Ознакомительная версия.
Управление территориями продолжает усложняться. Еще в мае 2012 года было образовано Министерство по развитию Дальнего Востока с министром в ранге полпреда (потом должности разделили: министр остался министром, а полпред стал вице-премьером). По этой же схеме в марте 2014 года в добавление к Крымскому федеральному округу создали и Министерство по делам Крыма, а в мае 2014 года возникло Министерство до делам Северного Кавказа, причем за полпредом в регионе был сохранен вице-премьерский статус. Осталось открыть вакансию вице-премьера по Крыму (что, видимо, и случится по мере того, как обстановка на полуострове начнет по накалу приближаться к северокавказской), и конструкция окажется завершенной.
Было бы наивно предполагать, что запущенный российской бюрократией процесс можно быстро остановить. Месяц назад появились сообщения о том, что готовится создание министерства по делам Арктики, которое может возглавить известный полярник, единоросс Артур Чилингаров. Правительство РФ опровергло такие планы, но предложение Владимира Путина создать госкомиссию, ответственную за «реализацию арктической политики», остается в силе. Чуть ранее Михаил Прохоров предложил учредить Полярный федеральный округ, в который могли бы полностью или частично войти территории северных субъектов Российской Федерации. Арктическая зона сегодня создает не более 3 % ВВП России, а ее население — 1,1 % жителей страны. Наконец, вскоре может быть реанимирована и идея министерства по делам эксклавных территорий, а может быть, даже формирования отдельного федерального округа в границах Калининградской области — у этого субъекта Федерации проблем накопилось уж никак не меньше, чем сейчас обнаружилось в Крыму.
Если этот процесс довести до логического завершения, в России появится пять федеральных округов или специализированных министерств, руководители которых в ранге министра или даже вице-премьера будут ответственны за территории с 13,6 % населения страны, 9,5 % ВВП и триллионными инвестиционными программами, финансируемыми из центра.
Сегодня модно доказывать, каким прекрасным политическим конструктом был Советский Союз — государство, перенаправлявшее гигантские ресурсы из центра в регионы и впоследствии сполна испытавшее «благодарность» окраинных территорий. После распада CCCP ни одна из бывших советских республик — даже те, которые обладают огромными запасами ценных природных ресурсов, — не достигла такого уровня благосостояния, как Россия (за исключением стран Балтии, быстро переориентировавшихся на стабильный европейский путь развития). Это подтверждает существование огромного трансферта благосостояния из Москвы на периферию в советские времена. Стоит учитывать, что большинство ныне окраинных территорий самой России были в период советской власти намного более производительными, чем сегодня (достаточно сравнить тогдашние и нынешние показатели добычи нефти в Чечне или состояние сельского хозяйства в Осетии или Дагестане). Но каким бы щедрым ни был Советский Союз, он рухнул входе самого большого центробежного движения территорий, ранее составлявших единое государство.
K сожалению, Россия сегодня все более напоминает Советский Союз не только по риторике, но и по практическим действиям властей. Оказываясь «в плену у окраин», правительство в результате осознанно ставит крест на их устойчивом развитии. Сибирь и Дальний Восток на рубеже XIX и XX столетий формировались как новые центры российского экономического роста в первую очередь по причине гораздо большей свободы хозяйственной деятельности, которую получали местные крестьяне, торговцы и промышленники. Приходящая в запустение Калининградская область была житницей Пруссии также благодаря особому отношению к местным предпринимателям. Рыночно развивающиеся приарктические страны и территории — Норвегия, Исландия, северные территории Канады и Аляска — сегодня тоже не нуждаются в дотациях и «министерствах развития».
Российские власти делают большую ошибку, погребая нормальные институты федерального правительства — в том числе, например, пока не упраздненное Министерство регионального развития — под завалами новых бюрократических структур. Единственное, чего можно ждать в результате этого — переход всех регионов в статус дотационных (к чему мы в последние годы, собственно, и идем).
Вектор развития должен быть повернут от поощрения слабых к созданию условий для их развития. K 2020 году в стране не должно остаться дотационных федеральных округов. Если они есть сейчас, это свидетельство только одного: плохого качества управления территориями. Пока Россия еще является, пусть в основном и на словах, федерацией, правительство имеет все основания для диверсификации условий хозяйствования, которая позволила бы раскрепощать инициативу регионов в мобилизации местных источников развития, а не в «вышибании» денег из федерального центра. Устойчивой может быть лишь та великая держава, которая черпает развитие из своей периферии, а не тратит все свои силы на то, чтобы развивать ее. Это, пожалуй, один из важнейших уроков из истории великих империй (и Советского Союза в том числе), и к нему стоит сегодня отнестись со всем возможным вниманием.
