Ознакомительная версия.
К концу 20-х увеличилась разведывательная сеть, появились новые резидентуры, возросли расходы на приобретение документов. Разведупр уже не укладывался в те суммы, которые он получал в 1926 году. Валютная смета, хотя и медленно, но неуклонно росла, и «инстанция», то есть Политбюро, согласилась с требованием военных. Нарком Ворошилов был членом Политбюро, и ему легче было убеждать своих партийных коллег в необходимости увеличения валютных средств на ведение военной разведки. В необходимости такого увеличения Ворошилова убеждал Уншлихт, а Уншлихта соответственно Берзин. Последний считал, что лишних денег в разведке не бывает — чем больше валюты, тем лучше работа и лучше результаты. В конце 20-х при определении валютных расходов перешли с фунтов на доллары. Американский доллар уже тогда был мировой валютой, и разведки крупнейших стран мира использовали его в качестве универсального средства при расчетах со своей агентурой. Разведупр также в течение нескольких лет получал сотни тысяч «зеленых» в год.
1929 финансовый год начался с октября 1928 года и продолжался до октября 1929 года. 20 сентября 1928 года на заседании Политбюро была образована комиссия под председательством Янсона для рассмотрения валютной сметы Разведупра на следующий финансовый год. На очередном заседании Политбюро 11 октября 1928 года Янсон представил соображения комиссии. Политбюро постановило:
«27 — Принять предложение комиссии т. Янсона:
а. Утвердить смету 4-го Управления Штаба РККА на 1929 год в размере: американских долларов — 900 000 и червонных рублей — 487 560.
б. Представить 4-му Управлению Штаба РККА право в случае изменения обстановки возбудить в конце второго квартала 1929 бюджетного года ходатайство об увеличении валютной сметы».
Выписки были посланы Уншлихту для сведения и наркому финансов для исполнения.
1930 год был особым годом. Для строящихся по плану первой пятилетки заводов и фабрик за границей закупалось в большом количестве новейшее оборудование. А за него надо было платить не только традиционным экспортом: нефтью, лесом и пушниной, но и валютой, которой катастрофически не хватало. Поэтому специальная комиссия Политбюро шерстила все наркоматы и ведомства, урезая валютные расходы, где только можно. Добрались и до военной разведки. Как и в прошлом году, комиссия Янсона рассмотрела смету Управления, но выделила на 150 тысяч долларов меньше, чем в прошлом году. 15 декабря 1929 года Политбюро постановило:
«49 — Принять предложение комиссии т. Янсона:
а. На оперативную работу 4-го Управления Штаба РККА ассигновать на 1930 год — 750 000 американских долларов.
б. В советских рублях на специальную работу 4-го Управления Штаба РККА ассигновать на 1930 год — 515 000 рублей».
Выписку на этот раз послали Ворошилову. Очевидно, решили, что обходить наркома в таких вопросах негоже. Чтобы как-то компенсировать Управлению сокращение валютных ассигнований, из его сметы изъяли расходы, в валюте и рублях, на содержание военно-морских атташе и заграничные научные командировки по военному ведомству. Их отнесли на другие параграфы сметы Наркомата по военным и морским делам.
В октябре 30-го правительство решило не начинать новый финансовый год, а ввести Особый квартал — октябрь — декабрь 1930 года. Естественно, что Ворошилов и Менжинский сразу же подняли перед Политбюро вопросы о дополнительных ассигнованиях для военной и политической разведок на эти месяцы. Уже 5 октября Политбюро рассмотрело вопросы Ворошилова и Менжинского. Разведупру выделили на спецработу — агентурную разведку — на эти месяцы 127 тысяч американских долларов и 141 тысячу червонных рублей. ОГПУ получило дополнительно к смете на особый квартал и 1931 год на особые нужды один миллион червонных рублей.
Уже в ноябре 1930-го руководство военной разведки доложило наркому цифры сметы Разведупра на 1931 год. Соответствующее письмо за подписью Ворошилова было отправлено в Политбюро. И, как в предыдущие годы, комиссия что-то урезала в проекте сметы. Но, очевидно, представленные цифры не удовлетворили членов Политбюро, и на очередном заседании 25 декабря 1930 года было принято решение: «Поручить комиссии Политбюро пересмотреть смету Разведупра в сторону дополнительного сокращения». Но в Разведупре руководствовались принципом «Проси как можно больше». Разведывательное руководство можно было понять. В разведке лишних денег не бывает — все, что имеется, идет в дело. И, несмотря на все сокращения комиссии, Разведупр получил на агентурную разведку в 1931 году максимальную за последние несколько лет сумму в валюте. В постановлении Политбюро от 7 января 1931 года было записано: «Утвердить смету Разведупра на 1931 год в сумме 948 754 американских доллара». Выписки из постановления были посланы: Ворошилову для сведения и новому наркому финансов Гринько для исполнения.
