Подойдем с другой стороны. Во сколько обошлось бы гражданам капитально отремонтировать их дом? В октябре 2007 г. Ассоциация строителей России и Союз инженеров-сметчиков разработали нормативы стоимости капитального ремонта многоквартирных жилых домов по всем регионам России в прогнозных ценах 2008 года. Согласно этим нормативам, средняя стоимость капитального ремонта по России составила 19,5 тыс. рублей за 1 кв. метр.
На жителя РФ в среднем приходится по 20 кв. м общей площади квартиры. Значит, на семью из 4 человек — 80 кв. м. Эта семья, если действительно возложить на нее расходы, должна будет заплатить за капитальный ремонт 1,56 млн. руб. При средней зарплате в 15 тыс. руб. это означает, что глава семьи должен заплатить за ремонт весь свой заработок за 8 лет. Понимает ли замминистра Ю. Тыртышов, что он сказал? Но ведь его слова не вызвали никакой реакции ни наверху, ни «внизу». Нас здесь интересует именно этот факт.
Несоизмеримость проблемы и средств для ее решения, когнитивный диссонанс — общее явление всей России. Вот сообщение Администрации Саратовской обл. от 5 февраля 2007 г.: «На переселение граждан из ветхого и аварийного жилищного фонда Бюджетом области предусмотрено 180 млн. руб., что позволит отселить порядка 240 семей». Это 1 % от тех, кого официально надо переселить — ветхий и аварийный жилфонд области (по «новым» критериям!) составляет 1,5 млн. кв. м. Заметим, что согласно Постановлению правительства, которое цитирует Счетная палата, «непригодными для проживания признаются жилые дома (жилые помещения), находящиеся в ветхом состоянии, в аварийном состоянии, а также в которых выявлено вредное воздействие факторов среды обитания».[45]
Как можно не видеть очевидного и молчать о нем: за год, согласно государственной программе, ликвидируется 0,5–1% исходной проблемы, а сама проблема ежегодно возрастает на десятки процентов.
В 2007 г. в России, по официальной справке, более 300 млн. кв. м нуждалось в капитальном ремонте неотложно. В Послании 2007 года В.В. Путин сказал о выделении 150 млрд. рублей на капитальный ремонт жилищного фонда — на 5 лет. Сколько жилья можно отремонтировать за 2008 год на 30 млрд. руб.? Если верить расценкам, 1,5 млн. кв. м жилья.[46] А только в неотложном ремонте нуждается 300 млн. кв. м. Значит, выделение средств, о котором в Послании говорится как о решении проблемы, эквивалентно 0,5 % усилий, которые государство обязано сделать срочно, в аварийном порядке. А если брать проблему в полной мере «отложенного» ремонта, то это 0,02 %. Для примера — стоимость «отложенного» капитального ремонта жилищного фонда Санкт-Петербурга уже составляет 7 годовых бюджетов города — около 275 млрд. руб.
Деградация мировоззренческой матрицы, соединявшей население России в общество, продолжается. А с ней продолжается и распад самого общества. Перед нами — необычная и плохо изученная угроза. Люди не заботятся тем, что происходит с большими системами, вне которых сама жизнь будет невозможна.
Большие технические системы, которые в стабильном режиме считаются частью экономики, по достижении порогового износа становятся источниками рисков. Их содержание превращается в проблему государственной безопасности. Пример источника очевидной опасности — аварийный жилой дом или изношенная до предела магистраль теплоснабжения.
Промышленное предприятие как институциональная матрица России
Рассмотрим в качестве примера состояние двух важных матриц России, о строении и свойствах которых очень плохо осведомлено российское общество. «Мы это не проходили!» Речь идет о промышленном предприятии и о теплоснабжении.
Подавляющее большинство промышленных предприятий нынешней России создано в советский период. Они представляют собой особый общественный институт, ставший одной из матриц в хозяйстве России. Те предприятия, что были унаследованы от России дореволюционной, были трансформированы в соответствии с той же «советской» матрицей (этот процесс начался сразу же после Февральской революции 1917 г. и создал организованную социальную базу для Советов в рабочей среде). Эта матрица была достроена в периоды индустриализации, перестройки промышленности в годы Отечественной войны и послевоенного восстановления (30-50-е годы).
