В первых законопроектах о разводе в XVIII веке содержалось положение о том, что муж, добившийся развода, должен предоставлять бывшей жене средства к существованию. Позднее в том же столетии палата лордов решила, что такая система будет поощрять к безнравственности, поскольку прелюбодейка получит денежное содержание. Палата общин придерживалась иной точки зрения: женщина не может быть обречена на нищету. Была учреждена неофициальная система, член которой, именовавшийся «другом женщин», должен был отслеживать все акты о разводе, чтобы убедиться, что жена получит адекватное финансовое обеспечение. Во избежание конфликта с палатой лордов в законопроект о разводе не включали такого положения, однако ясно давали понять, что прежде чем комитет представит законопроект, муж должен дать согласие на выплату содержания. Теперь акты о разводе уже не рассматриваются в парламенте: это дело суда.
Законопроекты в отношении частных лиц входят в традиционные функции парламента, начиная с заявления Эдуарда I о том, что «во многих случаях государь король, во имя общей пользы и в силу своих прерогатив, стоит над законами и обычаями, принятыми в сем королевстве». Парламентские частные законы происходят от королевских милостей, пожалованных частному лицу, или прав, дарованных общине. После заявления Эдуарда петиции потекли рекой, так что к 1280 году король и его совет уже не справлялись с ними, и их стали отправлять на рассмотрение канцлеру, казначею, судьям и в еврейские органы правосудия (до изгнания евреев из Англии в 1290 году). Позднее, со времен Генриха ГУ, эти петиции выслушивались только в палате общин: в них испрашивали «полномочия или позволение», выходящие за рамки общих законов региона в пользу просителей. Если просьба ходатаев удовлетворялась, решения парламента записывали как парламентские законы: в царствование Генриха VI их выделяли в отдельный свод законодательных актов. Древнее право подавать петиции в парламент было подтверждено двумя резолюциями палаты общин в 1669 году: «Любой человек в Англии имеет право подготовить и представить петицию в палату общин», а «правом и привилегией палаты общин является судить о том, годны они или не годны, чтобы их принять». Так что теперь, если муниципальный совет Ливерпуля, какая-либо благотворительная организация или Британские железные дороги вносят в парламент свой законопроект, они следуют вековой традиции, согласно которой любой человек или группа лиц может обратиться в парламент, чтобы удовлетворить свои жалобы.
В 1762 году, согласно «Ливерпульскому трактату» — пособию по процедуре XVIII века, написанному одним членом парламента, — прохождение законопроекта в отношении частных лиц через палату общин было в общих чертах похоже на нынешнее, хотя конечно же с тех пор произошли кое-какие изменения. Первым шагом, как и теперь, было подать ходатайство о законопроекте. Такие законопроекты вносят не депутаты и не пэры, а юристы, работающие при парламенте. Эти служащие заменили собой парламентских клерков, которым плата за составление частных законопроектов приносила солидный «приварок», пока палата общин не положила конец этой практике в 1833 году. Теперь существуют целые адвокатские конторы, специализирующиеся на этой деятельности; некоторые из них были учреждены еще в начале XIX века. Все парламентские агенты должны быть зарегистрированы и не являться депутатами. И все же провести частный законопроект через парламент — до сих пор дорогое удовольствие.
Ходатай должен представить свидетельства о том, что законопроект необходим и обоснован. В прошлом ходатаю приходилось отстаивать свои интересы в палате, и законопроект до сих пор имеет форму прошения к королю. Но сегодня спикер может вести дело в интересах инициаторов законопроекта, и «доказательство необходимости» подтверждается во время подробных дебатов по положениям документа в обеих палатах. Сегодня лишь малая толика частных законопроектов имеет отношение к личным делам. Обычно их вносят компании и местные власти, и они часто видоизменяют ландшафт (как меняли его и в прошлом): в результате принятия законопроектов прокладывают железные дороги и каналы. Не так давно законопроект об обходной дороге в Оукхемптоне вызвал споры, поскольку эта дорога должна была проходить через Дартмурский национальный парк, что не могло не сказаться на живой природе.
Инициатор законопроекта, будь то компания, местные власти или частное лицо, теперь должен обратиться в Отдел частных законопроектов, учрежденный в 1810 году и взявший на себя обязанности клерков. Ходатайство о законопроекте надлежит представить к 27 ноября в любую сессию; после этого составляется набросок, зачастую по образцу, предоставленному Отделом, чтобы сэкономить время и деньги. Приходится считаться с широким кругом постановлений, изданных палатой общин в 1848 году в отношении частных законопроектов. В частности, надо упомянуть все заинтересованные стороны. Любые жалобы с подробным изложением фактов, имеющие отношение к законопроекту, следует представить до 17 декабря.
