Здесь необходимо сказать несколько слов об элитах. У нас, дорогие соотечественники, к ним, естественно, относятся наиболее яркие представители всех страт общества, которые в России относились бы ко всем трем сословиям: и высшее духовенство, и политические лидеры, и военная и полицейская верхушка, и капитаны бизнеса, и лидеры науки, и звезды культуры и т. п. Не так в России: официальная идеология (впрочем, явно разделяемая в этой части большинством населения) считает национальными элитами только первые два сословия, а писатели и предприниматели, телеведущие и ученые и все другие известные и влиятельные люди, относящиеся к податному сословию, могут быть сколь угодно уважаемыми и ценными для страны, они явно являются и соответственно считаются «сливками общества», но не элитами. Под элитами понимаются не столько особо преуспевшие люди, обладающие в результате богатством и славой, сколько вожди; а как учил Спаситель, не могут слепые быть вождями слепых. Что же, по русским представлениям, дает возможность первым двум сословиям быть вождями и чего нет у даже самых лучших людей из третьего, так что они суть слепы? Ответ на это прост и четок – самопожертвование. Величие человека не в том, чего он добился, а в том, чем он для этого пожертвовал. Это очень глубокий пласт мироощущения русских – у них даже в частной жизни благодарность к другому человеку испытывают не в зависимости от того, сколько он сделал для тебя, а в зависимости от того, сколько он от себя для этого оторвал. В культовом российском фильме 30-х годов «Дорога на Кавказ» главный герой, живущий недалеко от мультимиллионера, который установил у себя климатическую установку, восклицает: «Да, у меня теперь тоже постоянно хорошая погода, но за что мне быть ему благодарным – он же не для меня это делал!» Поэтому, хотя в Империи есть магнаты-миллионеры и даже миллиардеры и, естественно, многие им завидуют и хотят жить так же, нет общепринятого к ним уважения и вообще хорошего отношения (хотя нет и ненависти): ну да, он создал новую отрасль экономики, молодец, и это полезно всем, но он же для себя старался. То есть если кто-то сделал что-то общеполезное, но ради себя, а не ради других (а критерием здесь служит исключительно самопожертвование), то русские готовы признать его молодцом, но не считают себя перед ним в долгу. Иначе, с их точки зрения, надо было бы благодарить врагов России, от Запада до исламистов, потому что те, заставляя российскую нацию сплотиться перед лицом опасности, объективно всегда приносили ей гораздо больше пользы, чем союзники.
Такое отношение к самопожертвованию и предопределяет, кого в России относят к элитам: служилое сословие отказывается от нормальной жизни, семьи и вообще от всего материального ради власти и славы в служении стране, духовное сословие ради спасения себя и всех отказывается даже и от власти и славы, вплоть до ухода от мира (священноначалие не в счет, это не мирская власть), а податное сословие не отказывается ни от чего. Такой отказ (только обязательно ради каких-то идеалов, а не как отказ от сладкого ради стройных бедер) есть синоним устремления к горнему. А только устремленный к высшему, освободившийся от животных инстинктов может быть вождем, считают русские, – устремленный к земному может быть только кумиром. Поэтому лишь первые два сословия и являются вождями; то, что духовное сословие не обладает избирательным правом в светских делах, и в частности не участвует в выборах императора, есть позиция самой Церкви – «несть бо власти, аще не от Бога». Но то, что высшие сословия сознательно делают испытания и лишения постоянной частью своей жизни, имеет еще и чисто инструментальное значение для построения многовековой Империи, поскольку из истории известно, что любые движения – и политические, и религиозные, – которые когда-либо приходили к власти, становились непобедимыми именно в результате испытаний и лишений. Но обретя власть, они погружались в роскошь и тем самым быстро теряли свою силу. Русским элитам это не грозит.
