Помимо институциональных предпосылок (деятельности Политбюро и Совета министров вне непосредственного сталинского контроля), постепенно намечались своеобразные «программные» предпосылки формирования «коллективного руководства». Соратники Сталина, хорошо осведомленные о реальном положении в стране и, особенно, в тех сферах, которые они непосредственно курировали, все более осознавали необходимость перемен. Однако это осознание, как правило, вступало в конфликт с неуступчивой и крайне консервативной позицией Сталина, особенно сильно проявлявшейся в последние годы его жизни. Так, несмотря на острейший кризис в сельском хозяйстве и социальной сфере, именно Сталин препятствовал хотя бы незначительному росту вложений в аграрный сектор и частичной корректировке политики форсированного наращивания вложений в тяжелую промышленность и армию. Между тем эти меры настолько назрели, что наследники Сталина буквально сразу же после его смерти провели достаточно серьезные реформы. Снижение налогов на крестьян, рост закупочных цен на сельскохозяйственную продукцию сопровождались сокращением капитальных вложений в тяжелую промышленность и расходов на военно-промышленный комплекс.
Несомненно, сплачивало потенциальных наследников Сталина и отрицательное отношение к сталинским репрессиям и чисткам, прежде всего против «номенклатуры». Ряд фактов позволяют говорить о своеобразном стихийном единении высших советских руководителей под воздействием непредсказуемости и жестокости Сталина. Можно отметить, например, что после «ленинградского дела» 1949 года в определенной мере изменилась модель политического поведения соратников Сталина. Опасаясь новых репрессий, они действовали более осторожно, стараясь не переходить в личном соперничестве за определенную грань. Все члены высшего руководства были заинтересованы в сохранении баланса сил и недопущении резких движений, способных спровоцировать непредсказуемые и угрожающие всем действия вождя.
Сразу же после смерти Сталина эти скрытые намерения и опасения получили выход в виде практических действий. Лишь несколько дней потребовалось на пересмотр важнейших политических дел, сфабрикованных при Сталине, включая «дело врачей», «мингрельское дело», «дело авиаторов». Жена Молотова П. С. Жемчужина и брат Кагановича Михаил, покончивший с собой накануне войны, будучи обвиненным в принадлежности к «вредительской организации», были полностью реабилитированы, как и многие другие высокопоставленные жертвы политических репрессий.
Эта ранняя избирательная реабилитация, очевидно, служила личным интересам новых лидеров страны, но при этом она прокладывала дорогу освобождению от сталинского произвола страны в целом. Весной-летом 1953 года происходила важная трансформация лагерной системы. Массовая амнистия, объявленная осужденным по неполитическим статьям, уменьшила наполовину численность заключенных. Многочисленные предприятия и стройки, до тех пор находившиеся под контролем МВД, были переданы экономическим министерствам. Сокращался список регионов, на которые распространялся ограничительный паспортный режим. Общее смягчение репрессивной политики государства привело к уменьшению притока новых заключенных. Более гибкой, основанной не только на репрессиях, становилась политика в западных областях Украины и в Прибалтике, где продолжали действовать партизанские отряды. Чтобы добиться поддержки коренного населения и местной интеллигенции, был поставлен и частично решен вопрос о пополнении партийно-государственной бюрократии «коренными» кадрами.
Относительно умеренные намерения преемники Сталина демонстрировали и на международной арене. Окончание многолетней и кровопролитной корейской войны, спровоцированной не без участия Сталина, служило символом этих перемен. 19 марта 1953 года постановлением Совета министров СССР закреплялась политика, ведущая «к возможно более скорому окончанию войны в Корее»[637]. После напряженных переговоров 27 июля 1953 года было подписано перемирие. С одобрения Москвы либерализация коммунистических режимов началась в Восточной Европе. Наиболее явно она была выражена в Германии. 2 июня 1953 года в директиве Совета министров СССР были сформулированы претензии советского руководства к восточно-германскому правительству и меры по оздоровлению политической обстановки в ГДР[638].
Все эти события, происходившие после смерти Сталина, свидетельствовали о нескольких важных закономерностях развития диктатуры. Во-первых, они показывали, в какой значительной мере именно Сталин определял особенности системы, названной его именем. Новое «коллективное руководство» в считанные месяцы без особого труда отказалось от многих крайностей, первопричиной которых был Сталин, прежде всего от избыточной репрессивности. Это существенно изменило характер режима, сделало его менее кровавым, более предсказуемым и способным к реформам. Во-вторых, быстрые и решительные действия послесталинского «коллективного руководства» доказывали, что в недрах диктатуры сформировалась вполне самодостаточная «олигархическая» система управления и принятия решений. Это было одной из предпосылок плавного перехода от диктатуры к новой «олигархии». В 1953 году произошла естественная, уже не подавляемая диктатором конверсия ведомственного и административного влияния его соратников в политическое.
