Ознакомительная версия.
Вспомните, как зверствовали отщепенцы от Русского мира, новые бандеровцы-«укры» в Донбассе! Вспомните их изуверские расправы. Это поведение нерусское, это воскрешает в памяти садизм западных крестоносцев, звериную жестокость западных войск во время Тридцатилетней войны 1618–1648 годов, маниакальные зверства испанской инквизиции, жестокость британских колонизаторов, а особенно — чудовищные преступления гитлеровцев. Это западная по типу жестокость. А теперь вспомните, как человеколюбиво относятся к пленным в ДНР и ЛНР, как лечат раненых бойцов ВСУ. А вот это — та самая всечеловечность, заложенная в нас Радонежским и воспетая Достоевским.
Именно в эпоху Сергия Радонежского и сразу после него, в четырнадцатом и пятнадцатом веках, и появляется большинство русских святых. А чему учат русские святые? Крайнему альтруизму, Добру. Именно после Радонежского начинается национальный взлет русских. В нас рождается та удивительная национальная черта, которую подметил другой уважаемый мною русский мыслитель, ныне уже ушедший от нас, — Александр Сергеевич Панарин (1940–2003). Русская способность действовать вопреки обстоятельствам, наперекор всякой обреченности, наперекор «объективным условиям» — и при этом добиваться своего! В самом деле, с точки зрения западного человека, Россия не должна была возникнуть как единое государство. Для этого не имелось никаких материальных предпосылок! У нас в XV веке не сложился единый национальный рынок. Сам характер страны этому мешал: огромные по европейским меркам расстояния, очень мало дорог (да и те — плохие), множество водных препятствий, да еще и долгие суровые зимы и весенние распутицы, надолго прерывающие сообщения между частями страны. Тогда нам не хватало ни больших торгово-промышленных городов вроде Флоренции, Генуи или Венеции, ни могучих (как в той же Италии) банков, ни развитого денежного обращения вообще. Московская Русь лежала в стороне от главных торговых путей той эпохи, она постоянно подвергалась опасности набегов татарских соседей, которые были отнюдь не слабыми и разрозненными индейцами. А поди ж ты — русские и в этих условиях сумели создать единую державу!
Из идей Радонежского рождается и русский космизм Федорова и Циолковского. Космизм, где человек — не песчинка во Веленной, а ее творец, поднимающийся к Богу.
Теперь тот же дух Радонежского поможет нам созидать нашу Новороссию. Страну православного социализма.
В его основу ложатся кооперация и взаимопомощь, а не тотальная атомизация и война всех против всех. Мы отвергаем частнособственническую модель западного протестантизма, этого гипертрофированного индивидуализма. Вызовы времени требуют иной модели: сотрудничества, умения работать в команде, общине. Ибо люди, сплоченные великой Целью, Общим Делом, намного сильнее закоренелых индивидуалистов, ищущих лишь выгоды. Хорошо слаженная команда, бригада, творческий коллектив — вот наши опоры, наша «кристалличская решетка» общества. И в труде, и в войне.
Во что выродился западный протестантский человек? В довольно паскудную тварь, отринувшую Бога и сделавшую центром Вселенной свои плотские желания. Белокурая бестия просуществовала недолго: она деградировала в стареющего гомика и потребителя. Ницшеанский сверхчеловек сперва оказался социопатом и психопатом, а потом — «человеком-мышью». Среднестатистическим европейским обывателем, трусливым, ограниченным и зашоренным, вообще пугающимся любой Большой Идеи. Белокурая бестия стала субпассионарным политкорректным овощем, которая свою Европу уже проигрывает мусульманам и дегенерирует как физически, так и умственно. Господи, как мы презираем убогого «постчеловека»-потребителя современного Запада!
Мы же будем светлыми людьми высшего порядка. Способными на сильные чувства, благородные мысли и великие дела. Людьми, которые помнят один из главных принципов, сделавших наш род венцом творения: принцип сотрудничества и взаимопомощи. И да пребудут с нами и Бог, и Сергий Радонежский, и сонм наших святых!
Русский мир вместо «Мира дьюти-фри»
Все это — не просто общественное теоретизирование и не одни лишь экономические выкладки. Опираясь на наш православный социализм, мы хотим выстроить мир своей мечты. Мир, где русскому человеку будет легко и радостно. Где нас отпустит тягостная депрессия.
Задумывались ли вы над тем, почему нам так тошно жить в нынешней реальности? Почему нам так не нравится то, что получилось после гибели Советского Союза в 1991 году? Да потому, что мы очутились в мертвящем русскую душу, фальшивом «мире дьюти-фри».
