Существовала другая возможность отказа рыночного механизма: Кейнс опасался, что в случае сильного спада кредитно-денежная политика может оказаться неэффективной, причем некоторые страны не смогут занять средства, необходимые для финансирования расходов или для компенсации снижения налоговых поступлений, проведенного в целях стимулирования экономики. Даже если страна представляется кредитоспособной, она не сможет найти деньги. Кейнс не только идентифицировал ряд возможных отказов рыночного механизма, но и объяснил, почему такие институты, как МВФ, способны исправить положение: они могут оказывать давление на страны, заставляя их поддерживать свою экономику на уровне полной занятости, и обеспечивать ликвидностью те страны, которые, переживая спад, не могут позволить себе экспансионистское увеличение государственных расходов. Тем самым может быть поддержан глобальный совокупный спрос.
Сегодня, однако, в МВФ господствуют рыночные фундаменталисты, уверовавшие, что рынки в общем и целом работают хорошо, а правительства (государство) в общем и целом ― плохо. Мы стоим лицом к лицу с очевидной проблемой: во главе общественных институтов, созданных для корректировки определенных недостатков рыночного механизма, сегодня стоят экономисты с высоким уровнем доверия к рынкам и слабым доверием к общественным институтам. Это несоответствие в МВФ особенно тревожно, если смотреть на него с позиций успехов экономической теории, достигнутых за последние 30 лет.
Профессиональные экономисты разработали систематический подход к теории действий государства в случаях отказов рыночного механизма, на основе которого можно определить, почему подобные отказы возможны и почему коллективные действия необходимы. На международном уровне теория показывает, что отдельные государства могут оказаться не в состоянии способствовать глобальному экономическому благосостоянию и что коллективные глобальные действия сотрудничающих между собой государств, часто при посредничестве международных институтов, могут улучшить положение. Разработка интеллектуально последовательного представления о международной политике для международного агентства типа МВФ требует, таким образом, идентификации тех важнейших случаев, когда могут произойти отказы рыночного механизма, равно как и анализа специальной политики, направленной на предотвращение этих отказов или минимизацию ущерба, вызываемого ими. Нужно пойти еще дальше и показать, что специальные интервенции являются лучшим способом борьбы с провалами рынка, что они должны упреждать возникновение проблем и корректировать их, если они появились.
Как мы уже указывали, Кейнс обеспечил такой анализ, объяснив причину, почему страны не проводят достаточно экспансионистскую политику: они не учитывают выгод, которые она могла бы принести другим странам. Именно поэтому в первоначальной концепции Фонд был задуман для осуществления давления на страны, чтобы они проводили более экспансионистскую политику, чем они это делали бы по своему почину. Сегодня же Фонд сменил курс на противоположный: оказывать давление на страны, особенно развивающиеся, с тем чтобы они придерживались более ограничительной политики, чем они это делали бы самостоятельно. Но, фактически отвергая взгляды Кейнса, сегодняшний МВФ, по-моему, еще не сформулировал последовательной теории отказов рыночного механизма, которая оправдывала его собственное существование и в особенности его вмешательство в функционирование рыночного механизма. В итоге, как мы уже убедились, МВФ не только усугубляет своей политикой проблемы, которые призван решать, но еще и допускает, чтобы эти проблемы возникали снова и снова.
НОВАЯ РОЛЬ ДЛЯ НОВОГО РЕЖИМА ОБРАЗОВАНИЯ ВАЛЮТНЫХ КУРСОВ?
Прошло уже более тридцати лет с тех пор, как мир перешел на плавающие валютные курсы. За этим переходом стояла вполне последовательная теория: валютные курсы, подобно всем другим ценам, должны определяться рыночным механизмом. Попытки государства вмешиваться в определение этого рода цены не более успешны, чем попытки вмешиваться в определение любой другой цены. Однако, как мы уже видели, МВФ в последнее время предпринял ряд массированных интервенций. Миллиарды долларов были затрачены на поддержание курсов валют Бразилии и России на уровнях, на которых они не могли удержаться. МВФ оправдывал эти интервенции тем, что иногда рынки обнаруживают излишний пессимизм: они допускают «перелет», и более хладнокровная рука международного бюрократа может в этом случае стабилизировать рынки.
