Если то, что я описываю, имеет место, то у этого описываемого есть название – клоака. В клоаке нет целостности и связи. В ней есть лакомые частности. А также нелакомые частности. Живущий по законам клоаки (я имею в виду не Конституцию и не Уголовный кодекс, а неписанные законы некоего общежития, общемыслия и общеделания) понимает реальность, как мусорную свалку. Всю реальность целиком.
И, понимая ее, как мусорную свалку, он соответственно с ней обращается. Он "выковыривает" из нее полезные и даже ценные вещи, отбрасывая вещи ненужные. В любом случае, он ее утилизирует.
Там, где есть клоака, есть утилизация. Чего? Всего! Не только месторождений или ракет, но и всех элементов совокупного бытия. Культурных элементов, смысловых, текстовых, символико-ритуальных. Все эти элементы, находясь на свалке, по факту этого нахождения подлежат утилизации. Запомним это и, чтобы не забыть, зафиксируем (рис. 34).
Когда я говорю "ко всему на свете", то это не метафора. Это буквальность. Действительно, ко всему на свете. Например, к политическим текстам. У этого свалочного-утилизационного подхода есть очень ёмкое название на криминальном сленге. Можно игнорировать сленг, презирать его. Но сленг ведь не случайность. Он может уродовать реальность. А может правильно отражать антиреальность.
Если вы на языке сленга начинаете говорить о "Евгении Онегине", о ваших родственниках, о сохраненных вами идеалах, священных для вас реликвиях и текстах, – вы разрушаете остатки реальности. Но если вы по поводу антиреальности говорите не на языке сленга, а на высоком классическом языке, то вы совершаете ответное кощунство. Вы эту антиреальность удовлетворяете в ее вампирических амбициях. Вы предписываете ей бытие, которого у нее нет.
Поэтому связь языка и предмета описания совсем не так проста и однозначна, как это кажется тем, кто иногда критикует меня за использование сленга. Постмодернизм как разрушение реальности – это одно. Постмодернизм как инструмент описания антиреальности – это другое.
Так вот, о криминальном сленге. На нем такая утилизация с выхватыванием нужных элементов из "мусорного бачка реальности" имеет свое название. Называется это "фильтровать базар".
Но криминалитет выхватывает пригодное для действия, то есть для осмысленной кражи. Клоачники же выхватывают из мусорного бачка то, что им приглянулось. Читают политический текст и видят красивое словцо. Они выхватывают это словцо, фильтруя текст, как криминальный "базар". И начинают использовать его к месту или не к месту. Я назову это "лого-клептоманией".
Но если возможна "лого-клептомания" (притом, что в начале было Слово), то почему невозможна "семанто-клептомания", "образо-клептомания", "символо-клептомания", наконец? В совокупности все эти мании представляют собой способ поведения клоачника, способ его мышления, осваивание этим мышлением антиреальности. Ведь мы сказали, что рукотворно-суррогатные общества – все, от общества потребления до регрессивного общества, – лишены истории. Что такие общества не есть народ, ибо народ – это общество, живущее в истории.
Так вот, клоака живет вне истории. Но это не значит, что она не смотрит на историю как на мусорную свалку, из которой можно добывать лакомые вещички: словечки, бренды, наклейки, прецеденты, аналогии. Все это очень важный "товар". Соответствующий взгляд клоаки на историю вытекает из самого факта того, что клоака живет по закону маний и вне истории. Но смотрит на историю.
Как на что она смотрит на историю? Как на мусорную свалку. Почему? Потому что она на все так смотрит. Она может даже этого не понимать, не отдавать себе в этом до конца отчет. Она так живет, но это не значит, что она так себя понимает. Вопрос: а мы-то – хотим что-то понимать адекватно сути происходящего?
Так вот, общее между фактами, текстами, действиями, которые я рассматриваю, состоит в том, что все эти факты, тексты и действия адресованы одному игнорируемому единому корню – Истории (рис. 35).
Я предлагаю рассмотреть происходящее под этим углом зрения. Предлагаю также общую схему для рассмотрения под подобным углом зрения. Она такова (рис. 36).
А теперь я предлагаю рассмотреть, как осуществляется в отношении к каждому конкретному элементу подобная "клиотилизация". И начну, конечно, со Знамени Победы. При этом выяснятся далеко не столь очевидные вещи.
Начну с реального Священного Знамени (рис. 37).
