 172].
63
Р. Хаит подчёркивает, что у системы ценностей К. Маркса «глубокие гуманистические корни» [10, Р. XI]. В исследовании Р. Ханта К. Маркс предстаёт как западный парламентский социал-демократ [10, Р. XI]. Т. Рокмор считает К. Маркса самым выдающимся учеником Гегеля, полноценным представителем немецкого идеализма, который ближе других подошёл к постижению природы современного индустриального мира [95, С. 28–36]. Д. Фишман считает К. Маркса достойным представителем еврейской интеллектуальной традиции [208, Р. 109–111].
64
Г. Петерсон, П. Филлипс, Р. Шлэттер и Р. Берки полагают, что учение К. Маркса базируется на теории естественного права. К. Маркс критикует частную собственность, дефинирует понятие «закон», отстаивает права рабочих, апеллируя к естественно правовым аргументам в несколько радикальной интерпретации [366; 367, Р. 6–7, 9; 412, Р. 274; 146, Р. 28]. Альтернативную трактовку прав в концепции К. Маркса см. в диссертационном исследовании Е. Кисс [304].
65
По римскому праву право собственности включает в себя jus utendi, jus fruendi, jus abutendi, jus possidendi, jus vindicandi (Прим. авт. – CO.).
66
К. Маркс предвидел западный консьюмеризм.
67
Д. Ховард опирается на идеи К. Поппера, одного из критиков К. Маркса. К. Поппер обвинил теоретика научного коммунизма по двум фундаментальным и взаимосвязанным пунктам – эпистемологическом (гносеологическом) и политическом. Согласно К. Попперу, любое заявление ученого касательно знания направления истории, ее непреложных законов, предвидение исторических событий (построение коммунистического общества) и контроля исторического процесса на основе научной теории является историцистским, ложным и абсурдным. Политическая несостоятельность марксизма логически следует отсюда. Псевдокоммунистический режим не вправе притязать на политическое лидерство на основе эпистемологической супремативности и загонять человечество железной рукой к счастью, так как, во первых, не имеет представления о том, что такое счастье для каждого отдельного индивида и будет ли счастливым коммунистическое общество, и, во вторых, не знает направления истории и не может контролировать исторический процесс [см. 372, 373]. Может быть человечеству вообще не суждено жить в коммунистическом обществе?
68
См. Арендт X. Традиция и современная эпоха // Вестник Московского университета. Серия 7. Философия. 1992. № 1. С. 80–95.
69
В интерпретации Н. Кохен либерализм зародился в ответ на монархический абсолютизм. Либерализм выступил против консерватизма, его органичного мировоззрения и апологии иерархии, субординации, традиций и религиозных догм [174, Р. 3–16].
Ознакомительная версия.
