В самом американском обществе тоже царит лицемерие. Суд над О. Дж, Симпсоном показал всему миру ложь, лежащую в основе американского судебного законодательства. Суд обратил всеобщее внимание на раздражение, испытываемое американцами по отношению к правительству, и на их скептицизм по поводу честности американской правовой системы. Знаменитый судебный процесс, связанный с президентом Клинтоном, обнаружил неприкрытое лицемерие политической элиты: консервативные политики, многие из которых тоже были виноваты в сексуальных «проступках», не стыдились признаваться в желании политической смерти Клинтона. Выборы во Флориде выявили американское лицемерие по отношению к демократии: отклонение от канонической процедуры подсчета голосов считается вопиющим преступлением, если дело происходит в какой-нибудь демократической стране третьего мира. Все население мира обратило внимание на то, что Верховный суд США авторитарным путем решил исход голосования, найдя повод прекратить подсчет голосов.
Люди всего мира пытаются и не могут понять, почему американцы, имея самую совершенную в мире образовательную систему, безразличны к мировым проблемам? Им неизвестны имена лидеров других государств, даже своих западных союзников. Они не могут показать, где какая страна расположена на карте. Они не знают мировой истории. Их просто не волнует это. Американца волнует автомобиль, являющийся его вторым домом, его интересует, как не платить налоги и где можно купить дешевый бензин. Но почему его не волнует остальной мир? Почему американцы склонны не доверять другим и проявляют безразличие к их потребностям, желаниям и надеждам? Почему?
Конечно, ни Америка как политическое образование, ни большинство американцев не слышат этих вопросов. Америка может быть открытым обществом, но она также и замкнутый круг. Голоса, доносящиеся извне, не проникают внутрь неприступных онтологических стен Америки. Что могут рассказать Другие, онтологически далекие от того, чтобы быть добрыми, хорошим, невинным и добродетельным людям, избранным Богом и историей? Разве возможна какая-то иная истина, кроме само собой разумеющегося утверждения: если что-то хорошо для Америки, значит, это обязательно хорошо для всех? Неудивительно, что американцы беспрерывно закутываются в свой флаг, символ онтологической добродетели. Флаг представляет собой все, что есть в Америке хорошего, и он должен в глазах американцев вызывать почтение у всего мира. Но для остального мира это всего лишь кусок материи, оборачивающий ложные представления о невинности и добродетели и прикрытый прозрачной пленкой американского корпоративного капитализма. Американские СМИ отображают американское ханжество в глобальном масштабе, создавая формулу для порочного круга ненависти. Ненависть порождает ненависть: онтологические предпосылки добродетели благоприятствуют возникновению онтологически обоснованной ненависти со всеми вытекающими отсюда последствиями.
4. Четвертая причина враждебности к Америке связана с определениями. Америка не просто единственная сверхдержава — она стала определяющей мировой державой. Америка определяет, что такое демократия, справедливость, свобода; что такое права человека и мультикультурализм; кто такой «фундаменталист», «террорист» или просто «злодей». Остальной мир, включая Европу, может просто принимать эти определения и следовать американским указаниям (как, например, в большинстве случаев делает Великобритания). Но все эти понятия определяются ею исключительно через американскую идентичность, историю, культуру, опыт и зачастую через американский эгоцентризм. Так, когда президент Буш, к примеру, в своем обращении к американскому народу заявляет: «Америка берет на себя ведущую роль в деле защиты свободы и справедливости, потому что эти понятия истинны и неизменны для всех людей», он говорит о справедливости и свободе в американском понимании как единственно возможном. И действительно, зачем интерпретировать эти ценности как-то иначе? Какой смысл в том, чтобы история и опыт других культур создавали собственные представления о свободе и справедливости?
