› режим пропорционального представительства ведет к многопартийной системе с жесткими, независимыми и стабильными партиями;
› мажоритарное голосование в два тура ведет к многопартийной системе, партии которой характеризуются «мягкой» структурой, относительной стабильностью и склонностью к альянсам;
› мажоритарное голосование в один тур ведет к дуалистической системе с чередованием у власти больших независимых партий[128].
Двухпартийность, по Дюверже, способствует принятию мажоритарной системы с голосованием в один тур; наличие партии со структурой ордена заставляет ее избегать; естественная тенденция к союзам противостоит системе пропорционального представительства. «В конечном счете, система партий и избирательная система – две реальности, неразрывно связанные друг с другом, подчас их трудно разделить даже с целью анализа: большая или меньшая адекватность политического представительства, например, зависит от избирательной системы и системы партий, рассматриваемых в качестве элементов одного и того же комплекса, и нередко эти элементы невозможно изолировать друг от друга»[129].
Взаимозависимость между типом избирательной системы и количеством партий, действующих в ее рамках, является на сегодняшний день если не общепризнанной, то доминирующей точкой зрения. Вместе с тем, применимость теорем Дюверже к формирующимся партийным системам является дискуссионной. По крайней мере, в российских условиях, когда до 2003 года на выборах в большинстве субъектов Федерации применялась мажоритарная система, вместо тенденций к формированию двухпартийной модели большинство мандатов в региональных легислатурах получали так называемые независимые кандидаты. Отсутствие видимого «эффекта Дюверже» объяснимо, вопервых, институциональной неоформленностью местных политических группировок, а во-вторых, отсутствием четких правовых требований к избирательным объединениям, что стимулировало дисперсный характер распределения голосов избирателей, создание множества мелких партий и блоков под одного либо нескольких кандидатов.
Очевидно, что сам по себе тип избирательной системы (понимаемый в узком смысле как способ трансформации голосов в мандаты) является важнейшим, но все же не единственным индикатором в наборе качественных характеристик системы организации выборов, включающей в том числе и такие показатели, как структура избирательных округов, условия выдвижения и регистрации кандидатов, возможности баллотировки независимых кандидатов, набор избирательных цензов и другие. Кроме того, всегда важным является вопрос о том, что чему предшествует – избирательная система партийной или партийная избирательной?
В этой связи заслуживает внимания мнение Роберта Мозера, считающего, что для стран с низкой партийной институционализацией пропорциональная система с порогами может обеспечить большее ограничение числа партий, чем мажоритарная. По его мнению, пропорциональная система повышает статус политических партий, обеспечивая их монополией на процедуры выдвижения кандидатов, чего нет при мажоритарных выборах[130]. Однако частные замечания в отношении «теорем Дюверже» ни в коей мере не снижают ценности его главного научного вывода: избирательная система воздействует на структуру партийной системы, что делает возможным использование так называемой электоральной инженерии, то есть выбора таких параметров избирательной системы, которые делали бы возможным достижение определенной конфигурации партийно-политических сил в партийной системе страны или региона.
На развитие партийной системы страны значительное влияние оказывает форма правления, то есть принцип организации высших органов государственной власти и порядок распределения полномочий между ними. В зависимости от того, какой подвид форм правления положен в основу структуры высших органов государственной власти, определяется и степень влияния партий на общую направленность политического процесса.
Так, по мнению Мориса Дюверже, в целом развитие партий оказывается связанным с развитием демократии, то есть с расширением возможностей народного волеизъявления и прав парламентов. «Чем больше возрастают функции и независимость политических ассамблей, тем настоятельнее их члены ощущают потребность в объединении…»[131] Если в парламентской республике или конституционной монархии, где правительство подконтрольно парламенту, партийные фракции и коалиции, по сути, определяют кадровый состав исполнительной власти, то в президентской республике, предполагающей жесткую модель разделения властей и автономию исполнительной власти от власти представительной, партии играют менее существенную роль, и, как следствие, имеют более аморфную организационную структуру.
Анализируя проблемы становления многопартийности в современной России, многие исследователи не без основания считают президентскую республику одной из главных причин, негативно сказывающихся на состоянии и перспективах развития партийной системы.
Этот вывод, ставший почти хрестоматийным, однако, не столь однозначен и универсален. Признавая, что парламентская республика создает большие возможности для активного участия партий в жизни страны в плане полномочий по формированию состава правительства и осуществления контроля за его деятельностью, одновременно необходимо заметить, что в современном обществе форма правления является пусть и важным, но все же лишь одним из факторов развития партийной системы. В условиях, когда парламентская республика сочетается с отсутствием конкурентных механизмов политического представительства, отсутствуют и стимулы к развитию партий, более того – «беспартийный» депутатский корпус зачастую объективно не заинтересован в укрупнении и усилении позиций последних. Кроме того, российский опыт красноречиво доказывает: усиление роли партий в общественно-политической жизни страны, расширение их кадровых прерогатив и возможности участия в политической жизни может происходить и в условиях укрепления института президентской власти, когда такое усиление – один из элементов внутриполитического курса, обеспечиваемого политическим ресурсом главы государства.
Помимо формы правления огромное влияние на развитие института политических партий и характер их правового регулирования оказывает и форма государственного устройства, которая, в конечном счете, предопределяет структуру территориальной организации политических партий, выстраиваемую в соответствии с национально-государственным и административно-территориальным делением. Установленный порядок разграничения предметов ведения и полномочий между федеральными органами государственной власти, органами государственной власти субъектов Федерации и органами местного самоуправления предусматривает разграничение их компетенции и в вопросах правового регулирования политических партий.
Практика показывает, что форма государственного устройства не имеет такой жесткой взаимосвязи с типом партийной системы (однопартийная, двухпартийная, с преобладающей партией и другие), как, скажем, форма правления. Однако в федерации обычно существуют более широкие возможности для участия политических партий в выборах: многоуровневый характер организации власти создает больше возможностей для институционального выражения политического и идеологического разнообразия и зачастую обусловливает большую, чем в унитарном государстве, децентрализацию организационного строения политических партий (хотя данная тенденция и не универсальна).
Зачастую институт политических партий «вплетается» в сложную систему решения организационно– кадровых вопросов (например, в Российской Федерации политическая партия, получившая наибольшее число голосов на выборах по партийному списку, вправе в установленном законом порядке инициировать предложение по кандидатуре на должность высшего должностного лица субъекта Российской Федерации).
На формирование многопартийности влияет и политический режим, в условиях которого функционируют партии (под политическим режимом в данном случае понимается система приемов, методов, форм и способов осуществления политической власти в обществе, политика органов государственной власти по отношению к гражданам и их объединениям).
Можно с достаточной степенью уверенности утверждать о наличии детерминирующей причинной связи между характером политического режима и развитием политических партий. Если тоталитарный режим подразумевает установление жесткой однопартийной системы (либо сосуществование партии-гегемона и партий-сателлитов), предполагающей монополию на политическое господство, то авторитарный режим в принципе не исключает существования многопартийности, пусть даже в деформированной и эфемерной форме. Если однопартийная система однозначно свидетельствует о недемократическом характере общества, то двухпартийность либо многопартийность не имеют прямой корреляции с политическим режимом.
