мобильности намного увеличились бы.
Одновременное увеличение числа легкопехотных дивизий также способствовало бы повышению стратегической мобильности. Оснащенные легким вооружением, эти формирования, насчитывающие в своих рядах около 10 тыс. человек, значительно компактнее механизированных дивизий, состоящих из 14–18 тыс. военнослужащих. На переброску легкопехотной дивизии требуется на 40 % меньше транспортных средств, чем для перемещения механизированной дивизии. Созданные и обученные для ведения боевых операций в районах, где войска США не могут быть размещены постоянно, легкопехотные дивизии позволят Соединенным Штатам реагировать на враждебные выпады быстро и адекватно. Действия английской легкой пехоты в сражении за Фолклендские острова – с длительными маршами и боями на труднодоступной местности – наглядно продемонстрировали истинные возможности подобных формирований. Расширение нынешнего плана, с тем чтобы СБР включали пять легкопехотных дивизий, позволило бы Соединенным Штатам в случае массированного советского прорыва (например, в горные районы центрального Ирана или Пакистана) быстро принять ответные меры.
Более мощные СБР объединили бы в своем составе эти легкопехотные армейские дивизии, авиадесантные войска, а также корпус морской пехоты. С их помощью Соединенные Штаты смогли бы отстаивать и подкреплять силой собственные интересы даже там, где они не могут разместить свои войска на постоянной основе. Это явилось бы достойным стратегическим и политическим ответом на изменившиеся геополитические условия. Европа уже перестала быть главным местом советско-американского соперничества, и критические ситуации могут скоро возникнуть в регионах, где Соединенные Штаты слабы, а дружественные режимы нестабильны.
Возросшие американские возможности превратились бы для Москвы в главный фактор сдерживания любых планов перенесения военной мощи в отдаленные от Советского Союза районы (например, на Ближний Восток, юг Африки или даже в Центральную Америку). Эти возможности помогли бы создать на третьем главном стратегическом фронте такую же ситуацию, как в Центральной Европе. Любые действия советских обычных вооруженных сил привели бы к крупному военному столкновению с быстро прибывающими американскими боевыми частями, чреватому опасностью ядерной эскалации.
Подобные стратегические корректировки требуют более четкого определения роли ВМС США. Прежде всего следует отделить их ядерный потенциал от основной геостратегической задачи контроля над морями. Может быть, придется создать самостоятельное командование всеми стратегическими ядерными силами, подчинив ему БРПЛ, способные нанести массированный ядерный удар по Советскому Союзу. Главной задачей военно-морских сил Соединенных Штатов должно быть обеспечение господства на море. Без эффективного контроля над океанами рухнет вся геополитическая структура американских глобальных обязательств. Соединенные Штаты окажутся просто не в состоянии поддерживать американские усилия ни на одном из трех главных евразийских фронтов.
Данное обстоятельство лишний раз подчеркивает настоятельную необходимость организации военно-морских сил в соответствии с их основной ролью. Под основной ролью мы понимаем не перенос военных действий к советским портам с помощью авианосцев, к тому же построенных большей частью еще во время второй мировой войны, и не участие в ядерной войне. Важнейшая задача ВМС – контролировать морские просторы и оказывать силовое воздействие на локальные конфликты в отдаленных регионах. А это значит, что военно-морской флот должен в основном опираться на ударные подводные лодки, включать только такие авианосцы, которые нужны для силового воздействия обычными военными средствами, и – самое главное – сосредоточить внимание на создании сил, которые необходимы для предотвращения советских попыток воспрепятствовать ВМС США выполнить возложенную на них миссию обеспечения и поддержки американских вооруженных сил за рубежом.
Для установления действенного контроля над морскими просторами военно-морские силы США должны быть готовы одновременно: 1) поддержать американские войска общего назначения на заморских территориях; 2) заблокировать военные флоты Советского Союза в местах их дислокации; 3) уничтожить расположенные на чужой территории советские военные базы, созданные для обеспечения военных операций на море. Чтобы справиться с этими задачами, военно-морским силам США потребуется иная структура. Не следует увлекаться увеличением количества авианосцев и тяжелых боевых кораблей. Слов нет, они особенно эффективны в тех случаях, когда нужно с помощью авиации и корабельной артиллерии поддержать высадку американских сухопутных войск в прибрежной полосе или не допустить, чтобы противник перерезал морские пути (например, в Ормузском проливе). Имеющиеся финансовые средства следует направить на усиление способности ВМС США выполнять свою главную миссию сохранения господства на морях, которое совершенно необходимо для обеспечения стратегической гибкости американских обычных вооруженных сил в глобальных масштабах.
Сочетая глобальную гибкость на уровне обычных вооружений с позиций взаимной стратегической безопасности, Соединенные Штаты сделали бы серьезный шаг по направлению к всеобъемлющей стратегии, которая больше соответствует вероятным геополитическим и военным потребностям конца нашего столетия. Это означало бы своевременный отказ от негибких, сформированных историей стратегических обязательств, когда упор делается на массированную концентрацию обычных вооруженных сил на единственном фронте и когда выживание нации ставится в зависимость от все более устаревающей доктрины взаимного гарантированного уничтожения.
Решающее значение технологического превосходства
Для поддержания как взаимной стратегической безопасности, так и глобальной гибкости на уровне обычных вооруженных сил Соединенные Штаты должны полностью использовать и одновременно тщательно оберегать свое главное достояние – технологическое превосходство. Именно оно до сих пор не позволяло Советскому Союзу пожинать плоды огромных военных расходов и экономических жертв. В отсутствие американского технологического превосходства Советский Союз, по-видимому, уже сегодня располагал бы решающими преимуществами на стратегическом и обычном уровнях со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Американское технологическое превосходство – это прямой результат децентрализации творческой атмосферы в науке и производстве, усиленных конкуренцией и организационным плюрализмом. Именно конкуренция побуждает к нововведениям и экспериментированию, которые не поддаются формальному планированию в централизованном порядке. Бюрократический процесс в силу самой своей природы несовместим с риском, который является непременным условием любого крупного технического достижения или научного открытия. Именно по этой причине Советский Союз предпочитает улучшать вооружения путем совершенствования существующих систем и принимает к производству принципиально новые системы оружия только после того, как они докажут свои достоинства где-нибудь в другом месте. Так было с немецкими ракетами «Фау-1» и с американскими БРПЛ.
Структурное многообразие американской экономики и склонность к техническому экспериментированию – факторы, которые невозможно переоценить. Но их использование в стратегических целях должно определяться и направляться мощным стимулом. Сегодня – это программа СОИ, которая концентрирует внимание на решающем – в стратегическом плане – вопросе господства в космосе. В конечном счете значение программы СОИ определяется не тем, что она может обеспечить защиту населения всей страны или более ограниченную оборону против советских систем первого удара, которую можно или развернуть, или же, воздержавшись от претворения в жизнь, обменять на существенное сокращение наступательного потенциала Советского Союза. Значение СОИ зависит от того, сможет ли она предоставить США новые возможности воспрепятствовать контролю противника в космосе и – если потребуется – утвердить американское превосходство в космическом пространстве.
Программа СОИ стала катализатором новых идей и открытий в стратегической сфере, которые в конце концов могут стать решающими.
