Ознакомительная версия.
Но при этом в отличие от многих других коллег по космической отрасли ГПКС и ГКС все же умудряются получать деньги за реально оказанные услуги, а не дымящиеся груды металлолома. Этот бизнес мог бы стать самой перспективной отраслью российской экономики, если дать ему работать по рыночным законам, а не регулировать с помощью государства.
K сожалению, настрой на импортозамещение в космической отрасли перевешивает здравый смысл и экономическую целесообразность. Из-за аварии отечественного «Протона» Россия потеряла свой самый мощный и высокотехнологичный спутник связи «Экспресс-АМ4Р», созданный европейской компанией EADS Astrium. Но в результате катастрофы были сделаны парадоксальные выводы: создание нового спутника связи взамен угробленного собираются поручить не европейскому, а российскому производителю — ИСС им. Решетнева. Это значит, что делать его будут дольше, сделают хуже и дороже. А втридорога платить за неустойчивый сигнал придется нам с вами.
Похоже, Россия доживает свои последние годы в статусе глобального космического лидера. Причин этому как минимум три.
Во-первых, мы делаем ставку на авральное импортозамещение, тогда как космическая сфера во всем мире считается едва ли не самой интернациональной. Такой «изоляционистский» подход играет на руку неповоротливых госструктур, прикрывающих технологическую отсталость административным ресурсом — и эту проблему не решить ротацией руководства или очередным укрупнением компаний.
Во-вторых, мы здорово «просели» в прогнозной аналитике по международной кооперации в области космоса да и высоких технологий в целом. Похоже, санкции США в отношении поставок комплектующих для наших спутников стали для всех неприятным сюрпризом, которому нам нечего противопоставить, кроме надоевшей демагогии и очередной порции сказок.
В-третьих, надо, наконец, понять, что современная экономика определяется конечным потребителем, а не распределителем бюджетных средств. Надо идти от спроса, а не от фантазий. Надо, чтобы коммерческие структуры, причем лучше частные, чем государственные, определяли развитие отрасли. Только в этом случае наше отставание в космической сфере прекратится, а сказки (точнее, мечты) получат шанс стать былью.
Печатается по тексту статьи: Иноземцев Владислав. «Как Россия теряет лидерство в космосе» // РБК-Daily, 26 мая 2014 г., с. 5.
Повернуться лицом к Сибири
6 апреля 2014 года состоятся выборы мэра Новосибирска — как подчеркивают их потенциальные участники и политтехнологи, самого крупного муниципалитета страны. Кандидаты начинают озвучивать свои программы, важное место в которых занимают самые различные сюжеты: политическая стабильность, социальная справедливость, поддержка науки и образования, необходимость возрождения промышленности, и многое другое. Постоянно в том или ином контексте говорится, что новосибирские выборы могут стать прелюдией к выборам в Московскую городскую думу и указать на то, какие элементы современной повестки дня в наибольшей мере волнуют российских избирателей. Новосибирск считается городом, в котором уже создана «объединенная оппозиция» и где представители разных политических сил готовы тесно взаимодействовать друг с другом в противостоянии «партии власти». Именно поэтому, говорят эксперты, эти выборы могут иметь существенное значение для политической жизни всей страны.
Вероятно, в каждой из высказанных мыслей есть доля истины. Однако все подобные лозунги, на мой взгляд, недооценивают важный фактор — а именно место, где предстоят выборы городского головы. Новосибирск — не просто крупнейший муниципалитет России; это — столица Сибири, территории, которая играет огромную (если не определяющую) роль в экономике страны. И эти выборы могли бы — при соответствующей расстановке акцентов — открыть череду электоральных кампаний, ведущихся под совершенно непривычными для оппозиции лозунгами. Стоит признать, что в последние годы выборы в Сибири (губернаторов Забайкальского и Хабаровского краев в 2013 году, мэров Омска и Красноярска в 2012 году, Томска и Владивостока в 2013 году; горсовета Красноярска и областной думы Иркутской области в 2013 году, и многие другие) были весьма блеклыми, и мало кто на них играл «всерьез», кроме «Единой России». Сейчас наступает другое время — в пределах полутора лет будут проведены выборы глав регионов в Новосибирской, Тюменской и Кемеровской областях, Красноярском и Алтайском краях, Республиках Алтай и Саха; пройдет полтора десятка кампаний по выборам региональных парламентов и мэров крупных сибирских городов. И вызывает некое удивление, почему же сибирская повестка дня практически отсутствует в заявлениях кандидатов на пост главы сибирской столицы.