К сожалению, в постановлении не указывалось, какое количество червонных рублей получила военная разведка дополнительно к валюте. Но если судить по предыдущим годам, то не менее 500 тысяч. Если подвести итоги, то за три года, 1929–1931, военная разведка получила около трех миллионов американских долларов и более полутора миллионов червонных рублей. Политическая разведка получила примерно столько же. Если к этому добавить валюту, которую получал отдел международных связей Коминтерна, то есть партийная разведка, то можно сказать, что разведывательная триада Сталина, обеспечивавшая высшее партийное, государственное, военное и дипломатическое руководство страны своевременной, достоверной и документальной информацией, стоила дорого. Пока не удалось из-за закрытости архивов установить те суммы в валюте, которые военная разведка расходовала в 1932–1933 годах. Но можно не сомневаться, что эти суммы не сокращались, а только увеличивались. Мир шел к войне, в Европе пахло порохом, и руководство Разведупра понимало это лучше других. Поэтому и Берзин, и его преемник комкор Урицкий старались выжать из бюджета максимум возможного. В 36-м положение было такое же, как и в предыдущие годы. Валютную смету пытались урезать, и Ворошилову приходилось бороться за каждую сотню тысяч, выделяемую разведке. Хорошо зная обстановку в Политбюро, когда все вопросы валютного финансирования решал лично Сталин, нарком обращался непосредственно к нему. В письме от 27 марта 1936 года он докладывал генсеку, что Наркоматом обороны было заявлено Наркомату финансов требование в иностранной валюте на 1936 год на неторговые нужды в размере 2 510 000 золотых рублей. Из этой суммы на агентурные расходы военной разведке предполагалось использовать два миллиона. Остальные деньги предназначались на официальные заграничные командировки и содержание военных атташе.
Решением Валютной комиссии агентурные расходы были урезаны до 1 479 000 золотых рублей, что было на 21 000 меньше суммы, отпущенной в 1935 году, когда было выделено 1,5 миллиона золотых рублей, и не отвечало потребностям разведки на 1936 год. Обосновывая необходимость увеличения расходов на эти цели. Ворошилов писал Сталину: «В текущем году перед разведкой стоят задачи: широко развернуть работу за рубежом, выбросить за рубеж большое количество новых работников, усилить вербовку новых агентов и источников, создать надежную радиосвязь и закупить запас необходимых технических материалов для обеспечения связи и паспортной техники на случай войны». Сталин хорошо понимал значение разведки в преддверии назревавшей войны в Европе, и разведчики получили запрошенные ими два миллиона. На копии письма, хранящегося в архиве, надпись рукой Ворошилова: «Принято. К. В».
Можно подвести предварительные итоги. Военная разведка в среднем тратила в 20–30-х годах по миллиону долларов в год. Можно также с уверенностью утверждать, что политическая разведка тратила примерно столько же. К этим суммам необходимо добавить валютные расходы партийной разведки — отдела международных связей Коминтерна. В итоге разведывательная триада, созданная Сталиным, обошлась государству примерно в 50 миллионов долларов. Сумма огромная для того времени. Такова была цена информированности высшего политического, государственного, военного и дипломатического руководства Советского Союза в межвоенное двадцатилетие.
Мобилизация разведки и планы управления в 1932 г
В 1931 г., после знаменитых фальсифицированных процессов «Промпартии» и «Союзного бюро меньшевиков», на которых подсудимые давали «признательные» показания о подготовке Франции и ее союзников к войне с СССР, на страницах советской печати появилось слово «мобилизация». О мобилизации промышленности, армии и всей страны для отражения агрессии со стороны Франции и ее союзников, а также якобы поддерживающей их Германии, писали газеты и журналы. Об этом говорили в своих выступлениях государственные и партийные деятели. Старалась и разведка. В начале 31-го ИНО ОГПУ, ссылаясь на свои источники в Париже, Берлине и Варшаве, докладывали, что французское правительство хочет перетянуть Германию на свою сторону, добиться ухудшения советско-германских отношений и расторжения договоров, заключенных этой страной с Советским Союзом. Для этого немцам предлагается якобы заем в несколько миллиардов золотых франков. При этом разведка ничего не говорила о том, где Франция в условиях жестокого мирового экономического кризиса может найти такую фантастическую по тем временам сумму.
Ознакомительная версия.
