То же самое надо сказать о бывших лидерах правой оппозиции. Помните историю с передачей высших технических учебных заведений хозяйственным наркоматам? Мы хотели передать всего два втуза ВСНХ. Дело, казалось бы, маленькое. А между тем мы встретили отчаянное сопротивление со стороны правых уклонистов. Передать два втуза ВСНХ? Зачем это? Не лучше ли подождать? Смотрите, как бы чего не вышло из этой затеи”. А теперь все втузы у нас переданы хозяйственным наркоматам. И ничего — живем.
Или, например, вопрос о чрезвычайных мерах против кулаков. Помните, какую истерику закатывали нам по этому случаю лидеры правой оппозиции? “Чрезвычайные меры против кулаков? Зачем это? Не лучше ли проводить либеральную политику в отношении кулаков? Смотрите, как бы чего не вышло из этой затеи”. А теперь мы проводим политику ликвидации кулачества, как класса, политику, в сравнении с которой чрезвычайные меры против кулачества представляют пустышку. И ничего — живем.
Или, например, вопрос о колхозах и совхозах. “Совхозы и колхозы? Зачем они? Куда нам торопиться? Смотрите, как бы чего не вышло из этих совхозов и колхозов”.
И так далее и тому подобное.
Вот эта боязнь нового, неумение подойти по-новому к новым вопросам, эта тревога — “как бы чего не вышло” — эти черты человека в футляре и мешают бывшим лидерам правой оппозиции по-настоящему слиться с партией.
Особенно смешные формы принимают у них эти черты человека в футляре при появлении трудностей, при появлении малейшей тучки на горизонте. Появилась у нас где-либо трудность, загвоздка, — они уже в тревоге: как бы чего не вышло. Зашуршал где-либо таракан, не успев еще вылезть как следует из норы, — а они уже шарахаются назад, приходят в ужас и начинают вопить о катастрофе, о гибели Советской власти. (Общий хохот.)
Мы успокаиваем их и стараемся убедить, что тут нет еще ничего опасного, что это всего-навсего таракан, которого не следует бояться. Куда там! Они продолжают вопить свое: “Как так таракан? Это не таракан, а тысяча разъяренных зверей! Это не таракан, а пропасть, гибель Советской власти”… И — “пошла писать губерния”… Бухарин пишет по этому поводу тезисы и посылает их в ЦК, утверждая, что политика ЦК довела страну до гибели, что Советская власть наверняка погибнет, если не сейчас, то по крайней мере через месяц. Рыков присоединяется к тезисам Бухарина, оговариваясь, однако, что у него имеется серьезнейшее разногласие с Бухариным, состоящее в том, что Советская власть погибнет, по его мнению, не через месяц, а через месяц и два дня. (Общий смех.) Томский присоединяется к Бухарину и Рыкову, но протестует против того, что они не сумели обойтись без тезисов, не сумели обойтись без документа, за который придется потом отвечать: “Сколько раз я вам говорил, — делайте, что хотите, но не оставляйте документов, не оставляйте следов”. (Гомерический хохот всего зала. Продолжительные аплодисменты.)
Правда, потом, через год, когда всякому дураку становится ясно, что тараканья опасность не стоит и выеденного яйца, правые уклонисты начинают приходить в себя и, расхрабрившись, не прочь пуститься даже в хвастовство, заявляя, что они не боятся никаких тараканов, что таракан этот к тому же такой тщедушный и дохлый. (Смех. Аплодисменты.) Но это через год. А пока — извольте-ка маяться с этими канительщиками…
Вот, товарищи, обстоятельства, которые мешают бывшим лидерам правой оппозиции подойти ближе к ядру партийного руководства и слиться с ним до конца.
Чем можно тут помочь делу?
Для этого есть лишь одно средство: порвать окончательно со своим прошлым, перевооружиться по-новому и слиться воедино с ЦК нашей партии в его борьбе за большевистские темпы развития, в его борьбе с правым уклоном.
Других средств нет.
Сумеют сделать это бывшие лидеры правой оппозиции, — хорошо. Не сумеют, — пусть пеняют на себя. (Продолжительные аплодисменты всего зала. Овация. Все встают и поют “Интернационал”.)
“Правда” № 181, 3 июля 1930 г.
Тов. Шатуновский!