Смотрите: современные столицы похожи одна на другую. Давно пропала какая-либо разница, в какой из них мы находимся в настоящий момент. Везде — однообразные кафе, торговые центры, ящики световых реклам — лайтбоксы с одними и теми же кричащими логотипами. Всюду — одни и те же торговые марки-бренды автомобилей и одежды, одинаковые люди. Либо это лощеные, «упакованные» и социально успешные обитатели этого «дивного нового мира», либо те несчастные, кто оказался на его обочине. Американский философ и футуролог Томас Фридман называет это емким словосочетанием «плоская земля», понимая под ним унификацию образа жизни буквально повсеместно. Жизнь человека и его повседневные практики сегодня зависят не от национальных особенностей страны или региона и свойственных им традиций и обычаев, а исключительно от уровня его достатка, социального статуса и принадлежности к тому или иному классу или сословию.
Между тем описанная Фридманом радужная картинка касается не только жизни ее хозяев, но еще и тех, кто обслуживает их благополучное существование. Для них, действительно, мир — плоский, и все страны на одно лицо, как зоны дьюти-фри в международном аэропорту.
Но и обочины нынешнего мира, при всех их декоративно-этнографических различиях, унифицированы никак не меньше. В конце концов, совершенно неважно — в «хрущевке» ли ютится деклассированный рабочий или в картонной коробке. Бесперспективность его положения от того не меняется. Как и его конфликтное соседство с мигрантами из других частей света — носителями малопонятных ему ценностей, и одновременно — идеальным человеческим материалом для формирования нового рабовладения. Рабочий-аутсайдер фактически бесправен. Его удел — вкалывать на «успешных», при этом явно глупея от поколения к поколению. Подняться в этой жизни он не может, да и его детей в 90 % случаев ждет все то же социальное гетто, та же участь. Работа на эффективного собственника за гроши. Почему за гроши? Потому что мир стал плоским, и рабочему из Енакиево нужно конкурировать теперь на рынке труда не с работягой из, например, Макеевки, а с азиатом из какой-нибудь Индонезии. Или с китайцем. Или с мексиканцем. Они-то согласны пахать за мизерные зарплаты. Не хочешь лишиться работы — конкурируй с дешевыми мигрантами, даже не заикаясь о высоких получках, соцпакете, выходных. Мирись с тем, что рядом с тобой живут теперь какие-нибудь смуглоликие мусульмане-пришельцы.
Разумеется, это сосуществование не может оставаться бесконфликтным. Слишком уж далеко отстоят друг от друга традиционалистские миры автохтонов и мигрантов. Слишком тесна среда, в которой эти миры борются за выживание. И сойтись эти миры могут лишь в процессе отказа от самих себя. То есть объединить этих людей в рамках современного цивилизационного проекта Великой Глобалии можно лишь посредством навязывания унифицированных культурных симулякров, в равной степени разрушающих идентичность обеих групп. И коренные, и мигранты должны пройти переработку и превратиться в некую серую однородную, унифицированную массу. Должен возникнуть еще один стандарт: карабканье любой ценой по социальной лестнице в борьбе за не менее унифицированные блага. Все должны хотеть одного и того же. Серый, убогий, лицемерный мир…
Отстаивая свое право на безраздельную власть, господа нынешнего постмодернового мира придумывают множество уловок. Прежде всего, они ведут политику дискредитации всех форм сопротивления, причем в формате переосмысления идей социального равенства минувшего столетия. Вы хотели равенства, братства и свободы? Вы так жаждали социализма в ХХ веке? И вот естественная конкурентная борьба уличных банд за контроль над кварталом преподносится как противостояние всевозможных сил зла. «Эти фашисты хотят убивать мигрантов — самых слабых и незащищенных, и все их беды от того, что они — русские (немецкие, британские и т. д.) алкаши и наркоманы», — возмущаются на газетных страницах либеральные защитники современного миропорядка. Но и мигрантам, и их родинам достается не меньше. «Они заставляют женщин носить хиджаб и третируют секс-меньшинства!» — вторят их коллеги. Вот только итогом этого спора носителей симулякров социализма ХХ века становится согласие касательно справедливости существующего неравенства. На что еще могут рассчитывать все эти дикари, неспособные к адекватному поведению в развлекательном центре Великой Глобалии? А ее порядок, весь ее «мир дьюти-фри», оказывается — венец творения. Лучшего и придумать, мол, нельзя. Так и нужно жить: среди бирж, политкорректности, «свободных выборов», мигрантов и «Кока Кола» с гамбургером — новая амброзия.
Ознакомительная версия.
