Разогнав "учредиловку", Дыбенко стал одним из самых влиятельных военных – руководителем матросской стихии в столице. Ленин и его соратники кабинетные вожди – стали опасаться этого 28-летнего самовлюбленного "матросского Наполеона", что был чужаком в среде партийной элиты.
Для контроля и доносов к Дыбенко был приставлен еще один чрезвычайно честолюбивый авантюрист – матрос Федя Раскольников. Он стал заместителем Дыбенко и пытался добиться такого же положения в постели Коллонтай. Раскольникову было только двадцать пять, но он видел, как легко делают карьеру безграмотные матросы. Он тяжело завидовал Дыбенко, и когда наркома арестовали "друг Федя" первым написал донос на "Пашку", обвиняя его в пьянстве и "спаивании" матросов-балтийцев для "обретения дешевой популярности".
В конце февраля 1918 года удача, казалось, отвернулась от Дыбенко. Советские историки и партийные пропагандисты назвали это событие "первыми победами Красной Армии", "боевым рождением Красной Армии". Они умели из поражения сделать победу. 23 февраля стало праздником Красной Армии и отмечалось 73 года. Но на самом деле все эти годы отмечали позорное поражение и бегство с позиций советских частей…
Когда я, будучи еще студентом, в "андроповские времена" натолкнулся на материалы, открывающие глаза на события февраля Восемнадцатого, я был страшно горд своим открытием и намеревался поделиться им буквально со всеми, но один из преподавателей истории КПСС очень своевременно, посоветовал мне тогда "не болтать языком"…
18-20 февраля 1918 года, несмотря на продолжавшиеся мирные переговоры в Бресте, немецкое командование начало наступление против Советской республики по всему фронту – от Карпат до Балтики. Немецкие политики хотели припугнуть несговорчивых большевиков и ускорить подписание сепаратного мира. Они вовсе не хотели свергать Ленина, который не вернул еще затраченные на революцию немецкие деньги.
Против вяло наступавших под Нарвой немецких войск был направлен сводный матросский отряд в тысячу штыков под командованием наркома Дыбенко. Тот сразу отказался от советов начальника оборонного участка бывшего генерал-лейтенанта Д. Парского и заявил, что "будем воевать самостоятельно". В бою под Ямбургом отряд Дыбенко был разгромлен и панически бежал с позиций, забыв о крепости Нарве, что прикрывала столицу с запада.
3 марта Дыбенко и его матросы отказались от совместного с солдатскими частями контрнаступления на Нарву. Они покинули позиции и "добежали" до тыловой Гатчины, что находилась в 120 километрах от линии фронта. В довершение позора "братишки" захватили на железнодорожных путях несколько цистерн со спиртом и отпраздновали свою "победу". Уже 6 марта отряд матросов был разоружен и отозван.
Современники этих событий вовсе не считали бегство отряда Дыбенко "победой" или "праздником". А вот через двадцать лет после этих событий, в феврале 1938 года, была учреждена в честь юбилея первая советская медаль "XX лет РККА". Наградили многих героев гражданской, но Дыбенко, виновник тех событий, медаль эту не получил.
Ленин в своей передовице в "Правде" 25 февраля 1918 года по поводу сдачи Нарвы отмечал: "Эта неделя является для партии и всего советского народа горьким, обидным, тяжелым, но необходимым, полезным, благодетельным уроком". Ленин писал о "мучительно-позорном сообщении об отказе полков сохранять позиции, об отказе защищать даже нарвскую линию, о неисполнении приказа уничтожить все и вся при отступлении; не говоря уже о бегстве, хаосе, близорукости, беспомощности, разгильдяйстве".
За сдачу Нарвы, бегство с позиций, отказ подчиняться командованию боевого участка, за развал дисциплины и поощрение пьянства в боевой обстановке и за преступления по должности Дыбенко был отстранен от командования флотом и исключен из партии. Традиция "пацифиста" Дыбенко бежать с поля боя – на этот раз подвела. Его покровительница Коллонтай в марте 1918 года за выступления против Брестского мира лишилась поста наркома, была выведена из ЦК партии, на время лишившись всякого влияния в руководстве и, следовательно, не могла помочь Дыбенко.
12 марта 1918 года правительство, ЦК партии, государственные учреждения переезжают из Петрограда в Москву, которая становится столицей государства. Это объяснялось угрозой нападения немцев, войск Антанты на Питер и неспокойной ситуацией в городе вследствие "матросских безобразий". Вместе с государственными мужами и женами в Москву, в надежде на реабилитацию и восстановление в должностях, переезжают уже отстраненные с постов Дыбенко и Коллонтай.