Наследники Сталина еще в последние часы его жизни без особых трудностей разрушили ту структуру власти, которую Сталин сконструировал после XIX съезда партии. Огромный Президиум ЦК КПСС, разбавленный молодыми выдвиженцами Сталина, был фактически разогнан и заменен компактной руководящей группой под тем же названием. Бюро Президиума, создавая которое Сталин пытался изгнать из высшей власти Молотова и Микояна, было вообще ликвидировано. Старые соратники Сталина, включая Молотова и Микояна, проявили редкое единство и «по-братски» поделили власть и влияние. Несколько раз борьба в верхах приводила к власти новых вождей. Однако никто из них уже не стал диктатором.
Чуев Ф. Сто сорок бесед с Молотовым. М., 1991. С. 259.
Исторический архив. 1997. № 5–6. С. 218 (публикация А. А. Данилова).
Подробнее см. главу 5.
Партия была переименована из Всесоюзной коммунистической партии (большевиков) в Коммунистическую партию Советского Союза в октябре 1952 года на XIX съезде.
РАНИ. Ф. 5. Оп. 29. Д. 3. Л. 2; Д. 16. Л. 94,108.
См.: ЦК ВКП(б) и региональные партийные комитеты. 1945–1953 / Сост. В. В. Денисов и др. М., 2004. С. 7–10.
РГАНИ. Ф. 5. Оп. 29. Д. 1. Л. 98; Д. 14. Л. 85.
Там же. Д. 15. Л. 63.
См.: Хлевнюк О. В. Хозяин. Сталин и утверждение сталинской диктатуры. М., 2010. С. Помимо Сталина, в эту группу ветеранов входили Молотов, Микоян, Ворошилов, Каганович, Андреев, Калинин.
Судоплатов П. Разведка и Кремль. Записки нежелательного свидетеля. М., 1996. С. 383.
Столяров К. А. Палачи и жертвы. М., 1998. С. 59.
См. подробнее: Gorlizki Y. Ordinary Stalinism: The Council of Ministers and the Soviet Neo-patrimonial State, 1945–1953 //Journal of Modern History. 2002. № 74 (4). P. 699–736.
Weber М. Economy and Society: An Outline of Interpretive Sociology. Vol. II Berkeley, 1978. P. 1028–1029. См. также: Theobold R. Patrimonialism // World Politics. 1982. № 34 (4). P. 555.
Особенно полезными были работы: Conquest R. Power and Policy in the USSR: The Study of Soviet Dynasties. London, 1961; Hahn W. G. Postwar Soviet Politics: The Fall of Zhdanov and the Defeat of Moderation, 1946–1953. Ithaca, 1982.
Пихоя P. Г. Советский Союз: История власти. 1945–1991. М., 1998; Зубкова Е. Ю. Послевоенное советское общество: политика и повседневность. 1945–1953. М., 1999; Попов В. П. Экономическая политика советского государства. 1946–1953 гг. М., Тамбов, 2000; Данилов А. А., Пыжиков А. В. Рождение сверхдержавы. СССР в первые послевоенные годы. М., 2001; Костырченко Г. В. Тайная политика Сталина. Власть и антисемитизм. М., 2001; Политбюро ЦК ВКП(б) и Совет Министров СССР. 1945–1953 гг. / Сост. О. В. Хлевнюк и др. М., 2002; Советская жизнь. 1945–1953 / Сост. Е. Ю. Зубкова и др. М., 2003; Gorlizki Y., Khlevniuk О. Cold Peace. Stalin and the Soviet Ruling Circle, 1945–1953. New York, 2004; Есаков В. Д., Левина E. С. Сталинские «суды чести». «Дело “KP”». М., 2005; Петров Н. Первый председатель КГБ Иван Серов. М., 2005; Лубянка. Сталин и МГБ СССР. Март 1946 — март 1953 / Сост. В. Н. Хаустов и др. М., 2007.
По этим проблемам опубликовано большое количество документальных изданий и исследований, обзоры которых см.: Зубок В. М., Печатнов В. О. Отечественная историография «холодной войны»: некоторые итоги десятилетия //Отечественная история. 2003. № 4, 5; Егорова Н. И. «Новая история холодной войны» в современных зарубежных исследованиях // Новая и новейшая история. 2009. № 4.