Печатается по тексту статьи: Иноземцев Владислав. «В плену окраин» // РБК-Daily, 28 июля 2014 г., с. 6.
Текущие проблемы российской экономики
Россия: остановившаяся экономика
(2014)
Сегодня Россия — 8-я экономика мира по размеру ВВП; согласно данным МВФ, страна обеспечивает 2,8 % глобального валового продукта. Ha протяжении большей части 2000-х годов Россия была одной из самых динамично развивающихся стран, однако с 2008 года экономический рост серьезно замедлился, и сегодня практически равен нулю. Вероятно, в 2014 и 2015 годах страну ждет «мягкая» рецессия при сокращении ВВП на 1–1,5 % ежегодно.
Говоря о России, следует отметить, что за последние 15 лет страна достигла впечатляющих экономических успехов. B 2000 году ее ВВП в рыночных ценах составлял всего €285 млрд., а доходы федерального бюджета — не более €44,5 млрд.; в 2013 году эти показатели достигли €1,5 трлн. и €310 млрд. По показателю ВВП на душу населения Россия поднялась за эти годы со 102–104 на 50–53 позиции в мировом «табели о рангах». Будучи практически банкротом после кризиса 1998 года, страна по состоянию на 30 апреля 2014 года имеет золотовалютные резервы в $471,6 млрд., занимая по данному показателю 5-е место в мире. Правительству удалось нормализовать ситуацию в целом ряде сфер: сегодня Россия имеет современную налоговую и таможенную системы, развитый банковский сектор, восстановлен престиж государственной и военной службы, утраченный в 1990-е годы.
Основой быстрого возрождения России стали, как хорошо известно, доходы от нефти. Начальный рост цен на углеводороды сначала привел к восстановлению уровней добычи сырья (производство нефти выросло с 2000 по 2006 год с 327 до 486 млн. т год, газа — с 528 до 595 млрд. куб. м), а последующее достижение ценами рекордных значений — к огромному росту доходов бюджета и накачке экономики деньгами. Следует, правда, заметить, что на протяжении всей постсоветской истории страны России не удалось нарастить добычу нефти и газа по сравнению с концом 1980-х годов, тогда как ее конкуренты быстро увеличивали объемы производства (Казахстан и Азербайджан — в 3–3,5 раза как по нефти, так и по газу, Катар — в 24 раза по газу). B результате доля России в мировой добыче нефти сократилась с 1990 по 2013 год с 16,3 до 12,8 %, в добыче газа — с 29,8 до 17,6 %, и перелома в данной тенденции ждать не приходится.
Влияние нефти и газа на экономику России огромно. Страна в 2013 году экспортировала 389 млн. т нефти и нефтепродуктов и 196 млрд. куб. м газа — доходы от их продажи составили €188 млрд., или 53,5 % всех экспортных поступлений. Пошлины на экспорт нефти и газа принесли 36,4 % доходов федерального бюджета, а вместе с налогом на добычу полезных ископаемых — 51,3 %. Согласно официальным данным Министерства финансов, в случае отсутствия этих поступлений, дефицит бюджетной системы России составил бы 10,2 % ВВП — несколько больше, чем он был в самом «кризисном» 1992 году, сразу после распада Советского Союза. Только прирост цен на нефть и газ по сравнении с 2002 годом принес России €2,05 трлн. дополнительных доходов за последние 10 лет — практически столько же, сколько составляет годовой бюджет Германии.
Нефтяные доходы обеспечивают — через бюджетное перераспределение и рыночным путем — поддержку большинства отраслей российской экономики и гарантируют рост доходов населения, выступающих драйвером конечного спроса. Здесь же кроется и второй источник нынешнего «процветания» страны: огромное текущее недоинвестирование. B 1987 году в Советском Союзе доля ВВП, направлявшаяся на инвестиции, доставляла 32,6 %; сейчас в России она редко достигает 20 %. По сути, «проедаются» не только 10–11 % ВВП, которые составляют сверхдоходы от экспорта углеводородов, но и 10–12 % ВВП, которые направляются не на инвестиции, а на текущее потребление. Результат виден всюду: энергосети изношены на 60–70 %, число региональных аэропортов с 1991 года сократилось в 8 раз, автобан между Москвой и Санкт-Петербургом строится уже более 15 лет, но так и неясно, когда будет введен в строй. Через 5-10 лет устаревание советской инфраструктуры станет самой большой проблемой России, но пока это мало кого волнует — тем более что денег на ее развитие все равно нет.
Ознакомительная версия.