Сначала они оказались в хоромах правительства и понадеялись, что им "простится"… Но через два дня их изгоняют из партийного рая, и они оказываются в третьеразрядной "Лоскутной" гостинице. В этой же гостинице Дыбенко поселяет своих "братишек" – матросский отряд из 47 человек, лично преданных бывшему наркому. Это были "герои Октября" – собутыльники, друзья по грабежам и "бузе". Для Москвы марта Восемнадцатого они представляли серьезную вооруженную силу – неуправляемую, буйную и хмельную.
Газета "Новая жизнь" 16 марта 1918 года писала, что Дыбенко выступал против Брестского мира, призывая организовывать партизанские отряды для борьбы с немцами.
16 марта на Четвертом съезде Советов (который решал судьбу мира с немцами) Коллонтай окончательно лишилась всех постов. Тогда же разбирался вопрос о "преступлениях Дыбенко". Он заявил о сдаче поста наркома, однако съезд этим не ограничился. Прозвучали требования революционного суда над "матросом" и даже расстрела. Лев Троцкий требовал проведения показательного процесса, казни за дезертирство и за преступное легкомыслие, граничившие с предательством. Дело Дыбенко тогда пять раз рассматривалось на заседаниях Совета Народных Комиссаров.
После бурного заседания съезда 16 марта Дыбенко встретился со своими "братишками" и призвал их к выступлению против решения съезда и к протестам против назначения Троцкого наркомом военных и морских дел. В Москве запахло матросским бунтом, который могли поддержать и другие матросские и анархистские отряды. Их в столице было предостаточно.
17 марта глава ЧК Ф. Дзержинский приказывает арестовать Дыбенко за его прошлые "грехи" и подстрекательство к бунту матросов. Следствие поручалось Николаю Крыленко, бывшему члену Коллегии по военно-морским делам и будущему сталинскому прокурору, пославшему на смерть тысячи старых большевиков. Крыленко тогда состоял членом следственной комиссии при ВЦИК Советов и был очень влиятельным лицом. Дыбенко определили в подвалы Кремля, где угрожали расстрелом и несколько дней не давали пищи.
В это роковое для Дыбенко время Коллонтай развернула бешеную деятельность по спасению своего любимого. Она молила Троцкого и Крыленко о пощаде, бегала к Ленину и Крупской. Александра натыкалась только на безразличие или жестокость, а иногда на циничный вопрос: "А вы кто такая будете подследственному?"
На какое-то время она впадала в отчаяние, думала "вместе взойти на эшафот", поднять восстание матросов… (мысли из дневника Коллонтай). Александре посоветовали хлопотать о судьбе Дыбенко не как любовнице, а на правах законной жены. Но ранее она доказывала буржуазность и порочность института брака, была адептом свободной пролетарской любви… От этих убеждений пришлось отказаться, чтобы спасти "матросика" или сочетать свою жизнь с приговоренным к смерти.
Это было в духе романов Дюма и Гюго… В газетах Коллонтай поместила заявление о том, что она сочеталась первым гражданским советским браком. Об этом знаменитом браке написано немало, но нигде не говорится, что он был фикцией, так как заключался без согласия "жениха" и без самой регистрации где-либо. Ведь Дыбенко в этот момент находился под арестом. Однако, на удивление, этого оказалось достаточно, чтобы Шура Коллонтай на правах законной жены взяла Дыбенко до суда на поруки. Старая большевичка дала слово, что подследственный не исчезнет из Москвы до суда и будет являться"на допросы.
Жак Садуль, автор книги "Записки о большевистской революции", утверждает, что Дыбенко освободили после ультиматума матросов. Этот ультиматум выглядел так: если Дыбенко не будет освобожден, отряды матросов откроют огонь из пушек по Кремлю и начнут террор против большевистских лидеров. В то же время матросы Балтийского флота отказались принимать Троцкого как своего начальника и выполнять его приказы, пока приказы не будут заверены подписью Дыбенко. Москва жила в ожидании бунта матросов, а возможно анархистов и левых эсеров, что создавало реальную опасность для ленинского правительства.
В Центральном Государственном архиве Военно-морского флота (ЦГАВМФ), что разместился напротив Зимнего дворца, "колыбели революции", я нашел уникальное письмо ЦК Черноморского флота, авторы которого настаивали на освобождении Дыбенко из-под ареста и требовали направить его на Черноморский флот "для работы". Требовал освобождения Дыбенко и отряд матросов-анархистов Анатолия Железнякова, что в те дни воевал на Украине.