Первого Вашего письма (о Либкнехте) не помню. Второе письмо (о критике) читал. Конечно, критика нужна и обязательна, но при одном условии: если она не бесплодна. К сожалению, Вашу критику нельзя считать не бесплодной. Беру Вашу критику по пунктам:
1) Неверно, что в дореволюционное время землю покупали только кулаки. На самом деле землю покупали и кулаки, и середняки. Если взять покупавшие землю крестьянские хозяйства и разбить их по социальным группам, то на стороне середняков окажется большее количество хозяйств, чем на стороне кулаков; если же посмотреть на дело с точки зрения количества купленных земель, то перевес будет на стороне кулаков. В своей речи [7] я имел в виду, конечно, середняков.
2) Фраза об отступлении головотяпов на ленинские позиции есть иноформа мысли об отказе головотяпов от своих ошибок. Это, я думаю, ясно и понятно. Ваше “критическое” замечание на этот счет прямо забавно.
3) Также не правы Вы насчет превращения ржи в корм для свиней. Дело идет у меня не о том, что рожь пригодна и для свиней. Дело идет у меня о кризисе перепроизводства ржи, [8] делающем расширение ржаных площадей невыгодным и заставляющем капиталистов (ради соотношения цен) портить рожь особым химическим способом, делающим ее пригодной лишь для откорма свиней (такая рожь для питания людей не годится). Как Вы могли проглядеть эту “мелочь”?
4) Еще более не правы Вы насчет загнивания капитализма, якобы исключающего рост капитализма. Прочитайте “Империализм” [9] Ильича и поймете, что загнивание капитализма в одних отраслях и странах не исключает, а предполагает рост капитализма в других отраслях и странах. Как Вы могли не заметить этой “мелочи” у Ленина? Критикуйте, пожалуйста, но критикуйте с точки зрения Ленина, и только с этой точки зрения, если хотите, чтобы Ваша критика была продуктивной.
5) Также не правы Вы, квалифицируя нашу страну, как страну “типа колониальных стран”. Колониальные страны являются странами в основном докапиталистическими. Наша же страна является страной покапиталистической. Первые не доросли до развитого капитализма. Вторая переросла развитый капитализм. Это два принципиально различных типа. Как можно забывать об этой “мелочи”, т. критик?
6) Вы удивлены, что по мысли Сталина новые хозяйственные кадры должны быть более опытными в техническом отношении, чем старые. [10] Почему, спрашивается? Разве это не верно, что старые хозкадры выросли у нас в период восстановительный, в период загрузки старых заводов, отсталых в техническом отношении и не дающих ввиду этого большого технического опыта? Разве это не верно, что в период реконструктивный, когда вводится в дело новая современная техника, старым хозкадрам приходится переучиваться по-новому, уступая нередко место новым более подкованным технически кадрам? Неужели Вы будете отрицать, что старые хозкадры, выросшие на загрузке и пуске старых заводов, часто оказываются прямо безоружными не только перед новой техникой, но и перед нашими новыми темпами?
7) Я не касаюсь других пунктов Вашего письма, более мелких и никчемных, хотя и столь же ошибочных.
8) Вы говорите о Вашей “преданности” мне. Может быть, это случайно сорвавшаяся фраза. Может быть… Но если это не случайная фраза, я бы советовал Вам отбросить прочь “принцип” преданности лицам. Это не по-большевистски. Имейте преданность рабочему классу, его партии, его государству. Это нужно и хорошо. Но не смешивайте ее с преданностью лицам, с этой пустой и ненужной интеллигентской побрякушкой.
С коммунистическим приветом
И. Сталин
Август 1930 г.
Печатается впервые
Тов. Ч-е!
Ваша записка полна недоразумений. В моем докладе на XV партконференции говорится “об единстве интересов индустриализации (т. е. пролетариата) и интересов основных масс трудящихся слоев населения”. Там сказано, что наш метод индустриализации, т. е. социалистический метод индустриализации “ведет не к обнищанию миллионных масс, а к улучшению материального положения этих масс, не к обострению внутренних противоречий, а к их сглаживанию и разрешению”. [11] Стало быть, речь идет здесь о смычке между рабочим классом и основными массами трудящихся и прежде всего основными массами крестьянства. Стало быть, речь идет о противоречиях внутри смычки, которые будут сглаживаться и благоприятно разрешаться по мере роста индустриализации, т. е. по мере роста силы и влияния пролетариата в стране.