Это знамя было поднято над рейхстагом Егоровым и Кантарией 1 мая 1945 года. Красный штурмовой флаг, изготовленный по решению Военного Совета 3-й Ударной армии, который был водружен воинами 150-й стрелковой ордена Кутузова II степени Идрицкой дивизии 79-го стрелкового корпуса 1-го Белорусского фронта.
На следующем снимке представлена торжественная церемония передачи Знамени Победы военному коменданту Берлина Герою Советского Союза генерал-полковнику Берзарину Н.Э. для отправки в Москву (рис. 38).
А вот так воины-победители проносят по Центральному московскому аэродрому Знамя Победы в день прибытия его в Москву из Берлина (рис. 39).
Поскольку эти фотографии не цветные, нам нужно рассмотреть цветной оригинал (рис. 40). Почему надо рассмотреть, станет ясно чуть позже.
Вы видите цвета. Вы видите желтые пояса и аксельбанты на форме солдат, желтые надписи на других великих знаменах той же Победы. И вы видите, что на оригинале Знамени звезда, серп и молот, а также надпись – белого (очевидным образом не желтого) цвета. Назовите этот цвет белым или серебряным – это ничего не меняет. Он не желтый. Поскольку любые дистанционные фото недостаточно отчетливы, а вопрос очень острый – привожу и специальную фотографию, сделанную для четкого документирования великого символа (рис. 41).
Итак, есть Знамя Победы, хранящееся в Центральном Музее Вооруженных Сил. Это полотнище красного цвета с изображением в верхнем левом углу перекрещенных серпа и молота с пятиконечной звездой над ними и надписью на полотнище:
"150 стр. ордена
Кутузова II ст.
Идрицк.див.
79 ск.3 УА I БФ".
Мы с вами видим, что и звезда, и серп, и молот на аутентичном Знамени – однозначно белого цвета.
А теперь я цитирую высказывание.
РИА-Новости, 23 марта 2007 года: "Когда со Знамени Победы сдирают серп и молот, вместо красной звезды ставят белую американскую – это оскорбляет память, честь и достоинство всех нас". Так РИА-Новости цитирует Зюганова.
А вот другая цитата, с сайта КПРФ от 9 апреля 2007 года: "Уважаемые товарищи, боевые друзья! 6 апреля депутаты Государственной Думы от партий "Единая Россия" и ЛДПР совершили очередное преступление, приняв закон о смене советской символики на Знамени Победы – красная звезда, серп и молот – на американскую: белая звезда".
Это что, не помоечное мышление? Не утилизация проблемы в личных целях? Я, конечно, совершенно не оправдываю снятие серпа и молота со Знамени Победы. Я просто требую, чтобы из уважения к памяти павших, уважения к живым фронтовикам никто не смел говорить, что на Знамени Победы была звезда красного цвета. Потому что она была белая! И подобные декларации людей, говорящих о своем бесконечном уважении к Знамени Победы, означают, что они попросту рехнулись. А в моей терминологии – выпали из Истории, относятся к ней, как к помойке, как к скопищу бессмысленных предметов, полезных для электоральных кампаний.
Понятно только одно – что те, кто называют себя патриотами, не любят величие своей истории. Не знают своих подлинных символов. Не относятся к этим символам в их аутентичности со священным трепетом. А почему не относятся? Потому что приняли те же правила регрессивно-архаизирующей игры. Потому что в фундаментальном плане тождественны своим кажущимся антиподам.
А вот как действовали антиподы – отдельный вопрос. Чтобы не казалось, что я зацикливаюсь на Зюганове.
Начать приходится с вопроса о символе.
Игра с этим символом и ее заменой "символом Знамени Победы" была затеяна Ельциным и его пиарщиками в преддверии выборов 1996 года. Знамя – само и есть символ. Придумать "символ символа" может только человек, ничего не понимающий в символе как таковом. Не знающий роль символа, его отличие от эмблемы.
Если символ адресует к тому в народе, что реагирует на символическое, то к чему адресует "символ символа"?
Короче, это была помоечная, клоачная игра. К которой, как мы увидим, подключились оппоненты Ельцина. У них не хватило сил поломать игру как таковую. Они стали в эту же игру играть. Предлагать свои "символы символа". Клоачность расширилась. Помойка стала всеобщей.
Как конкретно развивались события?
В советское время, особенно начиная с 60-х годов, когда были введены широкомасштабные празднования Дня Победы, на улицах и зданиях в праздничные дни вывешивалось много красных флагов с советской символикой – серпом, молотом и звездой, и просто красных полотнищ. Вопрос о Знамени Победы тогда не был больным.