Как и в Японии, индустриализация в СССР проводилась не через возникновение свободного рынка рабочей силы, а в рамках государственной программы. После революции 1917 г. в селе была возрождена община (мир), лишь частично подорванная в 1906–1913 гг. реформами Столыпина. Необходимые для индустриализации трудовые ресурсы были получены посредством коллективизации. Вытесненные из села крестьяне не «атомизировались» (как в Англии в ходе «огораживаний»). Они были направлены на учебу и на стройки промышленности, после чего стали рабочими, техниками и инженерами. Жили они в общежитиях, бараках и коммунальных квартирах, а потом в рабочих кварталах, построенных предприятиями. Это был процесс переноса общины из села на промышленное предприятие. Получилось так, что основные черты общинного уклада на предприятии проявились даже сильнее, чем в оставшемся в селе колхозе.
Промышленное предприятие в СССР не стало чисто производственным образованием. Оно было, как и община в деревне, центром жизнеустройства. Вполне естественным процессом, вытекающим из культурного генотипа и опыта трудового коллектива стало создание на самом предприятии и вокруг него обширной системы социальных служб — жилищно-коммунального хозяйства, учреждений здравоохранения, объектов культурного назначения, детских дошкольных учреждений и пионерских лагерей, подсобных хозяйств и рабочих столовых. Через эту систему работники предприятия получали значительный объем благ на нерыночной основе.
Начиная реформу, правительство России и его иностранные консультанты выразили резко отрицательное отношение к практике предприятий предоставлять социальные услуги своим работникам и местному населению, тем более «натурой». Эта практика справедливо рассматривалась как «патология нерыночной системы». Советский завод был производственным организмом, неизвестным на Западе. Эксперты ОЭСР, работавшие в РФ в начале 90-х годов, не могли понять, как устроено это предприятие, почему на него замыкаются очистные сооружения или отопление целого города, почему у него на балансе поликлиника, «подсобное хозяйство» в деревне и жилые дома.
Действительно, одним из важных принципов рыночной экономики является максимально полное разделение производства и быта. Вебер писал о промышленном капитализме: «Современная рациональная организация капиталистического предприятия немыслима без двух важных компонентов: без господствующего в современной экономике отделения предприятия от домашнего хозяйства и без тесно связанной с этим рациональной бухгалтерской отчетности» [13, с. 51]. На предприятии как центре жизнеустройства нарушались оба эти условия — элементы «быта» находились в порах «производства» и не вполне отражались в рациональной бухгалтерской отчетности.
Заметим, что к этой «патологии» промышленного предприятия в равной мере критически относились и ортодоксальные марксисты, которые считали ее проявлением «грубого общинного коммунизма» (или «феодального социализма»), в котором Маркс видел реакционные черты общинных отношений. Однако борьба против нее партийных органов в советское время не была успешной.
С 1992 г. стали предприниматься политические действия по изменению самой структуры предприятия как институциональной матрицы — у предприятий стали изымать социальные службы. Речь шла об изменении всего жизнеустройства предприятия и окружающей его местности (часто целого города). При этом эксперты признавали, что в реальной экономической ситуации это будет означать резкое ухудшение жизни большинства населения.
После 1993 г. произошло резкое снижение расходов предприятий на социальные нужды. Однако гораздо более важен тот факт, что, несмотря на тяжелейшее финансовое положение, предприятия даже после приватизации продолжали сохранять ядро социальной инфраструктуры. В неблагоприятных условиях предприятия «ушли в оборону», лишь сократив свою социальную инфраструктуру на второстепенных участках.
Именно во взаимоотношениях рабочих с предприятием (независимо от того, государственное ли оно или частное) наблюдалась уникальная черта экономической реформы в России. Производство упало вдвое, а рабочих не увольняли (практически после приватизации не было случаев массовых увольнений работников; 70 % покинувших предприятия работников ушли по собственному желанию). Зарплату рабочим не платили по полгода — а люди приходили на предприятие и работали. Не было не только ожидаемого социального взрыва — не было даже социальных протестов. По оценкам экспертов Всемирного экономического форума в Давосе, в 1994 г. Россия была самой нестабильной страной, но забастовок на душу населения в ней произошло в десять раз меньше, чем в стабильной Испании.