Те же весьма многочисленные люди, кто принадлежит к третьему сословию, но имеет смешанные жизненные мотивации (то есть и личное преуспевание, и общественное благо, причем второе часто на первом месте) и кто не мыслит себя вне служения другим людям или державе, есть ближний тыл элит. К ним относятся многие из врачей, ученых, учителей, освоителей новых земель и т. п.; поэтому истинные элиты, то есть первые два сословия, не висят в безвоздушном пространстве. Это относится даже и к властным структурам: если из прочтенного у вас сложилось впечатление, дорогие соотечественники, что в имперской власти или даже в ее самой руководящей верхушке служат только опричники, то это не так – там есть и земцы. Их меньшинство, и атмосфера в «коридорах власти» определяется опричниками – но ровно это и предопределяет отсутствие запретов на вход туда для земцев: почему нет, коль они эту атмосферу все равно не разрушат. Правда, я не очень понимаю, зачем земцу идти во власть: богатств на службе Империи не снискать ни праведных, ни неправедных, славы среди земцев – тоже (а слава среди опричников вряд ли нужна неопричнику). А если тебя все это не интересует, то почему бы не вступить в опричники? Тем не менее такие земцы находятся – главным образом это те, кто разделяет идеи служения и бедности, но является по натуре не воинами, а интеллектуалами. Не следует путать их с интеллектуально развитыми людьми – таковые могут быть и среди воинов. К пацифизму это тоже не имеет никакого отношения – те, о ком я говорю, могут быть сторонниками самых жестких решений. То есть описанные выше качества служилых земцев относятся не к интеллекту и не к убеждениям, а скорее к гормональным особенностям: многим просто претит культ силы, хотя абстрактно ничего против нее они не имеют. Имперской власти никогда не придет в голову отталкивать их – она относится к людям по завету Спасителя: «Кто не против вас, тот за вас». Но в регулярно возникающих публичных дискуссиях о расширении служилого сословия путем включения туда принесших три обета, но не служивших в армии она пока что неизменно выступает противником этих предложений. При этом обратное: чтобы опричник подвизался в земской профессии, в том числе интеллектуальной, например в науке, – допускается, и хотя не очень часто, но встречается в реальности. Но править должны только воины, потому что правитель и воин – одна и та же профессия, считает Российская Империя; так было всегда и так должно быть. А иные могут быть помощниками и резервом, и даже частью властной элиты, но не самой властью – иначе ее жесткий и суровый дух начнет размываться.
Сословия, однако, являются носителями не только совершенно разных образов веры, мыслей и действий, но и трех разных образов восприятия существования своей страны во времени – так сказать, образов связи времен. Для первого сословия абсолютной реальностью является прошлое, с Вселенскими соборами, святыми отцами, православной византийской, а затем российской державой, – в нем они видят и источник благого, и образцы для подражания. Будущее для них не несет ничего, кроме мрака, – там царство Антихриста, с наступлением которого человек обязан бороться, но которое не может победить, потому что проречено иное. А настоящее – хотя они весьма одобряют то конкретное настоящее, что существует в Российской Империи, – есть для них лишь постоянно отодвигающаяся граница, отделяющая мир от будущего. Для второго сословия единственная реальность – это настоящее, так же как для любого воина самый важный и главный бой – это тот, который надо вести сейчас. Прошлое для них не более чем воспоминания, а будущее – в лучшем случае цель (они иначе представляют себе последние времена, см. далее). Для третьего сословия реальность – это будущее, поскольку в российском обществе еще с XIX века, и особенно со времен Второй Империи, доминируют прогрессистские представления об истории, и будущее представляется лучше настоящего и тем более прошлого во всех смыслах – и материальном, и социальном, и духовном. Имевшие место в истории, в том числе недавней, явные отклонения от этого направленного вверх вектора рассматриваются лишь как изгибы по преимуществу прямой дороги, несущественные при взгляде с высоты птичьего полета. Поэтому, считают они, мы не просто творим будущее – мы перед ним в ответе, поскольку оно как бы уже есть.
Это не просто разница онтологических взглядов – это три разных образа будущего, а следовательно, три разные русские идеи, поскольку национальная идея как раз и воплощается в образе будущего. Первое сословие есть носитель эсхатологической русской идеи: впереди пришествие Антихриста и конец света, и главное – подготовиться к этому, очиститься и укрепиться духом. Россия и русские должны быть на острие этой борьбы потому, что они единственные исповедуют истинную апостольскую веру, и потому что они готовы пострадать за других. Главное достижение Периода Восстановления и Третьей Империи не в окончании национального унижения, а в том, что с телеэкранов исчезли эзотерические проповедники, с рекламных щитов – полуголые девушки, а руководители государства и даже многие руководители корпораций теперь молятся перед принятием ответственного решения, причем не для показухи.
