Какие ошибки мы допустили во Вьетнаме, а затем в Афганистане и в Ираке? Во Вьетнаме Америка просчиталась в оценке своих интересов. Конечно, северные вьетнамцы угрожали южным. Конечно, было бы хуже, если бы Вьетнам стал коммунистическим. Но Америка ввела свои многочисленные войска, потому что полагала, что на карту были поставлены ее жизненно-важные интересы, состоящие в борьбе с распространением коммунистических режимов. На самом деле у Америки не было жизненно важных интересов во Вьетнаме. Скорее, это было пустой тратой ресурсов страны, чем разумным их использованием. Таким образом, война во Вьетнаме была глупой войной, но эта война не была безнравственной. Америка не собиралась править Вьетнамом, у Америки не было колониальных планов на Вьетнам. Тем не менее, эта война была безответственным использованием американской мощи — в этом плане прогрессисты правы.
Война в Ираке, предпринятая Джорджем Уокером Бушем, также была ошибкой. В то время я поддерживал эту войну, потому что верил в заявления администрации Буша о том, что Ирак имеет «оружие массового поражения». Теперь мы знаем, что это оказалось не так. Я не понимаю, как одна страна может вторгаться в другую, основываясь на подозрении, что та владеет оружием массового уничтожения. Нам не следовало вводить туда войска до тех пор, пока нам не стало бы известно совершенно точно, что оружие массового поражения там действительно есть. При этом администрация Буша усердно восстанавливала Ирак после низложения Саддама. Проблема в том, что это оказалось трудным и затратным предприятием. Америка не только не украла ничего у Ирака, она вернула иракцам ключи от их нефтяных месторождений и инвестировала сотни миллионов долларов на восстановление порядка и коммерции в стране. Америка действовала совсем не как колониальный оккупант, и с самого начала боевых действий Америка планировала уйти из этой страны так же, как и пришла.
За последние несколько десятилетий американские войска вводились в не менее чем полдюжины стран — от Ливии и Гренады до Афганистана и Ирака. В каждом из этих случаев Америка действовала в духе, совершенно противоположном духу колониализма. Во-первых, Америка не забирала из этих стран никаких ресурсов, скорее, она выделяла свои ресурсы, чтобы улучшить положение в этих странах. Во-вторых, Америка планировала выведение своих войск почти немедленно после интервенции, стремясь к самому быстрому и безопасному выходу из этой ситуации. Прогрессисты, кажется, не признают этого. Они часто создают списки стран, в которые Америка вводила войска и которые она оккупировала. Но они никогда не задавали себе простой вопрос: «Если Америка была таким зловредным колониальным оккупантом для всех этих стран, то почему мы не завладели ими?»
Причина в том, что американцам не нужно было владение зарубежными землями. Нам это было не нужно раньше, и я уверен, нам это никогда не понадобится в будущем. Как замечательно сказал Колин Пауэлл, «единственная земля, которая была нужна Америке за рубежом, после того как война закончилась — это земля, необходимая, чтобы похоронить своих павших воинов».[164]
По сути, американская внешняя политика основывается на двух простых принципах: 1) не бомбите нас и 2) ведите с нами торговлю. Это все, что американцы хотят от остального мира. Более дружелюбную внешнюю политику вряд ли можно представить. Америка не должна противодействовать и не противодействует усилению других государств, до тех пор, пока они развиваются как мирные торговые державы, а не как насильственные и захватнические. В будущем Америке следует быть более осторожной при принятии решений об отправке своих войск за рубеж. Но как же мы, в таком случае, сможем помочь другим странам стать свободными?
Люди в этих странах должны взять инициативу в свои руки. Они должны осознать ценность свободы. Мы не будем бороться за их свободу. Они должны бороться за нее сами, но мы можем помочь. Именно такова была доктрина Рейгана в восьмидесятые. Моджахеды в Афганистане и «контрас» в Никарагуа были людьми, боровшимися с тираническими режимами в собственных странах. Америка не посылала туда войска, но помогла им другим образом. И эти движения сопротивления оказались успешными. Доктрина Рейгана служит хорошим примером Америке на будущее: эта политика следует разумному курсу, пролегающему между безрассудным вмешательством и безответственным безразличием.
