истории Китай охотнее поворачивался к суше, чем к морю. Доступ к открытому океану действительно преграждает Япония и ее острова на севере, Тайвань и Филиппины на юге.
История Китая подчинена ритму военных столкновений с его континентальными соседями, которые до XIX века были единственными, кто угрожал стабильности китайских царств, а позднее империи. Сегодня континент не воспринимается как внутренняя территория прибрежного фасада. Центральный и западный Китай остается в центре национального проекта, несмотря на свою относительную географическую изоляцию. Пекин не прекратил продолжать свою традиционную политику колонизации и «ханизации» западных регионов — Внутренней Монголии, Синьцзяна, Тибета.
Не надо забывать также, что главным вызовом для Китая остается континентальная борьба с терроризмом: исламизм действительно значительно усилился в результате успехов талибов в Афганистане и поддержки Пакистана — мусульманской республики, которая, с другой стороны, является союзником Китая в геополитическом контексте индийского субконтинента.
Эта исламская угроза существует, в глазах Пекина, в нескольких проявлениях: она угрожает дестабилизировать правящие режимы в Центральной Азии, признанных партнеров Китая, и подпитывать внутри китайской территории протесты уйгуров в Синьцзяне.
По причинам одновременно военным и культурным Китай культивировал свой континентальный тропизм. Возможный океанский поворот, следовательно, выглядит как настоящий перелом.
Китай решительно поворачивается к морю
Поворот Китая к морю осуществляется по инициативе централизованного режима. Китайские ответственные лица, среди прочего, считают, что Китай станет богатой и ответственной страной только при условии сохранения сильного режима, который заставляет держаться вместе 1,3 миллиарда, а скоро уже 1,5 миллиарда людей. Лозунги стабильности и мирного развития являются необходимостью, если хотите превратиться в океанскую державу. Китайский торговый флот напрямую зависит от пекинского правительства. Структура торгового флота в очень значительной степени концентрируется вокруг нескольких судовладельческих компаний, осуществляющих международные перевозки. Доминируют, по сути, два главных судовладельца.
Настоящее обновление военного флота началось в 1970-х годах. В 1980-х годах китайский военно-морской флот концентрируется больше на качестве своего вооружения, чем на количестве. В 1987 году он все еще значительно отстает по средствам противолодочной обороны, минно-тральным средствам, и, ввиду отсутствия авианосцев, располагает очень ограниченной военно-морской авиацией. С личным составом, насчитывающим около 250 000 человек, и с более чем 500 военными кораблями, китайский военно-морской флот является самым большим в Азии и третьим флотом в мире по суммарному водоизмещению: оно достигает 800 000 тонн.
ВМС Народно-освободительной армии Китая полагаются, прежде всего, на большие корабли. Это 27 эсминцев и 48 фрегатов, 60 подводных лодок, 55 средних и 160 малых десантных кораблей — они предназначены для гипотетического десанта на Тайвань. Он поддерживает отношения со своими ближними соседями.
Сегодня китайские портовые города представляют собой основные окна для интегрирования с развитым миром. Регионы настоящих мегаполисов дополняют портовые города и включают их в более широкую прибрежную структуру. Это региональное интегрирование китайских метрополий наводит на мысль о возникновении здесь своего рода Средиземного моря, только в пределах Восточной Азии.
Уже несколько лет Китайская Народная Республика стремится к явному усилению своей активности на морях. В марте 1998 года Китай купил у Украины недостроенный авианосец «Варяг» (проект 1143.6), аналогичный типу «Адмирал Кузнецов» (проект 1143.5), строившийся в СССР еще с 1985 года.
