производства для удовлетворения всех материальных запросов общества было бы достаточно, чтобы каждый работоспособный человек работал в среднем пять часов в день… Несмотря на экономию времени, достигаемую совершенствованием машин, продолжительность рабского труда на фабриках для многочисленного населения лишь возросла» (там же, стр. 67–68).
«Переход от сложного ручного труда предполагает разложение его на простые операции. Но на первых порах только часть единообразно повторяемых операций возлагается на машины, другая же часть – на людей. Согласно природе вещей и на основании единодушного опыта можно считать несомненным, что такая постоянно однообразная деятельность столь же вредна для духа, как и для тела. Поэтому при таком сочетании машинной работы с простым разделением труда между бо́льшим количеством человеческих рук должны выявиться также и все отрицательные стороны этого разделения. В числе прочего показателем пагубности такого разделения труда служит рост смертности среди фабричных рабочих… Это огромное различие между работой человека с помощью машины и его работой в качестве машины… не было принято во внимание» (там же, стр. 69).
«Но в будущей жизни народов действующие в машинах слепые силы природы станут нашими рабами и крепостными» (там же, стр. 74).
«На английских прядильных фабриках работает лишь 158 818 мужчин и 196 818 женщин. На каждые 100 рабочих хлопчатобумажных фабрик Ланкастерского графства приходится 103 работницы, а в Шотландии даже 209. На английских льнопрядильных фабриках Лидса на 100 рабочих-мужчин приходилось 147 женщин-работниц; в Друдене и на восточном побережье Шотландии даже 280. На английских шёлкопрядильных фабриках много работниц; на шерстяных фабриках, где требуется бо́льшая физическая сила, преобладают мужчины. На североамериканских хлопчатобумажных фабриках в 1833 г. наряду с 18 593 мужчинами работало не меньше 38 927 женщин. Таким образом, благодаря изменениям в организации труда круг трудовой деятельности женщин расширился… Экономически женщина стала самостоятельнее… Мужской и женский пол приблизились друг к другу в социальном отношении» (там же, стр. 71–72).
«На английских прядильнях с паровыми и водяными двигателями в 1835 г. работало 2058 детей в возрасте 8–12 лет, 35 867 в возрасте 12–13 и, наконец, 108 208 в возрасте 13–18 лет… Правда, дальнейшие успехи механики, всё в большей мере освобождающие человека от однообразных трудовых операций, действуют в направлении к постепенному устранению этого зла. Однако быстрым успехам механизации мешает как раз то обстоятельство, что капиталисты имеют возможность эксплуатировать – вплоть до изнашивания – рабочую силу низших классов, даже их детворы, и это для них легче и обходится им дешевле, чем использование ресурсов механики» (там же, стр. 70–71).
«Лорд Брум бросает рабочим клич: «Станьте капиталистами!»… Беда в том, что миллионы людей могут добыть себе скудные средства к жизни лишь путём напряжённой работы, разрушающей организм, калечащей человека в нравственном и умственном отношении, и что им приходится считать за счастье получение даже такой, гибельной для них, работы» (там же, стр. 60).
«Итак, чтобы жить, люди, не имеющие собственности, вынуждены прямо или косвенно поступать на службу к собственникам, т. е. ставить себя в зависимость от них» (Пеккёр, «Новая теория социальной экономии» и т. д., стр. 409) [18].
«Домашние слуги – на жалованье; у рабочих – заработная плата; у служащих – оклад, или содержание «(там же, стр. 409–410).
«Сдавать внаём свой труд», «ссужать свой труд под проценты», «работать вместо другого», с одной стороны.
«Сдавать внаём объект труда», «ссужать объект труда под проценты», «заставлять другого работать вместо себя», с другой стороны (там же, стр. 411).
«Этот экономический строй обрекает людей на занятия столь отвратительные, на деградацию столь безотрадную и горькую, что быт дикарей по сравнению с этим кажется царской жизнью» (там же, стр. 417–418).
«Продажа собственного тела неимущими во всевозможных её формах» (стр. 421–422). Собиратели старого тряпья.
Ч. Лаудон в книге «Разрешение проблемы народонаселения и пропитания», Париж, 1842 [19], исчисляет количество проституток в Англии в 60–70 тысяч. Столь же велико количество «женщин сомнительной нравственности» (стр. 228).
«Средняя продолжительность жизни этих несчастных бездомных созданий с момента их вступления на путь порока – примерно 6–7 лет. Таким образом, чтобы количество проституток держалось на уровне 60–70 тысяч, в Соединённом Королевстве этому гнусному ремеслу ежегодно должны посвящать себя не менее 8–9 тысяч новых женщин, примерно по 24 новых жертвы изо дня в день, или в среднем по одной в час; если та же пропорция имеет место на всём земном шаре, то общее количество этих несчастных должно постоянно держаться на уровне 1,5 миллиона» (там же, стр. 229).
«Нищее народонаселение растёт одновременно с ростом его нищеты; на крайней ступени обнищания человеческие существа теснятся в наибольшем количестве, оспаривая друг у друга право страдать… В 1821 г. население Ирландии исчислялось в 6 801 827 человек. В 1831 г. оно возросло до 7 764 010 человек, т. е. увеличилось на 14 % за 10 лет. В Ленстере, провинции наиболее зажиточной, население увеличилось лишь на 8 %, тогда как в Конноте, провинции наиболее нищенской, прирост населения достиг 21 % («Извлечение из опубликованных в Англии статистических исследований об Ирландии». Вена, 1840)». Бюре, «О нищете» и т. д., том I, стр. 36–37 [20]. Политическая экономия рассматривает труд абстрактно, как вещь; «труд есть товар»; если цена высока, значит, спрос на товар очень велик; если цена низка, значит, предложение очень велико; «цены на труд как на товар должны всё больше и больше падать»; к этому вынуждает частью конкуренция между капиталистом и рабочим, частью конкуренция среди рабочих. «Рабочее население, продающее труд, силою вещей вынуждено довольствоваться самой ничтожной долей продукта… Теория труда-товара, разве это не теория замаскированного рабства?» (там же, стр. 43). «Почему же в труде усмотрели лишь меновую стоимость?» (там же, стр. 44). Крупные предприятия покупают преимущественно труд женщин и детей, потому что он обходится дешевле труда мужчин (там же). «Положение рабочего перед лицом того, кто использует его труд, не есть положение свободного продавца… Капиталист всегда волен использовать труд, рабочий же всегда вынужден его продавать. Стоимость труда совершенно уничтожается, если он не продаётся каждое мгновение. Труд не поддаётся ни накоплению, ни даже сбережению – в отличие от подлинных товаров. Труд – это жизнь, а жизнь, если её не обменивать ежедневно на пищу, чахнет и скоро гибнет. Итак, для того чтобы жизнь человека была товаром, надо допустить рабство» (там же, стр. 49–50). Таким образом, если труд есть товар, то это – товар с самыми злосчастными свойствами. Но, даже согласно основным положениям политической экономии, труд не есть товар, так как он не является «свободным результатом свободной сделки». Существующий экономический строй «понижает одновременно и цену и вознаграждение за труд, он совершенствует