В начале этой главы я процитировал ироническое замечание Джин Киркпатрик — «Американцы должны признать правду о себе, какой бы приятной она ни была». Киркпатрик сказала это в шутку, но это шутка только отчасти. Рассмотрев вопрос со всех сторон, можно сказать, что Америка применяла силу на благо миру. От Второй мировой войны и «холодной войны» до множества более мелких примеров участия в делах мира, Америка последовательно защищала свои интересы, одновременно делая мир лучше.
Хотя Америка совершала ошибки, за последнюю сотню лет она ни при каких обстоятельствах не отправляла войска за рубеж для того, чтобы захватывать чужие территории и грабить другие страны. Никогда Америка не крала богатства какой-либо другой страны. Обвинения отдельных прогрессистов, что Америка — «Империя зла», не просто неверны, они оскорбительны. Одно дело, когда такими обвинениями бросаются иностранцы, другое дело — когда американцы ложно обвиняют свою собственную страну. Если звезда Америки погаснет, на смену ей придут новые державы. Тогда этот мир — и возможно, даже сами прогрессисты — почувствуют, как им не хватает лидерства самой доброжелательной и благородной супердержавы в мировой истории.
Глава 14
Самая большая кража
Любое правительство, которое грабит Петра, чтобы заплатить Павлу, всегда может рассчитывать на активную поддержку Павла.[165]
Джордж Бернард Шоу
В фильме «Касабланка» есть сцена, где подозрительный человек подходит к туристу и предупреждает его о том, что нужно остерегаться карманников. Он говорит: «Тут повсюду воры» и, пока турист понимающе кивает, лезет в карман его куртки и вынимает кошелек. В этой главе я исследую институциональный эквивалент такого воровства: федеральное правительство. Представляя себя тем, кто преследует вора и возвращает украденное добро, правительство, в действительности, является самым большим вором. Более того, прогрессисты обратили большое количество американцев — в основном, тех, кто голосует за демократов — в соучастников воровства, убеждая их, что они делают нечто справедливое и достойное морального одобрения тем, что обчищают карманы своих соотечественников.
Представьте парня, который много трудился, чтобы достичь хорошего положения в какой-либо компании, или создал успешную фирму. Однажды вечером он смотрит телевизор, и вдруг у него на пороге появляется полицейский и начинает выносить его мебель, телевизор и другие вещи. Когда наш парень спрашивает, что здесь происходит, полиция сообщает ему, что он вор. Поскольку его никогда ни в чем не обвиняли, парень приходит в замешательство, однако полицейский заверяет его, что, хотя точное время совершенного им воровства неизвестно — это может быть связано с его бизнесом, или с действиями его компании за рубежом, или с тем, что сделали его предки — он, тем не менее, больше не имеет права на то, что у него есть, и теперь правительство конфискует это. Такой человек, обвиненный в воровстве, естественно почувствует, что его грабят. Под видом исправления предполагаемой несправедливости по отношению к нему совершается самая серьезная несправедливость. С такой ситуацией сталкиваются все успешные люди в эпоху Обамы. Самый большой вор — как они начинают подозревать — это не Америка и не капитализм, а обходительный негодяй в Белом доме. Более того, он и его коллеги-прогрессисты делают воров из честных американцев.
Как честный человек становится вором? Представим, что чья-то работа — грузить багаж в аэропорту или мыть полы в офисном здании. Когда эти люди уходят с работы, они видят успешных людей, сидящих в лимузинах или обедающих в роскошных ресторанах. Они задают себе вопрос: «Почему у этих людей есть то, чего нет у меня?» За этим вопросом немедленно следует чувство разочарования и ощущение неудачи. Это очень сильные и естественные чувства, и они заслуживают того, чтобы посмотреть на них более внимательно.
Мы чувствуем себя хуже других, когда осознаем, что мы не так хороши, как они. В обществе, где власть принадлежит аристократии, чувства такого рода в действительности редки. В таких обществах люди имеют высокий и низкий статус, но это не заставляет тех, чье положение ниже, чувствовать себя хуже высших. Если вас это удивляет, то зря. В кастовых обществах те, чье положение считается низким, знают, что это связано всего лишь с рождением или неудачей. Им просто не повезло. Следовательно, они могут утешать себя мыслями о том, что если бы им повезло, они были бы такими же богатыми и успешными, как кто-то другой.