После окончания длительной программы испытаний, очень обширной, тщательной и умело представленной в прессе, бывший советский корабль, приписанный к порту Далянь, получил, наконец, китайское имя «Liaoning» (прежде планировалось назвать его «Shi Lang» в честь китайского флотоводца семнадцатого века, потом это название было отвергнуто — прим. перев.) и был включен в состав флота в конце сентября 2012 года. Китай подчеркивает этим свои амбиции, даже если его воздушно-морской опыт еще остается слабым. Весьма значительно, в любом случае, то, что официальный ввод в строй бывшего «Варяга» сопровождался обострением споров между Китаем и Японией вокруг архипелага Сенкаку.
Содержание китайских военно-морских амбиций проявляется в организации китайского флота. ВМС КНР разделяется на три оперативных флота, каждому из которых выделен в качестве театра деятельности определенный бассейн омывающих Китай с севера на юг морей. Полем деятельности Флота Северного моря (штаб в Циндао) является морское пространство, доходящее до Первой цепи островов, Желтое море и Корейский пролив. Флот Восточного моря (штаб в Нинбо) действует в южной части Желтого моря и в Восточно-Китайском море: его бдительность должна распространиться до Тайваня и покрыть Вторую цепь островов. («Первая цепь островов», как ее называют китайцы, тянется от Камчатского полуострова до Малайского полуострова и включает в себя крупные архипелаги восточноазиатского региона, в том числе Курильские острова, Японский архипелаг, острова Рюкю, Тайвань, северную часть Филиппинских островов и Борнео. «Вторая цепь островов» тянется от севера Японии (Йокосука) на юг через Бонинские острова, Гуам, Микронезию (Марианские острова, Палау) и заканчивается у Новой Гвинеи». — Прим. перев.)
Флот Южного моря (штаб в Чжаньцзян) должен контролировать Южно-Китайское море, в пространстве, ограниченном полуостровом Индокитай, Индонезией и Филиппинами. Пространство, доставшееся военно-морской экстраверсии Китая, следовательно, оказывается ограниченным ожерельем различных островов, от Японии до Индонезии.
У китайского флота, между тем, все еще остается несколько слабых мест: его системы связи сравнительно отсталые, средства противоракетной обороны ненадежны; противовоздушная и противолодочная оборона в значительной степени ограничена; авианосец, на самом деле, все еще не способен к полноценной боевой службе; да и сам подход китайских ВМС все еще опирается больше на количество, чем на качество. Потому Китай с помощью поиска сотрудничества с Мьянмой, Бангладеш, Шри-Ланкой или Пакистаном, по периметру своего «жемчужного ожерелья», стремится сгладить эти ограничения.
Эти реальности, таким образом, в их тенденции подтверждают, если это потребовалось, правильность теории контроля прибрежных вод («offshore control»), которую развивает американский исследователь Роберт Арт, когда упоминает о гипотезе, в конечном счете, маловероятной, прямого столкновения между Китаем и США: вместо того, чтобы пытаться уничтожить живую силу противника, американский флот должен, в конце концов, только изгнать его с берегов, осуществляя с моря суровый контроль прибрежной зоны с помощью значительно превосходящих противника по эффективности средств.
Китайская стратегия: побеждать без боя
Китай, по сути, повернулся к морю, чтобы обеспечить свое снабжение и экспортные поставки. Располагая малым количеством сырья, Китай вынужден его импортировать. Но безопасность маршрутов морского торгового судоходства сегодня зависит от США, единственной страны, обладающей флотом, способным осуществлять контроль моря. По мнению китайцев, это положение может быть изменено. Но в военном плане американская мощь настолько сильна, что китайцы, несмотря на их достижения, и не думают о том, что смогут соперничать с нею раньше 2100 года. И ни один другой народ в мире тоже не сможет.
Следовательно, чтобы не оставаться под властью этой мощи, нужно обеспечить себя такими средствами, чтобы можно было действовать иным путем. С 1980 года и с конца маоизма, китайцы отошли от прямой конфронтации, чтобы по «капиталистическому» пути развития заняться «открытостью и реформами», как говорил Дэн Сяопин. Это значит, что для того, чтобы выиграть войну на море, ее нельзя развязывать до тех пор, пока враг не заметит, что сражение стало