Нет сомнения в том, что выборы в Сибири привлекут внимание федеральных политиков — что уже сейчас видно на примере Новосибирска. Однако странно, что оппозиция не пытается предложить гражданам не общедемократическую, а региональную повестку дня — такую, которая могла бы в ближайшие два с половиной года сплотить всех критически относящихся к нынешней ситуации избирателей во всех частях зауральской России.
Сибирь — если относить к ней все регионы страны, находящиеся к востоку от Уральских гор — сегодня объединена многими общими чертами. Тут добывается основная часть сырья, которая обеспечивает российские экспортные доходы. Если считать, что за рубеж уходит пропорциональная доля полезных ископаемых и металлов, добываемая и вырабатываемая в каждом субъекте Федерации, то Сибирь обеспечила в 2013 году около 76 % экспортных поступлений России (не будь ее, наш экспорт был бы меньше, чем у Чехии). Два источника доходов федерального бюджета — экспортная пошлина на нефть и газ и налог на добычу полезных ископаемых — дают 52 % его поступлений: это тоже показывает, как перекошена региональная структура российских финансов. C распадом CCCP и деиндустриализацией страны Сибирь обрела в России совершенно особую роль. Никогда в истории Московия не зависела так сильно от своей восточной поселенческой колонии — к которой она сегодня относится совершенно по-колониальному.
Собственно говоря, именно изменение статуса Сибири могло бы стать на ближайшие годы крайне значимым для российской конструктивной оппозиции лозунгом. Для этого я вижу несколько оснований. Прежде всего, призыв к определенной автономизации региона не может восприниматься как сепаратистский — никогда часть страны, населенная представителями титульной нации, имеющая общую историю с центром, и к тому же находящаяся в довольно «сложном» внешнем окружении, не искала сецессии. Более того, стремление сибиряков перераспределить финансовые потоки в государстве не будет воспринято негативно большинством россиян, осознающих как сложности сибирской жизни, так и реальный вклад региона в экономику страны. Наконец, сокращение доходов, собираемых в Сибири и потом возвращаемых туда же через программы государственных инвестиций поможет сократить коррупцию на такие величины, которые и не снились самым активным борцам с нею. B заключение можно сказать, что тезис, согласно которому лишь снижение цен на нефть может побудить российские власти к модернизации, легко становится менее жестким, если превратить его в утверждение о том, что ровно такой же эффект может иметь оставление в Сибири части «сибирских» доходов: федеральному центру придется задуматься об отходе от рентной модели экономики, но при этом огромные средства останутся в России и будут использованы на благо россиян, живущих за Уралом. Подытоживая, я бы сказал, что большая автономность для Сибири — один из главных рычагов российской модернизации.
Я убежден: российской оппозиции — и левой, и правой, и умеренной, и более радикальной — пришло время перейти от лозунгового сотрясения воздуха к предложению реальных программ преобразования страны. B современных условиях, нравится ли это кому-то или нет, Москва остается центром отечественного консерватизма. Здесь сосредоточены все структуры, выигрывающие и от «вертикали власти», и от «ручного управления», вместе со всеми их работниками (в том числе более 550 тыс. чиновников и около З50 тыс. «силовиков»). He надо забывать и то, что бюджет Москвы (равный 13 % федерального и превышающий по размеру бюджеты 65 российских регионов вместе взятых) формируется в основном за счет налогов крупных вертикально интегрированных компаний, реальные доходы которых формируются, опять-таки, за Уралом. Именно поэтому уверенная победа оппозиции в Москве представляется мне относительно маловероятной — даже несмотря на заметный успех альтернативных кандидатов на недавних мэрских выборах. Напротив, в Сибири и на Дальнем Востоке под лозунгом расширения прав и увеличения финансовой самостоятельности региона оппозиция может получить гораздо больше голосов, чем власть — в большинстве своем зарекомендовавшая себя как прислужник Москвы, куда из регионов изымаются денежные потоки.
Ознакомительная версия.