Петиции «за» и «против» законопроекта могут быть представлены в парламент, но их больше не заслушивают в комитете, поскольку это дорого и долго (хотя сами законопроекты в комитете рассматриваются). Петиции поступают по поводу только одного из трех законопроектов за каждую сессию. Заинтересованный правительственный департамент, например министерство транспорта или окружающей среды, сообщает о своем мнении комитету, рассматривающему законопроект, либо в форме доклада министра, либо направляя чиновника из департамента для участия в заседании комитета. Правительственные департаменты не подают петиций ни «за», ни «против» таких законопроектов. С 1865 года все ходатайства передаются в парламентскую комиссию по рассмотрению вопросов, связанных с частными законопроектами, которая состоит из председателя бюджетной комиссии, его заместителя, совета при спикере и еще семи депутатов, назначенных спикером. Преодолев этот барьер, законопроект готов отправиться в путь через парламент.
Как и в случае государственных законопроектов, первое чтение — сущая формальность; оно происходит, когда законопроект «кладут на стол». Затем проходит второе чтение — по меньшей мере четыре дня спустя. Второе чтение — опять-таки чистая условность, поскольку все свидетельства «за» или «против» законопроекта рассматриваются в комитете. Документ передают в комитет по законопроектам, не встретившим возражений, состоящий из семи членов, включая председателя бюджетной комиссии и его заместителя.
Если во время второго чтения у законопроекта появился оппонент, то рассматривающий его комитет будет состоять из четырех членов парламента, каждый из которых должен подписать заявление о том, что ни он сам, ни его избиратели не имеют личной или финансовой заинтересованности в законопроекте и что никакие местные интересы округа в нем также не затронуты. Странное дело: это единственный случай, когда депутата просят сделать заявление о его личной заинтересованности в законе.
Если депутата избрали для работы в комитете по частному законопроекту, он обязан в нем работать, в отличие от постоянных комитетов по государственным законопроектам. Практически никаких оправданий не принимается. В мае 1845 года одному депутату было приказано посещать заседания комитета по частному законопроекту, хотя он уже состоял в постоянных комитетах по двум государственным законопроектам. Годом позже другой депутат, Смит О’Брайен от Лимерика, дважды отказался присутствовать на заседании комитета по частному законопроекту, а потому был «объявлен виновным в неповиновении и передан под надзор пристава» на 25 дней. Дизраэли прокомментировал это так — «Готовы ли мы поддерживать принцип принуждения, заставляя членов комитетов посещать заседания? Надеюсь, что нет, в особенности потому, что обстоятельства, которые обосновывали этот принцип, быстро исчезают. В свое время предполагалось, что рассмотрение дел железных дорог продлится семь лет; однако эти ожидаемые обстоятельства не возникли, а поскольку их нет, палата теперь может судить о целесообразности насаждения принципа обязательного посещения».
С 1846 года не произошло ничего такого, что позволило бы отказаться от этого принципа, однако его придерживаются не так строго, как обычно считается.
Похожая проблема возникла в сессию 1985/86 года, когда Энн Клуйд, депутатка от Кинон-Вэлли, обнаружила, что ее назначили в комитет по законопроекту о доке и железной дороге в Феликстоу, уведомив об этом открыткой из Отборочного комитета. В это время она состояла в постоянном комитете по законопроекту о газе, который продвигался очень медленно и отнимал много времени, да к тому же и обладал большой государственной важностью. Миссис Клуйд не посещала заседаний комитета, равно как и другой депутат от лейбористов, Дерек Фатчетт, назначенный в комитет по законопроекту о Феликстоу. Однако им не пришлось платить штраф, так что тщательно поддерживаемая среди депутатов уверенность в том, что прогулы приведут к финансовым санкциям, — очередной миф, распространяемый «хлыстами», чтобы стимулировать депутатов к посещению комитетов. Этот вопрос поднимался в палате, когда председатель бюджетной комиссии, отвечающий в палате за законопроекты в отношении частных лиц, выдвинул предложение о том, чтобы кворум сократили до двух человек. Палата приняла это предложение, и законопроект вернули в комитет, где свидетельства изучали как раз два депутата. Комитеты по частным законопроектам собираются три дня в неделю и должны выслушать подробные свидетельские показания от инициаторов законопроекта. Разумеется, депутатам трудно работать в двух постоянных комитетах, учитывая, сколько на это нужно времени.