Хорошей иллюстрацией к вышесказанному может послужить проблема прав человека. Согласно западному, либеральному представлению под правами человека понимается исключительно индивидуальная и политическая свобода. Соединенные Штаты упростили это понятие, интерпретируя его с точки зрения рынка и «свободной торговли». Соединенные Штаты наотрез отказываются признавать, что право на пищу, жилье, минимальные санитарные условия и сохранение культурной идентичности гораздо важнее сохранения рыночной экономики, несмотря на длящиеся уже около 20 лет попытки развивающихся стран убедить США в обратном. На саммите ООН по социальному развитию, состоявшемся в марте 1995 года, была сделана попытка расширить круг понятий, составляющих «права человека». Но несмотря на долгие дебаты, в итоге по настоянию США победу одержала «мировая рыночная экономика». Как замечает малайзийский политолог и борец за права человека Чандра Музаффар, «какой смысл миллиардам погрязших в бедности людей бороться за права человека, если эти права не спасают их от голода, от бездомности, от невежества и от болезней?»
Но американское понимание прав человека не всегда одинаково. Так, хотя США рассматривают борьбу мусульман восточного Туркестана против Китая как «проблему прав человека», они, тем не менее, не считают, что борьба чеченских мусульман против России связана с правами человека. И в Чечне, и в восточном Туркестане мусульмане составляют большинство; и там, и там они борются за независимость. В целом Соединенные Штаты игнорируют нарушения прав человека в Китае, потому что Китай—это торговый партнер, все более и более значимый. Но когда права Соединенных Штатов на интеллектуальную собственность подверглись риску, права человека быстро выдвинулись на первый план. Мыслители развивающихся стран определяют права человека, в их узком — американском — толковании, как самую развитую форму американского сверхимпериализма. Соединенные Штаты определяют права человека так, как им заблагорассудится, а затем используют эмоциональную риторику, касающуюся прав человека, как палку для битья тех стран, экономическая политика которых не отвечает требованиям Соединенных Штатов.
Многократно восхвалявшееся универсальное представление о свободе печати подвергается аналогичному произволу. Когда это касается других стран, то свободу печати определяют как универсальный императив. Если же свобода печати допускает критику в адрес Америки, то она оказывается опасной и разрушительной. Так, США добились прекращения трансляции катарского телеканала «Аль-Джазира», единственной независимой арабской спутниковой станции, вещающей из Афганистана. Америка оказала огромное давление на Катар с целью «обуздать» «Аль-Джазиру» и разбомбила их филиал в Кабуле. В начале 2002 года Соединенные Штаты закрыли палестинский независимый еженедельник Hebron Times. Палестинские власти сообщили, что «сотрудники ЦРУ рекомендовали закрыть газету, потому что она слишком критично настроена к Израилю и политике США в отношении пале-стинцев». Редактор Hebron Times Валид Амайре заявил: «Прискорбно, что Соединенные Штаты, так ценящие у себя на родине свободу печати, заставляют палестинские власти подавлять свободу печати в Палестине. Что случилось с первой поправкой к американской конституции, или, может быть, она не подходит к не американцам?»
Америка весьма оригинальным образом определяет и переопределяет права человека, а затем использует их в качестве инструмента своей внешней политики, предъявляя миру двойное послание. С одной стороны, придерживаться ограничений, накладываемых правами человека, должны другие, а не Америка; с другой—развивающимся странам ясно дают понять, что они должны принять экономическую политику, рекомендуемую Америкой, даже ценой нарушения прав человека. Неудивительно, что подобный подход порождает огромную ненависть к Соединенным Штатам.
Америка не только определяет основные понятия, но также создает картину мира: определяет то, каким образом следует характеризовать и рассматривать других. Америка — рассказчик для всего мира. Рассказываемые ею истории по большей части либо основаны на собственном опыте, либо заимствованы из других культур, но для них создан особый американский контекст. Эта тенденция приводить других в соответствие с американскими представлениями и интересами часто ведет к демонизации целых социальных групп. Например, все арабы считаются «фундаменталистами», все, кого волнует вопрос о контроле научной деятельности американскими корпорациями, имеют антинаучный взгляд на вещи, а те, кто ставит под сомнение американскую международную политику, — «моральные банкроты», «нигилисты» или «идиоты», как мы уже видели в 1-й главе.