Меня всегда забавляло, что институт, преданный доктрине хорошо или даже совершенно функционирующего рыночного механизма, пришел к выводу, что именно этот единственный рынок ― валютный ― требует таких массированных интервенций. МВФ никогда не предлагал аргументированного объяснения ни того, почему эти дорогостоящие интервенции желательны именно на этом рынке, ни того, почему они нежелательны на других рынках.
Я согласен с МВФ в том, что рынки могут обнаруживать излишний пессимизм. Но, на мой взгляд, рынки могут обнаруживать и излишний оптимизм, и это относится не только к валютному рынку. Существует гораздо более обширный ряд несовершенств рыночного механизма, и в особенности рынка капитала, требующий гораздо более широкого набора интервенционных мероприятий.
Например, избыточный оптимизм в Таиланде привел к образованию на рынке недвижимости и фондовой бирже «мыльного пузыря», который был раздут, если не генерирован, потоком спекулятивных «горячих денег», устремившихся в страну. Этот сверхоптимизм сменился сверхпессимизмом, когда поток внезапно изменил направление на обратное. В действительности смена направления в движении спекулятивного капитала и является коренной причиной чрезмерных колебаний валютных курсов. Если это явление сравнимо с болезнью, то и подходить к нему следует как к болезни, а не рассматривать его просто как проявление нормальных флуктуаций валютного курса. Но идеология свободного рынка заставила МВФ облегчить приток и отток спекулятивных «горячих денег» в страну и из страны. Занимаясь непосредственно симптомами болезни путем закачивания в рынок миллиардов долларов, МВФ фактически обострил течение вызвавшей эти симптомы болезни. Если бы спекулянты делали деньги только друг на друге, это была бы малопривлекательная игра ― деятельность, связанная с огромным риском, которая дает в среднем нулевую отдачу, как любая игра, где выигрыш одного из игроков равен проигрышу других. Выгодной спекуляцию делают деньги, поступающие из казны государств, поддерживаемых МВФ: например, когда Фонд и правительство Бразилии затратили порядка 50 млрд. долл. на поддержание в 1998 г. курса бразильской валюты на явно завышенном уровне, куда пошли эти деньги? Деньги не растворяются в воздухе. Они попадают в чьи-либо карманы, как правило в карманы спекулянтов. Некоторые спекулянты могут выиграть, другие ― проиграть, но в целом спекулянты выигрывают сумму, равную потерям государства. В этом смысле именно МВФ держит на плаву спекулятивный бизнес.
Существует еще один поразительный пример, указывающий на то, как отсутствие у МВФ последовательной и достаточно цельной теории усугубляет проблемы, которые МВФ призван решать. Рассмотрим, что происходит, когда Фонд пытается создать «карантин» против распространения болезни. В сущности Фонд утверждает, что он обязан вмешиваться и действовать быстро, если он приходит к выводу, что развивающийся в одной стране кризис грозит перекинуться на другие страны, иными словами, кризис распространяется как инфекционное, эпидемическое заболевание.
Если проблема состоит в распространении инфекции, то очень важно, подобно эпидемиологам, понять механизм, с помощью которого это происходит, попытаться всеми силами остановить инфекцию, упорно работать над изучением путей ее распространения. У Кейнса была последовательная теория: спад в одной стране ведет к сокращению импорта, и это наносит удар ее соседям. Глава четвертая содержит свидетельства, как МВФ, разглагольствуя о распространении инфекции, фактически ускорял процесс переноса болезни во время Азиатского финансового кризиса, заставляя страны одну за другой затягивать пояса. Сокращение доходов быстро приводило к крупным сокращениям импорта, и в тесно взаимосвязанных экономиках региона результатом было прогрессирующее ослабление соседних стран. По мере того как происходило сжатие региональной экономики, падал спрос на нефть и другие сырьевые товары, что вело к общему коллапсу сырьевых цен. Последнее же наносило опустошительный ущерб другим странам, расположенным в тысячах миль от региона, экономики которых зависели от экспорта этих товаров.
